Лавка магических сладостей госпожи Солары - Анна Алора

Сразу вспомнилось  чье-то “Ой!”.

– Ойй… Выходит, я стащила латте? У какой-то девушки… Из родного, моего родного мира…

– Но как?! Как это может быть?

В голове Тани произошедшее никак не укладывалось.

Глава 30

Неизвестно, сколько бы Таня просидела в полной прострации, да только рядом с плитой послышался едва слышный скрежет и воздух уплотнился. Таня рефлекторно перевела взгляд и перед ней, кряхтя и охая, появились наконец домовые.

Только выглядели те до того замученными, что она соскочила с лавки и бросилась к ним.

Румяная да гладкая Аникеюшка спала с лица и похудела. Платьице на ней буквально висело, а залихватски повязанную бандану сменил грязноватый, по-старушечьи завязанный платочек. О Боровичке и говорить нечего.

Он выглядел явно побитым и на левый глаз закрывала повязка, похоже, из его же собственной рубахи.

Да и шляпы на голове Боровичка не наблюдалось.

Таня охнула:

– Что случилось-то с вами, хранители лавки? Таня и сама не знала, почему назвала домовых именно так. Вот вылетело, и все тут.

Но слова эти произвели совершенно магическое действие.

Аникеюшка вздрогнула и будто стала выше ростом. Исчезла согнутая как у старушки спина и кожа на лице натянулась и порозовела.

Боровичок будто проснулся. Он быстро-быстро заморгал единственным голубым глазом, из которого скатилась…слеза?

Таня сморгнула.

А домовые… Ну что ты будешь с ними делать. Взяли, да и бросились перед ней на колени.

Причем Аникеюшка не удержалась и ручкой своей, которая прямо на глазах становилась все пышнее и здоровее, хорошенько поддала Боровичку.

Да так, что он почти растянулся на полу. Зато шляпка сразу нашлась. Она выкатилась из-за печи и легла рядом с хозяином.

– Э-э-э, – протянула Таня и попятилась. Сроду никто перед ней на колени не бухался. Нечисть так и тем более. Правда, Пашка как-то раз пытался. Пытался встать на одно колено и вручить ей тот букетик белых хризантем. Мол, прости, любимая. Я решил в семью вернуться. Таня тогда, честно говоря, чуть не отходила его этими хризантемами. Едва сдержалась. “И зря, наверное”, – вдруг пронеслась мысль.

– Прости нас, хозяйка, – вдруг заголосила Аникеюшка и, не вставая с колен, стукнулась лбом об пол.

И тяжелой ручкой своей еще раз дала хорошего подзатыльника супругу.

Боровичок охнул и потер голый затылок.

Таня нахмурилась:

– Так. Что за дела тут творятся, Аникеюшка? Боровичок?

Девушке было не по себе. Они что тут, семейные отношения при ней выяснять вздумали? Вот не надо. Увольте Таню от такой радости. Хуже нет, когда пара на людях начинает разбираться друг с дружкой. Хочется сразу закрыть глаза и уши и уйти куда подальше.

Аникеюшка тяжело вздохнула:

– Ох, хозяюшка… Подвели, подвели мы тебя. Как есть подвели. А все он. Вот говорила, говорила мне матушка..

Да что уж теперь-то. И я хороша. Не углядела, не заметила вовремя-то-о, – слезы полились из глаз домовушки.

Боровичок же, до того лежавший смирнехонько, потихоньку поднялся и неожиданно приобнял супругу за ставшие налитыми плечики.

Аникеюшка же уткнулась ему в плечо и затихла. Таня только руками развела. Вот у нечисти отношения. Жена только что его отметелила, а он вот… жалеет, жалеет ее. Любит, видно. И Таня неожиданно шмыгнула носом.

– Эта… – забасил Боровичок, не глядя Тане в глаза и теребя в руках уже изрядно замученную шляпу. – Моя вина, значится, хозяйка. Только моя, – и он вытер пот со лба могучей своей рукой.

Видишь, тут такое дело вышло, – домовой тяжело вздохнул и наконец поднял на Таню измученные голубые глаза. Повязка с левого глаза спала. Глаз был красный, а вокруг него наливался зеленью пополам с желтизной здоровый синячина.

– Ох ты ж, – ахнула Таня. Надо медяк приложить скорее.

Боровичок же махнул рукой, а Аникеюшка оторвалась от его плеча и хмуро пробормотала:

– Ирод ты. Как ей ирод. Говорила ж мне матушка…

Домовушка махнула рукой и вздохнула.

– Вот, кайся теперича перед хозяюшкой нашей-то.

Боровичок покаянно опустил голову:

– Не удержался. Вот как раз той самой-то ноченькою и не удержался. Да и грибочки были самые что ни наесть свеженькие. И не перебродили еще, – вздохнул домовой.

– Ну, не забористые, сталобыть, – пояснил он Тане, которая смотрела на него со все возрастающим недоумением.

Аникеюшка тут не выдержала:

– Да что ты тянешь-то, гриб старый! Говори толком. Видишь, не понимает ничего хозяюшка-то!

– Ай, да ну тя!

Аникеюшка махнула рукой:

– Видишь, хозяюшка. Боровичок-то падок на вытяжку из грибков-то. И все бы ничего, сам он гриб-грибом, и от того вреда ему немного. Да вот только в этот раз такая забористая вышла, что…

У меня, вишь ли, скоро праздник рождения. Захотел ирод-то подарочек мне сделать. А до того сделал он …эту…как ее… ксперименту, вот! – выдохнула Аникеюшка непривычное слово.

– Чтоб могла я побывать еще где, одним бы глазком на жизнь других-то поглядеть, – домовушка смахнула набежавшую слезу.

Но Таня и Аникеюшку понять никак не могла. Она не выдержала:

– Ну и в чем дело-то? Чем он виноват и почему вы каетесь? Не понимаю я. Можно одним словом и покороче?

Щеки девушки покраснели и пот выступил на лбу.

– Ну дак я и говорю, – Аникеюшка сморкнулась в платочек, – подарочек он мне сделать хотел. Портал, стало быть, выстроить. А ксперимента его не вышла. Не вышел портал-то, а вышло такое, что и сказать-то тяжко…– тут Аникеюшка закрыла лицо руками, –  Ой, – горе-то. Горе какое. И перед Соларушкой мы виноваты-то, и перед тобою, хозяюшка.

Таня смотрела во все глаза и слушала пытающуюся донести до нее суть произошедшего Аникеюшку. И постепенно до нее стало доходить. Так вот оно что… Выходит, Пава-то Леонтьевна и не причем? Этот Боровичок хватил вытяжки из каких-то поганок и в результате Таня оказалась здесь.

– Ксперимента… – протянула девушка. – Погоди-ка, Аникеюшка. Так ты хочешь сказать, что это Боровичок твой меня сюда отправил? – медленно произнесла побледневшая девушка.

Глава 31

Аникеюшка только всхлипнула и кивнула головой. Таня почувствовала, что ноги ее не держат от слова совсем.

Выходит, она стала жертвой неудачного эксперимента хватившего недобродивших поганок домового? Да не…Быть не может. Что-то здесь не так.

А как же Павушка-то Леонтьевна, ее слова и подарочек - печенье?

Ведь именно после того, как Таня его съела