Магия убийства - Лариса Соболева

— Думаю, об отдыхе придется забыть, — сказал Валдис.

— Тогда за работу. Срочно, по горячим следам, составьте фоторобот спортсмена и этого… Бамбы.

Ну, составили, и что? Старик был похож на известного бизнесмена по фамилии Беков, который не замаран в преступных делах. Да и зачем с его-то доходами, в его-то возрасте и со статусом депутата связывать себя с отребьем? Станет он рисковать, выкрадывая работников правоохранительных органов? Исключено. Выяснили, что дом у него есть, но не загородный, а в престижном и оживленном районе. Валдис с Никой заверили, будто дом, где держат Платона, находится за городом, они слышали характерный шум оживленных улиц, когда въехали в город. Значит, это был не Беков. Между прочим, двойников тоже полно. Фоторобот Бамбы тоже ничего не дополнил, в банке данных похожего преступника не нашли.

Клара приняла решение уехать, но не так просто сорваться с насиженного места. Слабой женщине, а она считала себя слабой, неуютно будет одной на новом месте, предстоит заняться бизнесом — деньги-то с неба не падают. Другое дело, когда рядом любимый мужчина, который станет поддержкой и опорой, надежным помощником. И встретился ей такой, но слишком мало они знакомы, чтобы он бросил все и поехал за ней в неизвестность. А надо, чтобы Мартын прирос к ней. Что для этого сделать? Каждую встречу превращать в праздник, и Клара старалась. Жаль, не получилось поехать с ним к морю, при ежеминутном контакте Мартын улетел бы от ее заботы, умения быть нужной, неназойливой и праздничной. Если бы отношения с Мартыном устоялись, она поставила бы ему условие: я должна уехать, едем со мной — или потеряешь меня.

Клара нехотя встала с дивана, взяла мобильник и убавила звук телевизора. Номер незнакомый, Клара озадачилась, но поднесла трубку к уху.

— Это Валдис Гитис, оперуполномоченный, — раздался металлический мужской голос. — Только не бросайте трубку, как прошлый раз, мне надо с вами увидеться, и я увижусь.

Сердце затрепыхалось: все эти люди в погонах — еще одна реальная угроза. И без того Клара боялась их как огня, а после убийства Роменской и Красавчика поняла, что такое ужас перед ними — они докопаются и до ее грешков.

— Но… я… больна… — вымолвила Клара тусклым голосом, при том не притворялась, само собой вышло.

— Придется выздороветь. Поболеете позже. Жду вас сегодня в прокуратуре в кабинете…

— Простите, но я не могу прийти сегодня… Я… у меня температура… высокая… Разве человек не имеет права болеть?

— Хорошо, завтра в десять утра в пятнадцатом кабинете. С температурой, без нее, даже после операции и под наркозом вы обязаны прийти. В противном случае нам придется применить по отношению к вам жесткие меры. До свидания.

Клара механически села на стул, взяла сигарету. Ого, как дрожат руки. Этот Гитис, еще ни разу не видя ее, разговаривал с ней… как с преступницей! Что теперь будет? Больше всего Клара боялась себя, вдруг сболтнет что-нибудь не то, там ведь ушлые люди работают, каждое слово трактовать умеют. Она бросила сигарету, взяла мобильник и хотела позвонить Бамбе, сообщить, что ее вызывают в прокуратуру… Но передумала. А где гарантия, что Бамба не пришьет ее? Так сказать, обезопасит себя от языка Клары? Каждый свою шкуру спасает. Клара позвонила Мартыну, с нежностью и страстью одновременно сказала:

— Здравствуй. Я ужасно скучаю.

— Я скоро закончу дела и приеду. Что купить?

— Ничего не надо. Приезжай быстрей.

— Ты ей угрожал, — пролепетала Ника, обалдев.

— А что, сюсюкать с ней надо? — бросил Валдис, держа лист с адресом Фалеева.

— Но ты ей угрожал, — заладила она. — Так нельзя. Клара же не отказывалась прийти, мы не посылали ей повестку…

— Нет у нас времени на повестки! — рявкнул Валдис и извинился: — Прости, Ника, но положение сама знаешь. Эта дамочка недаром бросила трубку, когда звонили с протоки. И скажи, как это понимать: двое убитых — ее знакомые, которым она звонила по многу раз, значит, у них есть общие дела. Поверь, она не хочет с нами видеться, я понял это. Но, думаю, если наша Клара хотя бы четыре класса образования имеет, должна соображать, что лучше ей прийти к нам по доброй воле. Все, поеду на обыск к Красавчику, заодно опрошу соседей… Кого бы еще подключить?

— Я с тобой.

— А кто будет изучать дело Маркова?

— После сядем и прочтем.

— Ну, поехали. Эх, постоянную машину бы нам, чтобы время экономить…

— Я сейчас вызову такси, поедем за машиной.

Приехали к дому Ники, она пригласила его зайти, но Валдис постеснялся встречаться с ее родителями. Ночь девочка провела неизвестно где, а быть свидетелем семейных разборок — увольте.

Дома была только мама, Ника, не поздоровавшись, без объяснений кинулась к шкафу, где лежали документы, бросив на ходу:

— Мам, дай ключи от твоей машины. — И вынула ящик, стала перебирать вещи, бросая ненужное на стол.

— Где ты была?

— Что? А, у подруги. Где же это?

— Ника, почему ты не позвонила? Мы с отцом волновались, не спали…

— Прости, мам, мне некогда, у нас сложный случай. Где доверенность?

— Какая доверенность?

— На твой автомобиль. Ты же все равно почти не ездишь, а мне он позарез нужен. И ключи. Вот она! — Ника помахала в воздухе бумажкой. — И сделай дежурной еды, а я пока переоденусь.

Ника вихрем умчалась наверх, мать в состоянии полуобморока двинула на кухню, попросила домработницу сделать бутерброды. Ворвалась Ника, выхватила нож из рук домработницы, нарезала хлеб, мясо и сыр, забросила все в один пакет.

— Ника! — ахнула мать. — Куда ты несешься?

— Опрашивать соседей убитого. Я не говорила? Мы нашли сразу три трупа — полная жуть. Ма, а ключи?! И денег дай, у меня закончились.

Ника схватила одной рукой пакет, другой мать за рукав кимоно, потащила ее в гостиную. Получив ключи и деньги, чмокнула ее в щеку:

— Спасибо. Приеду поздно. Может, не приеду, но тогда позвоню. Пока.

Дочь никогда не вела себя как незнамо кто. Ника была по природе скромная, аккуратная, доверчивая, даже излишне доверчивая. От нее не услышишь грубого слова, она не вульгарная и организованная. И вдруг — это не дочь, а ураган налетел, перевернув мамины представления о ней.

— Ты с ума сошла? — опомнилась мать, следуя за дочкой к выходу. — Где ты собираешься ночевать?

— Где придется. В кабинете.

Молодой человек скромно кивнул матери, поздоровавшись, Ника выехала из гаража, он сел к ней в машину и…

— Ешь. — Ника кинула ему на колени пакет, лихо выкручивая руль на повороте. Помахав маме, вздохнула: — Я плохая дочь.

Валдис, запихивая в рот еду, с трудом выговаривал:

— М-м-м… Это кайф. Как ты догадалась? Мы же со вчерашнего вечера не ели. Ого! Ты машину водишь? И неплохо.

— Я много чего умею. — Ника запихнула в рот большой кусок мяса, жевала за обе щеки. — Просто производить впечатление не умею.

— Не сказал бы. Впечатление ты производишь, но неумехи. Ничего вкуснее никогда не ел. Воды бы…

— Забыла! По дороге купим. А кто протокол будет писать?

— Сейчас позвоню нашим…

— Может, сами справимся? Мы же не знаем стукача, вдруг нам не повезет, и он приедет на обыск? А в квартире мы можем найти что-нибудь особенное, о чем он сразу же доложит пахану.

— Верно, — согласился Валдис. — Нам надо как шпионам работать и быстро. Тогда так: приглашаем понятых, ты пишешь протокол…

— Почему я? Терпеть не могу…

— Потому что обыск я тебе не доверю, извини уж. Ты пишешь протокол, заодно опрашиваешь понятых. Я помогу… Алло! — Он поднес к уху сотовый телефон. — Владимир Васильевич?.. Мы с Никой едем к Фалееву… Хорошо. Ну вот, к нам приедет подкрепление.

— Ротвейлер?

— Ага. Но протокол придется тебе катать. Ты без ошибок пишешь?

— Пф! — презрительно фыркнула Ника.

Нянька постучалась, потом заглянула в спальню:

— Простите, вас к телефону требуют. Сказали, срочно.

Телефон трезвонил и в спальне, но Лера не брала трубку, находясь в том состоянии, когда вторжение в ее личную сферу любого человека воспринимается как вражеская атака. Да и вообще она потеряла интерес к жизни, панику сменяла апатия, апатию — паника, выхода Лера не находила. Впрочем, уже и не искала, а ждала, что все каким-то образом утрясется.

— Спасибо, я возьму трубку, — сказала она. Нянька бесшумно закрыла дверь, Лера поднесла трубку к уху. — Слушаю.

— Привет, красавица. — Голоса она не знала. — Спряталась, не выходишь?

— Кто вы?

— Дружбан Генриха. — Лера покрылась испариной, села на кровати. — Выйди, девочка, потолковать надо.

— О чем? Я ничего не знаю.

— Знаешь. Знаешь, кто убил его. И скажешь нам.

— Оставьте меня в покое! — закричала Лера. — Слышите? Оставьте! Не смейте мне звонить! Никогда!

— А я сказал — выйди! Иначе очень сильно пожалеешь…