Рыцарь снов Мохнатая магия - Андрэ Нортон

— Ты слишком много себе позволяешь! — голос шамана прозвучал резко, но императрица прервала его.

— У кого больше прав задать нам этот вопрос, преподобный? Нет, незнакомец, мы не убьём тебя. Но есть другой — другие… Они не так терпимы, потому что боятся. А когда люди боятся, они действуют, мудро или неразумно, но действуют. Если ты останешься жив — говорю тебе это искренне, — то не в Ломе, не в Уладе, даже не по эту сторону океана. Ты принял внешность толкарнца… хорошо… так и живи!

— А почему я должен исполнять ваши пожелания, мадам? — Рамсей спросил не дерзко. Он надеялся, что эти двое поймут его. Просто он человек, которым нельзя командовать.

— Такое решение не просто моё желание, — ответила императрица. — Это всего лишь здравый смысл. Я могу удержать Мелколфа: пока жив мой сын, нынешний император — хотя он быстро слабеет, — мои приказы будут исполнены. Когда он умрёт, у меня останется место в Ломе, но властью я уже не буду обладать. Тогда я смогу только предлагать, а не приказывать.

Тебе рассказывали об Очалле, о том, чего он добивается. Любому из его созданий, этим глазам и ушам, которые он рассеял по всему дворцу, достаточно увидеть тебя без маски, и он сразу об этом узнает. И могу тебе пообещать, что если Очалл отыщет тебя, твоей участью будет не смерть, а смерть-при-жизни.

Не думай, что Каскар всегда был слаб, лёгкое орудие в руках человека с сильной волей. Когда-то он был как ты, молод и горд своей силой, быстрый разумом и телом. Я говорю так не потому, что он кровь от моей крови, плоть от моей плоти, наследник моего Дома, нет, это действительно правда.

Мы так и не узнали, какими злыми способами Очалл подчинил себе Каскара. Возможно, он даже извратил Древнее Знание, которое, как мы верили, сохранилось только у Просвещённых, чтобы сделать Каскара таким, каким он стал. И если он сделал это однажды, разве не сможет повторить? Ты хочешь стать тенью самого себя, незнакомец?

Рамсей понял, что императрица не пытается запугать его. Эта Квендрида, правительница Улада, говорила совершенно серьёзно. Наркотики, гипноз — вот на что она намекает. И он прекрасно понимает, что случится, если Очалл наложит на него свои грязные руки. Допустим, они правы, у него нет будущего в этой земле? Быстрое отступление кажется наилучшим выходом. Конечно, это совсем не означает, что он не сможет когда-нибудь в будущем вернуться. Если они выиграют схватку с Очаллом… Но сейчас было важно настоящее, а не будущее.

— Я могу считать, что Мелколф сказал правду? — спросил он у них обоих. — Что мне нет возврата в свой мир?

Императрица предоставила отвечать Оситесу.

— Это правда. Я снова посылал сон в твой мир. И ничего не нашёл. Тот, кем был ты, миновал Последние Врата вместе с Каскаром. Да пребудет с ним мир! — шаман сделал лёгкий жест, начертив в воздухе какой-то символ. Императрица склонила голову.

— Хорошо. Если я уйду из Улада, скажем, в Толкарн? Как это организовать?

— Всё уже организовано. Нам нужно только твоё согласие, — быстро сказал шаман. — Хотя сейчас купцы редко отваживаются плыть за море, у одного такого корабль как раз на якоре в западной гавани. Он готов взять пассажира. Одежда, оружие, кредит у этого купца — всё ждёт тебя на борту. Ты уедешь немедленно…

— Вы быстро принимаете решения, — сухо заметил Рамсей.

— Так нужно, — ответил Оситес. — Чем быстрее ты покинешь Лом и окажешься в океане, тем в большей безопасности будешь. Очалл, возможно, уже узнал о твоём существовании. Нет причин считать, что он не узнает. И мы не преувеличиваем опасность: он ищет всеми своими способами.

Рамсей пожал плечами.

— Похоже, у меня нет выбора.

— Конечно, нет, — подтвердила императрица. — Мы сожалеем, что ты оказался захвачен нашими делами, но это было вызвано чрезвычайно важной причиной… Не стану отрицать, если бы перед нами снова встал выбор, мы приняли бы то же самое решение. Один человек ничего не значит по сравнению с безопасностью целой страны.

Рамсей взглянул на Оситеса.

— Мне говорили, что Просвещённые только советуют, но не действуют. Мне кажется, здесь ты сделал больше…

— На мою голову и сердце ляжет этот поступок. И это не твоё дело, незнакомец! Но поскольку ты согласился, не будем тратить времени на болтовню. Ты должен немедленно уходить!

— Я хочу вначале увидеться с леди Теклой.

Императрица чуть наклонилась вперёд в своём троне, пристально взглянула на него.

— Зачем? Для такой встречи нет никакого повода. Она знает, что мы тебе говорим, и согласна с нашим предложением. Девочка поступила хорошо. А теперь поступает ещё лучше, мирно соединяя две наши страны для большей безопасности и процветания обеих. Бертал, конечно, не Пиран, мой умирающий сын, он не великий правитель. Но он прислушивается к разумному совету и горячо ненавидит Очалла. И тогда нам не нужно будет опасаться, что этот сын зла снова бросит свою тень на нашу землю!

Немного помолчав, глубоким, полным чувства голосом она продолжила: «Нет… уходи немедленно… Оситес проводит тебя до ворот. За ними тебя ждёт человек, он отведёт к кораблю. И — не снимай маску. Надень её немедленно! Ты же не хочешь, чтобы все видели, что мертвец ходит по улицам?» — и она указала на маску в его руке.

Американец мог бы снова потребовать свидания с Теклой, но решил, что это бесполезно. К тому же императрица очень ясно дала понять, что девушка знает обо всём, что ему предложено. Но, надевая маску и застёгивая сё на горле, Рамсей испытывал печаль и разочарование. Конечно, он, как личность, ничего не значит для Теклы. Она действовала с самого начала не ради спасения Рамсея Кимбла, а чтобы спасти планы этих двоих; она согласна, что польза страны важнее судьбы одного человека, хотя и отказалась предоставить его в добычу Очаллу или горячим головам среди участников интриги. За это он ей благодарен. Она теперь выйдет замуж за Бертала. Очалл утратит свою власть. И история пойдёт по тропе, намеченной этими старухой и стариком.

Императрица не попрощалась с Рамсеем, он тоже ничего ей не сказал. Она откинулась на спинку трона, лицо сё скрылось в тени навеса, но юноша увидел, что она закрыла глаза. Может, уже выбросила его из головы, как окончательно и аккуратно решённую проблему.

Но Квендрида Уладская не может предвидеть будущее, этого не могут точно делать даже Просвещённые. Возможно, её ещё ожидают один-два сюрприза. И Рамсей подумал, что он вполне может стать источником этих сюрпризов. Ещё в камере он решил, что никогда не опустится до роли безвольной марионетки ни в чьих руках. Поэтому он не собирался быть игрушкой этой женщины. Он принадлежит только себе и таким и останется — даже если ради этого придётся сражаться насмерть.