Пушистик маленький - Генри Пайпер

Джека Хеллоуэя и раньше отпускали под залог, но никогда с него не брали так много. Это было почти все его состояние. Но когда он вывалил на стол перед Джорджем Лантом из мешочка пылающие от тепла его тела солнечные камни и попросил того отобрать несколько из них на сумму в двадцать пять тысяч солей, глаза Лесли Кумбеса расширились, а челюсть Мохаммеда Али О'Брайена отвисла.

Лесли Кумбес взглянул на бутылку виски в своей руке и потянулся в шкаф за другой. Одна для Гуса Бранхарда, другая для остальных. Здесь было широко распространено мнение, что именно благодаря виски Густав Адольфус Бранхард практиковал очень редко, защищая, в основном, вооруженных бродяг и похитителей степняков. Но это было не так. Никто на Заратуштре не знал причины этого, но это было не виски. Виски было только орудием, при помощи которого Гус Бранхард обретал ясность мысли.

Он сидел в самом большом кресле гостиной, но все же оно было мало для него. Лицо этого человека было украшено взъерошенными рыжими волосами и спутанной рыжей бородой. Он был одет в выцветшую грязную куртку с обоймой для винтовочных патронов на груди, а вместо рубашки — разорванная майка, из-под которой тоже торчали рыжие волосы. Между нижней частью ею шорт и верхней частью потрепанных носков тоже были сплошные заросли волос. На одном его колене сидела Пушистик-Мамочка, на другом — Майк и Майзи, а на его голове устроился Малыш. Едва увидев Гуса, Пушистики сразу же признали его. Наверное, они подумали, что это Большой Пушистик.

— Аах! — громыхнул он, едва бутылка появилась возле него. — Только в надежде на это и стоит жить.

— Ладно, только не давайте пробовать ребятишкам. Маленький Пушистик уже пытался закурить трубку, и я не хочу, чтобы у них в семье появился алкоголик.

Гус наполнил стакан. Проделав это на безопасном расстоянии, он быстро перелил в себя от содержимое.

— У вас славная семейка, Джек. Они произведут в суде отличное впечатление, если только Малыш не попытается взобраться на голову судьи. Присяжные, увидев их и услышав рассказ Ортерис, оправдают вас и выразят Келлогу вотум недоверия.

— Я не беспокоюсь об этом. Я хочу не обличить Келлога.

— Лучше побеспокоиться, Джек, — сказал Рейнсфорд. — На слушании дела большинство будет против нас.

Лесли Кумбес, адвокат Компании, слишком быстро прилетел сюда из Мэллори-Порта. Да еще Мохаммед Али О'Брайен, Генеральный Прокурор Компании, выступивший в роли Главного Обвинителя.

Оба они пытались опровергнуть заявление Хеллоуэя о самозащите и выставить Келлога как убившею опасное дикое животное. Когда у них ничего не вышло, они объединились против Пушистиков. После этого было высказано недовольство судом. Лейтенант Лант в качестве полицейского судьи имел очень ограниченную власть.

— Вы видите, насколько далеко они зашли?

— Надеюсь, вы не хотите, чтобы они преуспели в мы? — мрачно произнес Рейнсфорд.

— Что вы хотите сказать? — спросил Бранхард. — Как вы думаете, что они сделают?

— Не знаю. Это меня и беспокоит. Мы угрожаем Компании Заратуштры, а Компания хочет безопасности, — ответил Рейнсфорд. — Они попытаются сфабриковать что-нибудь против Джека.

— А кто определяет наличие разума? И как? Ну, Кумбес и О'Брайен согласятся принять за доказательство формулу «Речь и разведение огня».

— Ха! — воскликнул Бранхард. — Суд уже утвердил это сорок лет назад, на Мисхии. Дело о детоубийстве. Женщина обвинялась в убийстве собственного ребенка. Ее адвокат опирался на то, что убийством называется лишение жизни разумного существа. Разумное существо — это существо, которое может говорить и разводить огонь, а новорожденный младенец не может этого делать. Ходатайство отклонили. Суд постановил: пока способность говорить и разжигать огонь является единственным доказательством разумности, невозможно утверждать что-либо, не составив законного доказательства отсутствия разума. Если О'Брайен и не знает этого, а я сомневаюсь, что он это знает, то Кумбес знает об этом наверняка, — Бранхард налил себе очередную порцию виски и опорожнил стакан быстрее, чем до него смогли дотянуться окружавшие его разумные существа. — Знаете, что? Держу пари и могу поклясться, что первое, что сделает Хэм О'Брайен, вернувшись в Мэллори-Порт, это внесет ОТКАЗ ИСТЦА ОТ ИСКА на оба обвинения. От него примут отказ от иска на Келлога, а обвинение против Джека отправят в суд. Он может сделать эту глупость, но Лесли Кумбес не позволит ему это.

— Но если он уберет из дела Келлога, — сказал Герд ван Рибик, — то на суде Джека никто и слова не произнесет о разуме.

— Я произнесу во весь голос. Вы все знаете колониальный закон. Убийца, несмотря на то, что он совершил уголовное преступление, может выдвинуть обвинение против любого другого лица. Я буду утверждать, что Леонард Келлог убил разумное существо. Джек Хеллоуэй, пытаясь предотвратить это, поступил законно, а Курт Борч, в попытке прийти на помощь Келлогу, сам оказался виновным в уголовном преступлении, и, следовательно, всякое обвинение, выдвинутое против Джека Хеллоуэя, является не обоснованным. Придерживаясь этой точки зрения, я скажу великое множество слов и приведу доказательства разумности Пушистиков.

— Ваши доказательства будут перепроверяться, — заметил Рейнсфорд. Психологами. Я полагаю, вы знаете, что на этой планете только психологи пользуются привилегиями, дарованными Компанией Заратуштры, — он допил то, что оставалось в стакане, посмотрел на кусочки льда, оставшиеся на дне, и снова налил себе. — Я бы не хотел, чтобы это произошло.

— Уфф! — Вздрогнув от неожиданности, Мамочка-Пушистик взглянула вверх. — Интересно, что сейчас делает Виктор Грего.

Виктор Грего положил на место телефонную трубку.

— Лесли на яхте, — сказал он. — Они сейчас прибудут. Завернут в больницу, чтобы оставить Келлога, и сразу сюда.

Ник Эммерт откусил маленький кусочек тоста. У него были рыжеватые волосы, тусклые глаза и широкое, массивное лицо.

— Должно быть, Хеллоуэй использовал слишком сильное средство, чтобы привести его в порядок, — сказал он.

— Лучше бы он убил его! — раздраженно сказал Виктор Грего и увидел возмущение на лице Главного Резидента.

— Вы действительно хотите этого, Виктор?

— Ни черта я не хочу! — Виктор махнул рукой в сторону проигрывателя, на котором они только что прослушали ленту, переданную с яхты. — Он задира, который удирает, когда запахнет жареным. Знаете, какая эпитафия будет написана на могиле Компании? «ПИНКОМ К СМЕРТИ ОТ ПУШИСТИКОВ БЛАГОДАРЯ ЛЕОНАРДО КЕЛЛОГУ».

Если бы Келлог сохранил голову ясной и избежал столкновения с Хеллоуэем, все было бы отлично. Даже непростительное убийство Пушистика и стрельба Борча были бы не так плохи, если бы не это глупое обвинение в убийстве. Сам же спровоцировал Хеллоуэя, да еще недоволен, что ему набили морду.