Разведчик с Острова Мечты - Алексей Тихонов

Сложно сказать, сколько уж там всего измыслил «черный гений» Гердонеза, однако волнения пошли на спад. Заметную роль здесь сыграла и традиционная жестокость: изощренные публичные казни, столбы с телами замученных вдоль дорог, спаленные и вырезанные деревни — из дерзнувших помогать смутьянам. Не забыл Гонсет свои излюбленные методы: шпионы, доносчики, предатели. Но наряду с этим появилось и нечто новое — повальный контроль над перемещением жителей по стране.

Отныне каждый человек, отловленный на дороге без соответствующих бумаг, рисковал в лучшем случае очутиться в тюрьме на все долгое время разбирательства. Худшим случаем была виселица прямо на месте. Если же все-таки возникала сильная нужда куда-то отправиться, оформлялась подорожная грамота. Холопу ее заверял господин, фригольдеру — староста, купцу — старшина, клирику — епископ. Заверяющий и отвечал за подпись головой. Порядок непривычный, суровый, даже варварский. И, однако, эффективный. Мелонги отрезали отряды друг от друга, затруднили их снабжение провизией и информацией. Чтобы уничтожить десяток связных, истребили многие сотни бродяг, нищих, нечаянных ротозеев, а заодно и актеров, мелких торговцев, пилигримов. Пышно расцвели злоупотребления. Новые законы сковали жизнь в стране, притихла торговля, оскудели некогда шумные рынки и ярмарки, опустели тракты. Тем не менее цели своей подорожные, похоже, достигли: одна за другой начали гибнуть ватаги. Особенно заметно на севере — страна до сих пор обсуждала события конца зимы, когда на ратушной площади Эслиндора повесили знаменитых вождей северных отрядов во главе со славным Макоуном. Теперь, по слухам, карательная волна катилась на юг.

— Ничего. Купчина богатый, откупится, в конце концов. — Шагалан повертел в руках бумажку. — Жаль, нам эта грамотка без пользы.

— Почему же без пользы? — вскинул голову Йерс. — Хоть найдем что патрулю подсунуть, если приведется. Там же не написано, как тот купец выглядит?

— Не написано… А где слуги? Где груз? Да и молоды мы, парень, для второй Гильдии. Не поверят.

Мальчишка обиженно насупился:

— Поверят — не поверят, а ты на всякий случай схорони. Виселица замаячит — за соломину ухватишься.

Они сидели в рябиновых зарослях в стороне от дороги, наверное, с час. Вообще-то их загнала сюда подозрительная группка встречных всадников. Дожидаясь, пока движение по тракту снова заглохнет, решили заодно подкрепиться и дать отдых избитым задницам. Для неопытных наездников быстрая рысь стала тяжким испытанием, но сносимые мучения того заслуживали — за два часа одолели почти двенадцать миль. Вороного, стремительного, как птица, сдерживал только его привязанный сзади собрат. Каурый же Купчик, хоть и казался копотливым, обнаружил исключительную выносливость. Поэтому, когда к концу второго часа вороной уже не приплясывал от нетерпения и умерил прыть, Купчик с ним поравнялся и далее шел рядом.

Обедали холодной уткой с караваем — добычей Йерса. Аппетит разыгрался так, что сил на выволочку сорванцу не осталось. Весьма приличных размеров птица растаяла скоро и незаметно.

— Еще один, последний вопрос. — Шагалан печально повертел в руках обглоданную кость. — Как с тобой поступить, приятель?

Глаза мальчишки настороженно блеснули.

— Прогнать хочешь?

— Не о том речь. Там, куда я иду… сам не знаю, что со мной случится.

— Подумаешь, — хмыкнул Йерс. — Я нигде этого не знаю. А вместе все же легче выкручиваться.

Шагалан вздохнул:

— Ты, может быть, и готов к любой опасности. Я тоже к ней готов. Но вот дело мое не готово, не потерпит оно лишнего риска.

— Выходит, я правильно догадался, — буркнул Йерс.

— О чем догадался?

— Ты лазутчик? Из-за пролива, да?

Юноша чуть не поперхнулся краюхой хлеба:

— С чего ты взял?

— С чего, с чего… Сообразил. Молодой парень вырос в Валесте, прется с юга без документов. Грамотный и здорово дерущийся. Налегке и с важной целью. Да и вообще…

— Что вообще?

— Чувствуется в тебе… не наше, не гердонезское. И говоришь вроде чисто, а выражаешься иной раз чудно. Всякие тонкости да хитрости знаешь, а обыденности порой в диковинку. Странно…

— Не слишком ли ты, приятель, глубоко меня изучил за неполный-то день?

— А разве не прав?

Шагалан почесал в затылке. Закавыка такая имелась, с нею столкнулись почти сразу: стоило плотно пообщаться с гердонезцем, как он подчас начинал отмечать их инородность. Сколь ни бились разведчики часами над речью, сколь ни зубрили ворохи описаний, сколь ни корпели над книгами, это повторялось вновь и вновь. Если в Валесте их иногда принимали за уроженцев Гердонеза, то в Гердонезе — за валестийцев. Мастер Кане успокаивал, объяснял, что многолетний отрыв от родины не мог пройти бесследно, а лекарством послужит лишь такая же многолетняя жизнь в своей стране. Пока же приходилось осмотрительнее ввязываться в нечаянные беседы, прежде все хорошенько продумывать, взвешивать, подготавливать пути отступления. Или хотя бы стараться подобным образом себя вести.

— Да ты не бойся, — продолжал хмурый Йерс. — Мне нынешнюю власть любить резона нету. И не так я еще скурвился, чтобы доносить за пару сребреников. Тем более — из трусости.

Юноша, помедлив, произнес тихо:

— Если уж ты, приятель, такой догадливый, то должен понять мои поступки. Взять с собой я тебя не вправе.

— Боишься, обузой стану?

— Все возможно. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Не хочу, чтобы в минуту опасности мысли занимала твоя защита. Наконец, не хочу, чтобы тебя использовали как заложника в борьбе со мной.

— За заботу, конечно, спасибо. Хотя, подозреваю, в основном ты дрожишь не за меня, а за свое таинственное дело.

Шагалан промолчал — мальчишка был во многом прав.

— Ладно, чего уж теперь распинаться. Чай, оно не впервой. До города-то хоть проводишь?

— А чего тебе в городе?

— Холодает уже, там перезимовать легче. Я вообще-то в Галагу и шел, когда на обоз наткнулся. Имеется у меня в городе пара гнездышек.

— Родные-знакомые?

Йерс фыркнул насмешливо:

— Подворотни-подвалы. Покуда совсем не захолодало, надо лучшее местечко занимать. Чуть опоздаешь — с кровью отбивать придется.

Разведчик посмотрел в темные детские глаза:

— Вот что, малыш. С собой я тебя не возьму. Но и на дороге не брошу, где-нибудь здесь поблизости подыщем убежище. Буду возвращаться — заберу тебя к добрым и надежным людям. Пойдешь?

— Я-то пойду, о чем речь. А ты… — голос мальчишки дрогнул, — вернешься?

— Выживу — вернусь, — хмыкнул Шагалан. — Пока же тронулись.

Целый день им бессовестно везло в пути. Миновали с полдюжины деревушек, около десятка хуторов и постоялых дворов, переправились через две речки, причем однажды — по жиденькому мосту, и ухитрились так и не попасться на глаза стражникам. Три поста, различимые по скоплению подвод и людей, обогнули лесными тропками. В остальном тракт пустовал. Редкие путники разъезжались пугливо, отнюдь не докучая своим вниманием. Все получалось слишком хорошо, чтобы длиться долго. И везение кончилось.