Я угнал машину времени - Феликс Кривин

Ленька и сам уходил в своей жизни не раз, но все это были уходы не кардинальные, в пределах Земли. А ушельцы решились. У них хватило смелости. И хватило твердости не возвращаться обратно.

В практической жизни часто требуется фантастика. Соберется компания, пойдет непринужденный разговор, и тут вы вставляете между прочим:

— У одного американского писателя женщины стареют медленнее мужчин, потому что их включают только тогда, когда в них бывает потребность.

Тут, конечно, вспыхнет общий интерес: как это женщину включают и выключают? Найдутся грубияны, готовые женщину выключить насовсем, найдутся и охотники одну женщину выключить, а включить другую. Особое удивление вызовет то, что женщина не лежит выключенная, а на это время совсем исчезает.

— У нас только мужики исчезают, — скажет какая-нибудь, уже вовсе потерявшая надежду.

Кто-то поинтересуется, исчезает женщина вместе с детьми или оставляет их на отца, чтобы держать его при семье, пока она будет отсутствовать. И это, конечно, оживит разговор.

Воспитание детей — Ленькин конек, но конек скорее теоретический, поскольку практика у него всегда кончалась в самом начале. Хотя о воспитании лучше говорить с матерью ребенка, оставшись с ней наедине, чтоб она потянулась к тебе как к педагогу. У нас, откровенно говоря, мало кто умеет воспитывать, и вдруг находится человек, который умеет. У какой матери не загорятся глаза?

Педагог, фантаст и романтик. У какой женщины не загорятся глаза?

Женщины, особенно замужние, любят романтиков. Ей, обвешанной семьей, словно гроздь виноградная, только романтиков и подавай. Но она, конечно, себе не позволит, пока не созреют ее виноградинки. А как созреют, отпадут, кому она будет нужна, старая ветка?

Ну, а та, которая не слишком обвешанная, смотришь, и рискнет на отчаянный шаг. Взыграет в ее жилах романтика, подхватит она ребеночка и подастся за Ленькой Соломиным в туманную даль.

И станет она Соломина. Соломенная жена. Не соломенная вдова, но и не жена настоящая.

Ленька против формальностей не возражал, он всех пускал под свою фамилию, не придавая большого значения бракоразводным делам. Женился он легко, поскольку шел не в кабалу, а просто из одной на другую свободу. Он и профессию себе такую придумал: шофер, — чтобы легко уезжать и приезжать, с остановками по желанию, а не по требованию, как бывает на транспорте.

— Землетрясение в Танзании, — прочитал в газете жгучий сосед. — Опять землю трясут проклятые милитаристы. Прикрываются стихийными бедствиями. То у них засухи, то наводнения…

— А разве это не стихийные бедствия?

— Не будьте наивным! Все это происки, необъявленная война.

Толстяк взял Ленькину книгу и стал листать роман «Секретное оружие».

— Тратонийский ученый Бужерон изобрел способ искусственно вызывать стихийные бедствия. Каковы возможности для милитаристов? Мой вам совет: читайте книги, которые с собой возите, дорогой…

— Леонид, — представился Ленька Соломин.

— Очень приятно. А я Бермудес, Жан Поль Марат.

— Как это — Жан Поль Марат?

— Не пугайтесь, не тот. У великого якобинца Марат фамилия, а у меня просто имя.

— А Жан и Поль?

— Тоже имена. У меня три имени, как у писателя Гофмана. Я ведь бываю среди разных людей, не хочется, чтоб меня принимали за одного человека.

Конечно, это удобно. Был бы Ленька, допустим, Леонид, Петр, Алексей, он бы избавился от многих неприятностей. Вам Леонид нужен? А я, между прочим, Петр. Вы спрашиваете Петра? Что же вы пристаете к Алексею?

Но почему такое совпадение: и Жан, и Поль, и Марат?

— Что-то мне фамилия ваша знакома, — сказал Ленька, так и не разобравшись с именами. — Вы случайно не бывали в Мукачеве? А в Сыктывкаре?

— Нет, — сказал Бермудес, — я здесь новый человек.

Он не уточнил, где это здесь, поезд был далеко и от Сыктывкара, и от Мукачева, он шел, все больше удаляясь от Мукачева и в какой-то мере приближаясь к Сыктывкару.

Бермудес посмотрел на часы и задал странный вопрос:

— Когда прилетаем?

Не приезжаем, а прилетаем. Хотя и поездом.

— Ну, вы даете, Жан Поль Марат, — сочувственно протянул Ленька Соломин. — Неужели едете без сопровождающего?

— А разве вы меня не сопровождаете? — загадочно усмехнулся Бермудес.

Либо это сумасшедший, возомнивший себя Жаном Полем Маратом, либо брат по разуму, избравший Леньку проводником по Земле. Такие случаи бывали не раз. Но зачем тогда этот маскарад с именами?

— Резидент! — метнулся Ленька от фантастической к детективной литературе. — Вербует в какую-то разведку, это же ясно, как божий день!

Он улыбнулся для отвода глаз, как улыбался ребенку последней жены, утешая его перед расставанием.

— Называйте меня Полем, — прозвучало как будто издалека, и было неясно, сказал ли это его сосед, или поле, бегущее за окном поезда.

— Поговорим как ушелец с ушельцем, — сказал резидент, выдававший себя за ушельца, Жана Поля Маратами еще какого-то смутно знакомого Бермудеса. Вы ушелец и я ушелец. Вы ушли от своих, я ушел от своих.

«Измена Родине!» — молнией сверкнуло в мозгу у Леньки.

Он был легкий человек и легко уходил и приходил, когда дело касалось какой-то отдельной женщины. Но изменить Родине! На это он не пойдет. Ведь когда он изменял женщинам, при этом всегда страдали женщины, а если он изменит Родине, Родина не пострадает. Пострадает он, Ленька Соломин.

Это он точно знал. Такие случаи тоже бывали.

— Когда два пути расходятся, нужен третий, чтобы они сошлись, загадочно сказал резидент, но Ленька его понял: конечно, ему отводится роль связного. Возможно, на него потому и пал выбор, что он постоянно мотается по стране, то уходя, то приходя, и, таким образом, его поездки не вызовут подозрения. Лучше б он сидел на месте, не мельтешил перед глазами у иностранной разведки.

— Вот два пути, — нарисовал резидент два пути, выходящие из одной точки. — А вот третий, их соединяющий.

Треугольник! Бермудес нарисовал треугольник! Ленька в ужасе метнулся от детектива к фантастике.

Как же он сразу-то не догадался? Бермудес — это человек из Бермудского треугольника. Там все проваливается, куда-то исчезает. Потому он и называет себя ушельцем, что ушел в районе Бермудского треугольника. Там ушел, здесь появился — как просто все разгадывается!

— Две стороны — это муж и жена, — говорил между тем резидент из Бермудского треугольника. — Они расходятся из вершины своей любви и все расходятся, расходятся… Но соединяет их маленькое по величине, но огромное по значению основание: ребенок.

Наверно, «ребенок» — это какой-то объект. Может, военный завод, вернулся Ленька от фантастики к детективу. А две стороны? Наверно, это те, кто ведет наблюдение за объектом.

Ишь, Бермудес. Он потому и три имени себе взял, зашифровал треугольник. Прикрывается Гофманом, но насчет Гофмана тоже ничего не известно. Может, и он оттуда, из треугольника. Они специально берут три имени, чтоб было ясно, откуда они. Кому надо, ясно, а для остальных зашифровано.

«Сельскую жизнь» читает. Видно, готовит нам новый неурожай. И как откровенно сказал про секретное оружие! Считает, что Ленька уже провалился, что он уже свой. Не выйдет, мистер! Многие принимали Леньку за своего, но ни у кого не вышло. Ленька свой собственный. Не свой, а свой собственный.

— Я как посмотрел на вас, сразу понял, что вы ушелец, — сказал Жан Поль Марат. — До Москвы едете? Это естественно. Оттуда нашему брату на всю страну дорога открыта.

«Опутали проклятые шпионы Москву, — ужаснулся Ленька. — Из Москвы по всей стране расползаются».

— Какому это брату? — спросил он машинально.

Резидент из треугольника кивнул на книгу Кристофера Бомслея. Намек на братьев по разуму. Леньку осенило в который уже раз.

Вот вам и разгадка Бермудского треугольника. Оказывается, они, эти братья по разуму, устроили там свою базу. Сидят на дне океана и тянут в пучину все, что под руку попадет.

— Тянуть надо меньше, — сказал Ленька, решив помочь человечеству, раз подвернулся такой случай.

— Меньше не получается, — виновато улыбнулся Бермудес. — Вот и у вас не получается, — и он кивнул на книгу, увезенную Ленькой из теперь уже далекого города Мукачева. — Впрочем, эта книга сыграла свою службу: без нее у нас не наладился бы разговор.

Вот тебе и книга. Оказывается, это условный знак… Вот когда Леньку по-настоящему шмякнуло с космических высот на родную землю! Никакой это не пришелец, он только прикидывается пришельцем или ушельцем, а на самом деле заброшен в нашу страну…

Позвать проводника? Завяжется перестрелка, еще ухлопают к чертовой матери. Как раз когда Ленька начинает новую жизнь.

Надо выходить из игры, как говорил Штирлиц Мюллеру в известной кинокартине.

Вышел Ленька в Конотопе, хотя у него был билет до Москвы. Оставив на съедение иностранной разведке чемодан, он вышел, стараясь не касаться поручней, чтоб не оставлять отпечатков пальцев. Искусно заметая следы, он всю ночь кружил по незнакомому городу Конотопу, а утром, вернувшись на вокзал, дал телеграмму в два адреса — будущей и бывшей жене — с одинаковым текстом: «Вышли сто».