Миры Бима Пайпера. Маленький Пушистик - Генри Пайпер

Миры Бима Пайпера

От издательства

Пожалуй, не найдется в мире научной фантастики автора, о котором было бы известно так мало.

Справочник «Писатели-фантасты XX века» пишет о нем: «Пайпер, Г(енри) Бим. 1904–11.11.1964. Родился в Алтуне, шт. Пенсильвания. Работник инженерной службы Пенсильванской железной дороги». И все. «Энциклопедия научной фантастики» может сообщить чуть больше, однако, если верить ей, Пайпер работал на железной дороге детективом до своего увольнения в середине 50-х. Не известно в точности даже имя писателя — по некоторым данным, его звали Гораций Бим Пайпер. Однако все источники сходятся в одном — с того момента как в 1947 году первый рассказ Пайпера «Снова и снова» появился в журнале «Эстаундинг», этот писатель занял свое, особое место в жанре НФ. Нельзя сказать, что он был обязан своим возвышением только привязанности, которую питал к его творчеству редактор «Эстаундинг», прославленный Джон Кэмпбелл, ставивший Пайпера выше всех прочих «открытых» им фантастов — а среди них были и Азимов, и Хайнлайн. Несмотря на то что взгляды Кэмпбелла и Пайпера, как политические, так и литературные, во многом схожи, в конечном итоге писатель ценой собственной жизни доказал свою самостоятельность.

Большая часть написанного Пайпером публиковалась первоначально именно в виде рассказов или романов «с продолжением» в «Эстаундинг». Лишь после смерти писателя многие из них были изданы в виде книг — отдельных романов и сборников. Кое-что так и не увидело свет при жизни Пайпера, оставшись в черновиках до нового всплеска интереса к его творчеству в 80-е годы. И всплеск этот — не случайность. Пайпер во многом обогнал свое время.

Почти все произведения Пайпера укладываются в рамки двух циклов. Первый из них, меньший, составили рассказы о «полиции паравремени», предвосхищающие «Патруль времени» Андерсона. Полицейские из мира Первого уровня следят за развитием бесчисленных параллельных миров, ответвляющихся от «основного потока» истории, а когда необходимо — и вмешиваются в их развитие, охраняя собственное существование, как в романе «Лорд Кальван Иновременный» (книжное издание — 1965).

Второй цикл обычно называют «Историей терранского человечества». Почему именно «терранского» — сказать легко; непреложным требованием Кэмпбелла-редактора было отсутствие в публикуемых произведениях инопланетных конкурентов человечества. Айзек Азимов, разъяренный подобным требованием, вообще отказался писать об инопланетянах. Пайпер поступил проще — ни одна из четырнадцати разумных рас его Галактики, кроме человека, не вышла в космос самостоятельно. На свой лад эта «история будущего» превосходит и «Академию» Азимова, и «Техническую цивилизацию» Андерсона, уступая им лишь в одном — к моменту смерти писателя она осталась незавершенной и обрывочной. Целые периоды галактической истории остались лишь в виде намеков в разрозненных произведениях писателя. Но монументальность и размах «Академии», проработанность деталей «Технической цивилизации» меркнут в сравнении с «Историей терранского человечества», потому что Пайпер смог добавить к ним то, что не давалось многим куда более известным фантастам, — человечность и убедительность.

А самая известная часть истории, принадлежащая к условному подциклу «Федерация» (сам писатель никогда не подразделял «Историю» на циклы) — трилогия о пушистиках — самых обаятельных инопланетянах в мировой фантастике. В этих трех романах — «Маленький Пушистик» (1962), «Пушистик разумный» (1964) и «Пушистики и другие» (1984; роман был восстановлен по рукописи) — проявились лучшие качества Пайпера-писателя. Их с одинаковым удовольствием читают и взрослые, и дети. Золотистые мохнатые существа с планеты Заратуштра легко покоряют сердца не только героев книги, но и целых поколений читателей. И в то же время эта на первый взгляд почти детская книга поставила в свое время вопрос, который десять лет спустя со значительно меньшим успехом подняла Урсула ле Гуин в своем «Слово для «леса» и «мира» одно» — допустимо ли наживаться за счет более слабой, не способной защитить себя расы? И индивидуалист, проповедник свободного предпринимательства Пайпер в лице своего alter ego, старателя Холлоуэя, твердо отвечает: «Нельзя». Хотя так просто объявить милых и добрых пушистиков, не умеющих даже обрабатывать камень, пушными зверьками — и добывать на их родине драгоценные солнечники…

Помимо трилогии о пушистиках, в собрание сочинений Генри Бима Пайпера вошли произведения, описывающие более поздний период «Истории терранского человечества» — роман «Космический викинг» (1963) и две повести. Федерация, во времена которой была колонизирована Заратуштра, распалась после междоусобной войны, и только базы «космических викингов», живущих разграблением накопленных Федерацией запасов, сохраняют какое-то подобие цивилизации. Но именно они станут создателями Империи, которая вновь объединит заселенные миры.

Карьера писателя, обещавшего стать одной из ярчайших звезд в истории жанра, оборвалась трагически. Оказавшись в долгах из-за финансовой аферы, гордый потомок южан Генри Пайпер не захотел просить помощи у друзей. 11 ноября 1964 года он вошел в пустой дом, написал предсмертную записку: «Мне жаль оставлять за собой такой беспорядок, но если бы я мог разобраться — не уходил бы», выбрал ружье из своей внушительной коллекции оружия и застрелился. А его роль в НФ проще всего определить, вспомнив: не найдется другого фантаста, чьи работы породили бы такое количество продолжений и подражаний. И очень немногих фантастов через три десятилетия после их смерти вспомнят с такой любовью и почтением.

Маленький Пушистик

Глава 1

Джек Холлоуэй почувствовал, что смотреть на это солнце, сверкающее, как раскаленный апельсин, без прищура он уже не в состоянии. Он поднял было руку, чтобы надвинуть пониже шляпу, но тут же вынужден был ее опустить, чтобы успеть нажать на кнопку, контролирующую антигравы, и изменить их частоту пульсации, одновременно при этом другой кнопкой выпустив еще сотню ног манипулятора. С минуту он просто посидел, попыхивая короткой трубочкой (от которой его седые усы изрядно пожелтели по краям) и глядя вниз на развевающуюся на кусте, растущем в расщелине скалы ярдах в пятистах, красную тряпку.