Девушки из Блумсбери - Натали Дженнер

дверь, и Эллен быстро появилась из другой комнаты, чтобы ответить на него. Ее радостное настроение повышалось с каждым новым прибытием. Дверь открылась для нескольких приглашенных гостей, которые зашли в комнату, срывая шелковые шарфы и перчатки, вечерние коктейльные шляпки и фетровые шляпы. Из шкафчика с пластинками возле бара заиграл Рахманинов, люстры были опущены, и вечеринка вдруг оказалась в полном разгаре.

– Ах, – сказала леди Браунинг, легонько похлопывая колено Вивьен. – Все здесь. Мы все так любим Эллен. Эта вечеринка в основном для нас, конечно. Сомневаюсь, что иначе она бы ее устроила.

– Она кажется очень заботливой и доброй – и роскошной.

– Не могу не согласиться.

– Леди Браунинг! – раздался восторженный голос.

На глазах Вивьен ее собеседница встала на одно колено на подушки дивана и, перегнувшись через его спинку, схватила за обе руки новоприбывшую гостью.

– Надолго вы в городе? – спросила незнакомка, оглядываясь. – Томми тоже здесь?

Вивьен вскоре узнала, что мужа леди Браунинг недавно назначили камергером принцессы Елизаветы, герцогини Эдинбургской и наследницы британского престола. Должно быть, это было источником королевского хладнокровия и властной манеры леди Браунинг и ответного почтения, выказанного ей всеми прочими гостями.

Вивьен нечего было вставить в скоропалительные беседы, вихрящиеся вокруг, и она только слушала молча и внимательно, одновременно пытаясь справиться с нахлынувшим потоком старательно позабытых воспоминаний. Катастрофическая первая встреча с родителями Дэвида, невероятно напряженная вечеринка в честь помолвки, празднование шестидесятилетия лорда Альберта Сент-Винсента, на котором его жена, Анжелика, слишком много выпила и ничего не могла себя заставить сказать будущей невестке, – всего за несколько дней до того, как Дэвида отправили на, как оказалось, последнее задание. Вивьен никогда больше не получала от семьи новостей.

– Беверли, маленькая хулиганка, – подозвала леди Браунинг кого-то, – познакомься с моей новой подругой. Мисс Вивьен Лоури из…

– «Книг Блумсбери», – было единственным, что смогла с ходу сообразить Вивьен.

– Ох, как удивительно! Да, из «Книг Блумсбери»!

Женщины дружелюбно беседовали, пока Вивьен продолжила тихонько наблюдать за остальными гостями. Теперь их было несколько дюжин, в основном прибывших с другой коктейльной вечеринки в отеле по другую сторону парка. Вивьен здесь никого не знала, хотя ее охватил искренний восторг, когда кто-то громко приветствовал Сомерсета Моэма, а вскоре после этого Ноэл Кауард сел за пианино под дружеские аплодисменты.

Леди Браунинг представила Вивьен хорошей подруге Кауарда, Клариссе Спенсер-Черчилль, племяннице бывшего премьер-министра, и Вивьен снова охватила непривычная буря чувств. Она всегда восхищалась упрямой энергией Уинстона Черчилля и была одновременно опустошена и взбешена его проигрышем на выборах после войны.

Приятная девушка схожего с Вивьен возраста, Кларисса была поразительно похожа на Грету Гарбо, и ей еще предстояло остепениться в браке. Сейчас ходили слухи о бурном романе с много превосходящим ее годами Энтони Иденом, заместителем руководителя оппозиционной консерваторам Черчилля партии. Кларисса предалась радостным воспоминаниям о том, как во время войны жила на этом же верхнем этаже «Дорчестера» по скидке из-за опасности воздушных рейдов, и печали из-за закрытия в этом месяце литературного журнала «Горизонт», в котором когда-то работала ассистентом редакции.

Вивьен мало говорила в ответ, и ничего – о том, что прошлой осенью посылала в этот журнал свои работы, только чтобы получить вежливый, но твердый отказ от редактора Сирила Коннолли. Но, оглядев комнату и осознав, как все прочие были связаны между собой многочисленными пересекающимися социальными и политическими нитями – когда мой отец учился в Оксфорде, сезон моей старшей сестры прямо перед войной, прием заместителя министра в честь моего старого школьного приятеля, – Вивьен снова поняла, что всегда останется сиротой во время урагана.

Леди Браунинг старалась включать Вивьен в разговор в тех немногих случаях, когда это было возможно, учитывая все эти разговоры о зимовке на мысе Антиб, сегодняшнее объявление о новых выборах от Клемми (как все они называли нынешнего премьер-министра) и недавнюю смерть американского издателя Джорджа Путнэма, мужа считающейся погибшей Амелии Эрхарт.

Поздно вечером Кларисса Спенсер-Черчилль села за пианино рядом с Ноэлем Кауардом, чтобы спеть – с энтузиазмом, но довольно плохо – его последнее сочинение «Я люблю Америку».

– В честь нашей хозяйки! – радостно объявила Кларисса комнате, и Вивьен могла только впечатляться отсутствием у всех этих женщин каких бы то ни было социальных терзаний. Они говорили что хотели, источая иронию или сарказм, но одновременно со странной искренностью, бодро хватали подносы с напитками и едой и занимали не меньше места в комнате, чем мужчины.

– Бедный Кауард может играть только в трех регистрах, – довольно дружески прошептала леди Браунинг на ухо Вивьен, – а Кларисса не может петь ни в одном из них. Хотя поклонников у нее от этого не убавляется.

– Связь с мистером Иденом – правда? – Вивьен и сама понизила голос для вопроса.

Леди Браунинг кивнула.

– Говорят, это романтическое увлечение – с его стороны – тянется многие годы. Но мне это кажется довольно недобрым уточнением.

– «То, что свет клеймит как романтичность, нередко куда ближе к истине», – процитировала Вивьен.

– «Незнакомка из Уайлдфелл-холла», – ответила леди Браунинг, удивляя Вивьен. – Энн Бронте – позабытая сестра.

– Эмили – моя любимая.

– И моя. Но я всегда болею за страстных. – Леди Браунинг улыбнулась, снова похлопывая Вивьен по левой коленке в понимающей симпатии. Вивьен задумалась, чем именно могла поделиться Эллен Даблдей со своей титулованной подругой: о семье Сент-Винсент или об инциденте с часами на прошлой неделе.

– Я прямо-таки помешана на всей семье Бронте. Мы с дочерью Флавией планируем поездку на север, посмотреть на пасторский дом, – вы должны к нам присоединиться.

Еще одна вещь, которую Вивьен хорошо помнила о времени, проведенном рядом с Сент-Винсентами: как быстро богачи разбрасывались подобными приглашениями безотносительно того, имели их в виду или нет.

Балконные двери были распахнуты свежему ночному воздуху, тогда как гостиная наполнялась сигарным и сигаретным дымом от постоянного потока богатых и оживленных гостей. Вивьен однажды была близка к этой жизни – но близка лишь только для осознания, чего лишилась. Это была глава из прошлого, которое она сознательно пыталась оставить позади. Затейливую социальную взаимозависимость, то, как ценность человека определялась его связями с другими. То, как годами с ней обращались сливки общества – ограниченное принятие, основанное на внешности, спешное умывание рук, когда им это было на пользу, – сделало Вивьен антитезой людям вроде Алека, когда доходило до заведения знакомств с богачами. Одна из причин, почему история с сестрами-американками в магазине так взбудоражила ее, – она не выносила этого предубеждения, наплевательского отношения, бесконечной оценки окружающих.

Вивьен со злостью вспомнила, как Алек сидел в ее постели, ел ее тост и называл ее откровенной, и все на основании своего ограниченного