Консультант по дурацким вопросам - Олег Дивов

Они отошли в сторонку, и подполковник задал Мише свой любимый вопрос:

— Ты кто?

— Съемочную группу сопровождаю, — Миша показал в сторону лагеря.

— Чё делаете?

— Чё, кино снимаем. Вот приказ министра, вот разрешение на съемки на этом объекте…

Подполковник быстро по диагонали проглядел бумаги.

Как нарочно, в этот момент где-то за казармой бабахнула танковая пушка.

— Интересное кино, — сказал подполковник.

— Про войну, — объяснил Миша.

— Понятно. Как ты его взял?..

— Окликнул, а он ноги начал делать. Я его тормознул, а дальше — вот…

— Понятно. То, что он сказал, мол, у него аккредитация на съемки ваших съемок, — правда?

— Сейчас в Москву позвоню, все узнаю.

— Ну давай, звони…

До руководства студии Миша достучался за несколько минут и, ничего не объясняя, просто спросил: Фрэнсис Диксон из Южной Осетии выходил на нас?

Да понимаешь, ответили ему, черт знает. Короче, звонил какой-то странный тип, задал какой-то дурацкий вопрос и отключился раньше, чем мы успели вообще понять, чего ему надо. Может, связь оборвалась, но не перезванивал он точно.

— Нет у него разрешения на съемки наших мероприятий.

— Понятно. Ну, пойдем, будешь переводить.

Диспозиция на дороге осталась прежней:

Диксон ждал, замминистра ждал, «Вектра» уныло свесила лапы в колдобины. Комендатура ехидно ухмылялась, майор и его технические полковники вяло переминались с ноги на ногу. Только солдат ушел обратно к воротам и застыл там с пулеметом наперевес, всем своим видом выражая готовность больше никого не пропустить никуда, хоть это будет американский журналист, хоть грузинская армия.

Подполковник оттер Диксона подальше от публики — и пошла нудятина: а что вы тут делаете, а как вы сюда попали, а где получали журналистское образование…

Подполковник все еще держал три паспорта в левой руке, и поверх этой пачки у него были прижаты водительские права. На правах — какая-то очень странная фотография. Вверх ногами плохо видно, а подполковник еще и рукой помахивал. Но на фото Диксон точно был в униформе.

— Погодите секунду, — сказал Миша. — Можно?..

— Да, смотри.

Миша впился взглядом в права.

— Слушайте, так он здесь в форме военной!

— То есть?..

— Вот, смотрите, виден край петлицы и край буквы S. Здесь буква S, а здесь буква А — это петлицы US Army.

— Хм… Ну-ка, спроси, где мужик служил.

Вы в армии служили? Да, служил. Где?

Я был военным журналистом…

— Стоп, — сказал Миша. — Что-то я не помню в Министерстве обороны США должности «военный журналист».[9] В каком году это было?

Диксон назвал дату в начале восьмидесятых годов. А где служил? В Европе. В Европе — точнее? Ну, в Европе. Точнее! В Германии. А в Германии — где? Город?!

— Бад-Тёльц, — сказал Диксон.

И тут подполковник напрягся.

Подполковник феноменально владел лицом. Оно у него выражало до этого момента в основном легкую скуку. Иногда, чтобы не казаться совсем уж каменным, он позволял себе заскучать посильнее. Но с физиологией так легко не справишься, а Миша ведь глядел на подполковника во все глаза — тот был ему в сто раз интереснее, чем все остальные вокруг. Дай Мише волю, он бы его под рентген уложил, чтобы посмотреть, как этот редкостный товарищ устроен внутри.

Услышав про Бад-Тёльц, подполковник сильно, очень сильно напрягся.

— Вы чего?.. — удивился Миша.

— Спроси, в какой должности служил… — процедил тот, не отрывая взгляда от Диксона.

Позже Миша выяснил, что его так насторожило: в Бад-Тёльце размещалась штаб-квартира 10-й бригады спецназа. И если Диксон оттуда, значит, это персонаж с очень богатой предысторией.

— Должность?..

— Журналист!

— Слушай, мужик, — сказал Миша, которому уже поднадоело вытягивать из Диксона каждое слово. — Ну хватит этого бла-бла-бла, ну нет такой должности в вашей армии — журналист!..

Ты где служил — в Ю-Эс Ами? Где именно в этом городе? Где там ваша часть стояла? Кем ты был? При штабе писарем? Ну-ну…

— Знаете, товарищ подполковник, есть проблема, — сказал Миша.

— Ну, пойдем…

Они отошли к «Вектре».

— При штабе писарем он, конечно, мог быть. Но что-то меня здорово смущает его знание русского. Вы и не слышали толком, как он шпарит по-нашему, а я-то с ним долго базарил. Ему язык в свое время очень хорошо «ставили», он разве что грамматику подзабыл… Скорее всего, либо полевая разведка, либо наш мистер Диксон имел отношение к армейским разведорганам.

— Вот и я думаю, — сказал подполковник, глядя в заднее стекло «Вектры». — Не просто так здесь взялся этот милый мальчик. Ладно, давай его дальше колоть. Эй, мистер, ком цу мир, битте!

Под задним стеклом машины лежала российская офицерская фуражка. Миша ее раньше и не заметил. Фуражка не простая — шитая на заказ.

— Откуда шапочка?

— Подарили. Сувенир.

— А вам ее подарили — зачем? Чтобы вы в наши военные городки заезжали спокойно, кося под русского офицера?

Ну, ты даешь, подумал Миша восхищенно. А ведь на такой дурацкий вопрос надо суметь ответить. Правда, сначала мне надо как-то его перевести…

Диксон от дурацкого вопроса тоже обалдел.

— Да вы что, это просто подарок!

— Чей подарок?

— Друзей.

— А друзья у нас кто?

— Ну… Там друзья, — Диксон махнул рукой в сторону Северной Осетии.

— Друзья — кто?!

— В военном госпитале во Владикавказе…

— Фамилии!!! — подполковник впервые повысил голос.

Диксон назвал две фамилии. Первую из них подполковник вроде бы переварил, а на второй у него напряглось все, что не напрягалось раньше.

— Ага-а… — протянул он. — Хорошие у вас друзья. Понимаю. А на фотоаппаратике-то у вас — что?

— Частная собственность, не отдам, — отрезал Дискон, сразу поняв, куда тот клонит.

— Не отдадите — изыму, — равнодушно сообщил подполковник.

— Не имеете права.

— Хорошо. Но показать-то вы хотя бы можете?

— Показать могу…

И Диксон из своих рук начал листать снимки. Действительно — мирная жизнь, местные пейзане.

— А вот здесь беда, — тихонько буркнул Миша. — Мы не знаем, что он нам показывает, память фотоаппарата или память карты.

— Да, — согласился подполковник. — Беда. Показывайте дальше, мистер, не отвлекайтесь…

Диксон послушно листал снимки. И вдруг подполковник легким, даже изящным движением хлопнул его снизу по ладони и выхватил аппарат.

— Та-ак, а это что у нас такое?

— Это ворота на рынке во Владикавказе, — сообщил Диксон оторопело, зачем-то разглядывая свои руки. Типа, как это так, был фотик — и нету фотика.

— Ха-ха, — сказал подполковник. — Ну-ка, ты, гляди. Во Владике был?

— Был.

— На рынке был? Вот такие ворота там видел?

На фото был кусок ворот голубого цвета с восточными мотивами в архитектуре. Прямо как с картины Верещагина. Поверх ворот было что-то написано, но в кадр попала только большая буква Е.

— Знаешь, что это такое?

— Понятия не имею.

— Это ворота рынка в Душанбе. Мистер нам лапшу на уши вешает.

— Ну, я как бы догадался…

— Фотоаппарат надо изымать. Давай.

А вот это ты спешишь, подумал Миша.

— Погодите, товарищ подполковник, есть одна хитрость мелкая, точнее, даже мелкая пакость. Кроме силового изъятия.

— То есть?..

— Пока аппарат сам по себе аппарат, это его личная собственность. И я так понимаю, что на сопредельной территории мы не имеем особого права ее изымать. А вот если это мусор, то мусор ничейный. Он валялся разбитый на бетонке, мы подобрали. А нам же по барабану — из памяти фотоаппарата, даже если он вдребезги, достать информацию ваши смогут. А уж с карточки тем более, чего ей сделается.

— Сколько стоит такой аппарат? — спросил подполковник, выразительно подбрасывая камеру на ладони. Камера была тяжелая, и он ее чуть не уронил. Диксон едва не застонал, но сдержался.

— Не знаю, но это профессиональная вещь, одна ее тушка может потянуть штуки на три…

— Рублей?

— Баксов!

— Ух ты! — и подполковник снова чудом не грохнул аппарат оземь.

— …А объектив еще дороже, вы на него посмотрите, из него же стрелять можно…

— Ну что, мистер, — спросил подполковник. — Мусор или добровольная выдача?..

— Вы мне обязаны его вернуть!

— Не вопрос, сейчас расписку напишу.

— Нет!!!

— Ой, господи… — скучное лицо подполковника стало на мгновение живым, и Миша увидел: ему наконец-то действительно все это надоело.

— Жарко, тошно, ты мне тут мозг трахаешь, какая-то херня вокруг бегает… — бормотал подполковник, глядя под ноги. — Чего-нибудь жрали сегодня?! — внезапно рявкнул он, не оборачиваясь.