Легенда о розе. Цена предательства - Ольга Рузанова

На то, что я чувствую, с кем буду спать и кого любить.

Я для него не более чем объект охраны.

Выйдя из машины, он кому-то звонит, а затем переговаривается с охраной из экипажа сопровождения. Все это время я гипнотизирую его силуэт через тонированное стекло джипа.

- Пойдем, - Марк толкает от себя дверь и за руку тащит меня наружу.

Действуя заторможено, вываливаюсь из машины и на ватных ногах послушно плетусь за ним. Грозовой идет впереди, входит в подъезд обычной панельной пятиэтажки и, оставив нас стоять внизу, осматривает все профессиональным взглядом.

Я стою, закоченевшая от промозглой сырости и пустоты внутри, вдыхаю неприятный запах и не понимаю, что здесь делаю.

- Марк, я домой поеду, - шепчу беззвучно.

В этот момент слышится эхо звонких шагов, и на лестнице появляется Алекс. Кивком головы велит следовать за ним и возвращается наверх.

Марк, тихо матеря Грозового, за руку тащит меня на третий этаж.

- Хату тоже посмотрю, открывай, - заявляет Алекс.

Скривившись, Кляйс отпирает дверь и запускает его в квартиру. Осмотр длится не дольше минуты, но я, кажется, все это время не дышу.

Что происходит? Зачем я здесь?

Обойдя комнаты, он проходит мимо меня и открывает входную дверь.

- Алекс, - зову я.

Обернувшись, он, пожалуй, впервые за сегодняшний вечер смотрит на меня не как на предмет мебели, и мне кажется, что в его глазах мелькает что-то похожее на чувства, но уже в следующее мгновение взгляд снова становится беспристрастным.

- Ирма Сергеевна, мы ждем вас снаружи.

Дверь захлопывается, а я еще долго смотрю на нее напряженным взглядом. Не теряя надежды, жду, что вот сейчас она откроется, и Алекс вытащит меня отсюда за шкирку. Наорет, оскорбит, но заберет отсюда. А я бы побежала за ним, и прощения просить стала, только бы больше никогда не видеть равнодушия в его глазах.

Но проходит минута, а он не возвращается.

Растаявшая надежда оставляет после себя лужу едкой горечи.

- Ну… чего, как неродная, - приговаривает Марк, увлекая меня вглубь квартиры.

Я настолько потеряна и погружена в себя, что не вижу вокруг абсолютно ничего. Растерянность и непонимание того, что происходит, превращают меня в безвольную куклу.

- Ириш…

- А?..

Словно очнувшись, разворачиваюсь и прямо перед собой вижу голого по пояс Кляйса. Играя мускулами, он медленно ко мне приближается.

Я молчу. Открыто его разглядывая, жду, когда он подойдет.

Даже красивее, чем был раньше. Старше, опытнее, опаснее.

Только больше мне этого не хочется.

Не хочу. Не мое.

- Ирка… - скользит ладонями по моим рукам снизу вверх, сжимает плечи.

А меня будто молнией пронзает. Оттого, что я впервые отчетливо понимаю, что на самом деле потеряла.

- Марк, я домой…

- Да, ладно, не суетись, подождут твои псы пятнадцать минут, - шепчет, скользя губами по щеке.

- Ты мне что-то показать обещал, - напоминаю, надеясь отвлечь его от поцелуев.

- Потом, Иришка, все потом… - шепчет торопливо, обхватив руками мою голову.

Соврал, гад.

Упираюсь ладонями в твердую грудь и пытаюсь не дать ему себя поцеловать.

- Хватит, Марик, - хриплю натужно.

- Иришка, люблю тебя… бл@ть, так люблю!

Подталкивает меня, пока я не упираюсь бедрами в стоящий позади стол, и впивается губами.

Раньше мне такое его поведение нравилось. Я любила, когда он действовал нагло, нахрапом. Сопротивлялась из вредности, а потом сладко капитулировала.

Сейчас иначе. Его наглость вызывает раздражение вперемешку со страхом.

Вложив всю силу, толкаю его в грудь. Он отстраняется, непонимающе улыбается, но, видимо, приняв мое сопротивление за прелюдию, набрасывается как голодный зверь.

- Ммм… Хватит, Марк! - выкрикиваю глухо, когда его рука ныряет под подол платья и хватает бедро, обтянутое резинкой чулок.

- Ир… Ир… тебе понравится, малыш…

Облизывая шею мокрым языком, он толкается в меня твердым пахом. И тут мне становится жутко по-настоящему. Ситуация стремительно выходит из-под контроля.

- Ну же, давай, крошка, расслабься, - бормочет, постепенно укладывая меня на стол.

- Нет, я сказала! Кляйс, прекрати!

Продолжая лапать бедро ручищей, второй сжимает грудь через шелк платья. Я рефлекторно дергаюсь и слышу треск ткани. Этот звук подхлестывает мою злость, как удар хлыста.

Размахнувшись, я ударяю его по лицу с такой силой, что он едва не заваливается на бок. Прижав ладонь к щеке, смотрит на меня ошалевшим взглядом.

- Ты чего?

- Урод! – подхватываю свисающую бретельку платья, пытаюсь как-нибудь прикрепить ее к лифу, но у меня, естественно, ничего не получается.

- Ириш, ты че, обиделась? – неверяще моргает, смотрит на меня, как на инопланетянку.

- Да пошел ты! – соскакиваю со стола и быстрым шагом иду на выход.

Марк догоняет меня в прихожей и, прижав спиной к груди, пытается снова поцеловать шею.

- Хватит!

- Как ты хочешь? Ну?.. Нежно? Я буду нежным, Ириш, - шепчет быстро, - буду, каким скажешь.

- Я не хочу тебя никакого, Марик, - вырывается у меня с рыданием.

- Не можешь простить?

- Простила! Живи спокойно, только без меня!

- Я не хочу без тебя…

Даю себе несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. Делаю несколько глубоких вдохов и выдаю:

- Я тебя не люблю, Марк и быть с тобой не хочу.

- Я не верю!

- Поверь. Все! Перегорело.

Руки Марка с моей талии исчезают. Обойдя меня, растеряно смотрит мне в глаза.

- Открой дверь, я домой поеду.

- Ты серьезно?

- Открой!

Я могла объяснить все спокойно, сказать, что любила, но он сам виноват в том, что мы сейчас имеем, но не стала. Потому что сама не уверена, в том, что тогда была любовь.

Зависимость была, обожествление, фанатичное желание приобщится к его миру. Стать взрослой, вдохнуть свободы, любить и быть любимой.

А любовь ли это? Не знаю… Я уже ничего не знаю.

Обхожу его по дуге и начинаю поворачивать на двери все затворы.

- Выпусти меня, слышишь?.. И никогда больше не прикасайся! – шиплю, дергая на себя дверную ручку.

- Ира, я буду за тебя бороться…

- Зря потратишь время.

- Я люблю тебя! - с надрывом кричит он.

Тут я тоже могла бы возразить. Доходчиво объяснить, что нет, и не было у него ко мне никакой любви. С любимыми так не поступают. Но я снова молчу.

Не хочу тратить время на пустые разговоры.

Наконец, дверь открывается, и я, словно все это