Мифы и загадки нашей истории - Владимир Малышев

А когда большевики совершили в Петрограде вооруженный переворот и захватили власть, решила покинуть страну. Свое решение она объяснила просто: «Увиденная утром струйка крови у ворот комиссариата, медленно ползущая струйка поперек тротуара перерезывает жизнь навсегда. Перешагнуть через нее нельзя. Идти дальше нельзя. Можно повернуться и бежать».

Однако произошло это бегство как бы случайно. Вместе с другим популярным писателем А. Аверченко Тэффи уехала в 1918 году на гастроли в Киев, после полуторагодичных скитаний по другим городам юга России добралась до Константинополя, а потом очутилась в Париже. Надежда на возвращение не оставляла ее, однако сама потом объяснила, что ее удерживало от того, чтобы вернуться. «Конечно, не смерти я боялась. Я боялась разъяренных харь с направленным прямо мне в лицо фонарем, тупой идиотской злобы. Холода, голода, тьмы, стука прикладов о паркет, криков, плача, выстрелов и чужой смерти».

«Не поднять мне тяжелых ресниц…»

Однако расставание с Родиной далось писательнице нелегко. На корабле «Шилка», на котором она покидала Россию, Тэффи написала пронзительные стихи, более нам известные по знаменитой «Песне о родине» в исполнении Александра Вертинского:

К мысу радости, к скалам печалили,К островам ли сиреневых птиц,Все равно, где бы ни причалили,Не поднять мне тяжелых ресниц.

«Причалила» она, в конечном счете, в Париже. Хотя уже на палубе парохода вдруг остро почувствовала, что не вернется на родину никогда. Никогда не вернется туда, где остались ее уютная московская квартира, друзья и близкие, обожавшие ее читатели, литературная слава.

Впрочем, в Париже знаменитая писательница не бедствовала, как другие эмигранты. Во французской столице многие годы уже жил ее брат, генерал Н. Лохвицкий, командующий экспедиционным корпусом во Франции во время Первой мировой войны. Поэтому ее жизнь в эмиграции с экономической точки зрения сложилась поначалу вполне благополучно, она не голодала и не была вынуждена мыть тарелки в ресторанах. Но что-то с ней произошло, переломилось. Тэффи продолжала писать, ее охотно печатали эмигрантские издания, но что-то неуловимое в ней ушло, умерло – «не поднять мне тяжелых ресниц…»

«А я все чего-то живу…»

Вторую мировую войну и гитлеровскую оккупацию Тэффи пережила, не покидая Парижа из-за болезни. Она голодала, но отказывалась сотрудничать в коллаборационистских изданиях, куда ее усиленно зазывали. Только иногда соглашалась выступать с чтением своих рассказов перед старыми эмигрантами, не уставая повторять: «Все мои сверстники умирают, а я все чего-то живу…».

Последние годы своей жизни писательница была занята мемуарными очерками, создавала литературные портреты известных людей, с которыми ей довелось встречаться, в том числе Керенского, Ленина, Коллонтай, Бальмонта, Бунина, Куприна, Репина и других. Многие поклонники ее творчества считали, что эти портреты были, пожалуй, самыми лучшими страницами в ее разнообразном творчестве. Скончалась Тэффи 30 сентября 1952 года в возрасте 80 лет и была похоронена на кладбище Сен-Женьев-де-Буа в Париже.

Ложь о «неграмотной России»

Одним из самых распространенных мифов времен СССР, были утверждения о том, будто при царях практически чуть ли все население России было неграмотным, а «широкие народные массы» якобы вообще смогли получить доступ к знаниям только при советской власти. На самом деле все было совершенно не так.

В советские времена среди анекдотов, которые рассказывали на кухнях, был и такой: «есть ложь, есть большая ложь, а еще есть статистика…» Разумеется, имелась в виду статистика сталинских времен. Мол, как утверждал Агитпроп, население царской России на 79 процентов было неграмотным, а царь-де будто бы совершенно не заботился об образовании. Однако опубликованные после краха СССР статистические данные дореволюционных лет это решительно опровергают.

Бурный рост грамотности

Так, в 1913 году в России 73 проц призывников (а это, в основном, дети крестьян) были грамотными, а в 1916 году их было уже 80 проц. При Николае 11 грамотность населения империи росла бурными темпами – на 2 проц в год, и к 1926 году можно было ожидать поголовной грамотности всего населения России. В его царствование кредиты Министерству народного образования возросли с 25,2 млн до 161,2 млн. В начале 1913 года общий бюджет народного просвещения России достиг колоссальной для того времени суммы – 1,2 млрд рублей золотом! Первоначальное обучение было бесплатным с самого начала правления Николая, а с 1908 г оно сделалось обязательным. С этого года ежегодно по всей стране открывалось около 10 000 школ. В 1913 г. их число превысило 130 тыс. А в каких условиях учились тогда гимназисты? Посмотрите на сохранившиеся в нашем городе великолепные здания царских гимназий!

В результате по переписи населения, произведенной Временным правительством в 1917 году, 75 проц мужского населения европейской части России было уже грамотным.

Первые в Европе

Большие успехи имелись и в области высшего образования. По количеству женщин, обучавшихся в высших учебных заведениях, накануне Первой мировой войны Россия занимала первое место в Европе. В то время в нашей стране было более ста вузов со 150 тыс студентов, в то время как в «передовой» Франции их имелось всего не более 40 тыс.

Обучение в России было недорогим. Например, на престижных юридических факультетах оно стоило в 20 раз меньше, чем в США или в Англии. А неимущие студенты вообще освобождались от платы, да еще получали стипендии.

Вузы были открыты для самых разных слоев населения. Так, в 1914 году в университетах 40 проц студентов были выходцами из низших слоев (разночинцев, рабочих и крестьян), а в среднетехнических учебных заведениях их численность достигала 80 проц. Однако эти неприятные для захвативших власть большевиков данные многие годы тщательно скрывались.

Пушкин для крестьян

Грамотность была широко распространена в русской деревне еще в более ранние времена. Так, по переписи 1785 года в одиннадцати волостях Архангельской округи 17,1 проц дворов имели грамотного мужчину, в Холмогорской округе – 18,6 проц. И не случайно, что именно из тех краев пришел потом в столицу Михайло Ломоносов, став великим ученым. А читали крестьяне в русской деревне, конечно, не детективы, а в основном, книги (58,8 проц) духовно-нравственного содержания. В том числе сочинения Пушкина, Карамзина, рассказы Толстого, романы Майн-Рида и т. п. «Сказки Пушкина знают даже безграмотные старухи», – подчеркивал корреспондент того времени. Но крестьяне не только писали, но и даже сами сочиняли! Так, в 1891 году в Иркутской губернии из 165 корреспондентов Русского географического общества 33 были крестьянами.

Последствия разгрома

Что же произошло после захвата власти большевиками, катастрофы развязанной ими Гражданской войны и свирепого «красного террора», когда безжалостно уничтожали в первую очередь образованных людей? В 1927 году на съезде партии жена Ленина Крупская жаловалась, что за десять лет советской власти грамотность в стране значительно убавилась. Грамотность, например, советских призывников того года значительно уступала грамотности призыва года 1917-го.

Настоящая катастрофа произошла в России в области высшего образования. Сотни тысяч образованных людей погибли, или были вынуждены бежать из страны, спасаясь от тюрем и расстрелов. Виднейших ученых выслали по приказу Ленина в 1922 году на так называемом «философском пароходе» (об этом наша газета уже писала). В результате к 1927 году численность ИТР (инженерно-технических работников) в СССР оказалась в три раза ниже, чем в 1917 году. Гениальные русские ученые и изобретатели, выброшенные за границу, отдавали свои знание другим странам: Сикорский строил вертолеты в США, Ипатьев изобретал высокооктановый бензин для английских и американских самолетов, Юркевич сооружал невиданные еще в мире суперлайнеры во Франции и т. д. А массовую неграмотность в СССР большевики смогли окончательно побороть только после Великой Отечественной войны.

Оболганный генерал

Алексей Николаевич Куропаткин в историю вошел, как бездарный и вялый военачальник, виновник поражения России в русско-японской войне. На деле же Куропаткин был храбрым и умелым полководцем, но оказался, к несчастью, «козлом отпущения», а мир с Японией был подписан, когда она уже истощила все силы и Россия была готова победить.

Военное образование будущий генерал получил в Петербурге, где с блеском окончил Павловское военное училище, а потом Академию Генерального штаба. Был поощрен поездкой за границу. Из Франции был направлен во французский экспедиционный корпус в Алжир, где за отвагу был удостоен Кавалерского креста ордена Почетного легиона. После возвращения попросился в Туркестан, воевал против турок вместе с прославленным генералом Скобелевым. Видевший его тогда художник Верещагин писал, что Куропаткин «был замечательным храбрецом, и лошадей под ним убивало, и зарядные ящики у него перед носом взрывало, и самого его много раз ранило».