Неотразим и порочен - Кара Эллиот

— Лучше хлестни свою клячу. — Еще один отчаянный рывок, и Коннор тяжело опустился на пол экипажа. Алекса начала подниматься за ним. — Увези нас скорее отсюда, и я разделю содержимое его кошелька с тобой, а не с шакалами, которые нас преследуют.

Кучер взялся за вожжи.

— С тобой приятно иметь дело, милашка.

Она еще стояла на ступеньке, когда сзади кто-то грубо схватил ее за юбки. Каким-то чудом удержав равновесие, Алекса из последних сил рванулась вперед.

Послышался громкий треск, и она почувствовала, что ее больше никто не держит, а в руках у преследователя остался лишь кусок кружевной нижней юбки.

— Гони! — завопила Алекса.

Экипаж, качнувшись, двинулся вперед.

— Леди Алекса! Леди Алекса! — Ее имя, казалось, гремело по неровной мостовой вместе с железными ободами колес. — Не думай, что мы забудем суку Волкодава.

— Куда едем, милашка? — спросил кучер, когда стало ясно, что преследователи отстали.

Алекса прикусила губу. В городской дом ее тети Волкодава вести нельзя. К Генри? Она вовсе не была уверена, что кузен сможет сохранить хладнокровие в трудную минуту. В резиденцию графа? Черт, она не имела ни малейшего представления, где он живет.

Экипаж начал замедлять ход.

Молясь о том, чтобы ее решение было правильным, она назвала направление.

— Господь милосердный! — Камерон Даггет вытер кровь с ухоженных рук и поправил шейный платок, хотя ни одна из его складок не сдвинулась с места. — Сюртук и рубашку можно выбросить. Впрочем, это не большая потеря, поскольку их шили явно не Уэстон или Штутц.

— К дьяволу моего портного.

Шепот Коннора был едва слышен.

— Совершенно верно. Я тебе давно говорил, что этого человека надо заставить сжечь все свои модели и заняться чем-нибудь другим.

Рука Алексы, судорожно сжимавшая стакан с бренди, немного расслабилась. Пусть голос Коннора был лишь слабым намеком на обычное громкое рычание Волкодава, все же он был в сознании. Он не проронил ни звука, пока они ехали в экипаже, даже когда она с большим трудом поднимала его с пола и укладывала на сиденье.

Алекса опасалась худшего.

Сделав глоток, чтобы успокоить нервы, она подалась вперед и с опаской уставилась на рану в его боку, а потом искренне пожалела об этом. Собственно говоря, вид крови ее не путал. Ей приходилось иметь дело с самыми разными ранениями, управляя поместьем. Но пулевое ранение почему-то казалось слишком… личным.

Алекса быстро отвела глаза и некоторое время молчала.

— Может, надо вызвать хирурга, мистер Даггет? — наконец спросила она.

— Я уже вызвал. — Друг графа разорвал остатки рубашки и начал внимательно осматривать и ощупывать рану. — Похоже, пуля не задела легкое.

Скорее всего нет, решила Алекса, поскольку граф издал весьма громкий возглас:

— Не трогай меня, Кам!

— Но ее все равно следует удалить, и чем быстрее, тем лучше, — проговорил Камерон, проигнорировав протест друга.

— Никаких хирургов, — сквозь стиснутые зубы процедил Коннор. — Я хочу сохранить все это в тайне.

— Я тоже об этом подумал, — спокойно ответил Камерон. — Врач, о котором я говорю, как и мы, бывший военный и отлично знает, что некоторые ситуации требуют… осмотрительности. — Сделав паузу, он взял ножницы и обрезал лохмотья ткани вокруг раны. — На него можно положиться. Он будет молчать.

— Почему ты в этом уверен?

Камерон усмехнулся:

— Во-первых, потому, что я плачу ему чертову прорву денег за небольшие услуги, которые он мне периодически оказывает. А во-вторых, он знает, что, если нарушит условия сделки, я сломаю все двадцать семь костей его правой руки.

Граф не стал спрашивать, является ли врач правшой.

— Мистер Даггет, не могли бы вы…

Алекса от тревоги понизила голос до шепота.

Лицо Коннора стало мертвенно-бледным и по цвету почти не отличалось от подушки, а спутанные волосы и тени под глазами выделялись на ней, как пятна сажи. Судя по стиснутым зубам графа, он испытывал сильную боль.

— Если вы уже допили бренди, леди Алекса, налейте, пожалуйста, глоток его сиятельству. А потом подойдите сюда и подержите этот таз.

Влив в рот графа немного спиртного, куда он щедрой рукой добавил настойки опия, Камерон взял губку.

— Леди Алекса. — Только теперь Коннор осознал, что она находится в комнате. — Проклятие, — простонал он. — Она в опасности.

— Успокойся, Волкодав, в данный момент она в полной безопасности.

— Нет, вовсе нет. Я назвал ее имя. Нужно увезти ее, — лихорадочно говорил Коннор. — Увезти из города! — пояснил он и громко застонал.

Граф снова впал в забытье, и Камерон начал промывать его рану.

У Алексы так сильно дрожали руки, что вода грозила выплеснуться на покрывало. Она была благодарна Камерону за спокойную невозмутимость, позволявшую ей тоже как-то держаться. Друг Волкодава работал молча, она тоже воздерживалась от разговоров, наблюдая за методичными движениями умелых рук.

— Я покрылся красными пятнами?

Опомнившись, Алекса сообразила, что Камерон закончил промывать рану и теперь поглядывает на нее с выражением веселого недоумения.

— Возможно, вам не нравится цвет моего жилета? Или серьга в ухе?

— Простите, пожалуйста, — смутилась Алекса. — Я глазела на вас? Это непростительная грубость с моей стороны. — Она пыталась поддержать легкий разговор, хотя губы предательски дрожали. — Но, думаю, это всего лишь цветочки по сравнению с тем, что я свалилась на вас в столь безбожный час и принесла с собой кучу неприятностей.

Он решительно отмахнулся от ее извинений.

— Вам рады в этом ничтожном жилище в любой час.

Алекса не смогла удержаться и с любопытством осмотрелась по сторонам. В глаза бросалась утонченная элегантность резной мебели из красного дерева, ее шелковая и парчовая обивка, прелестные акварели с изображением Венеции над камином. Такое жилище можно было назвать каким угодно, но только не ничтожным. Здесь все было неожиданным. Интригующим. Таинственным. Как и сам хозяин.

— Ну ладно, пусть не ничтожном. — Он ухмыльнулся, словно прочитав ее мысли. — Пусть меня считают одним из «псов» — диким и опасным, но в своем доме я предпочитаю уют и красоту.

Алекса ответила задумчивой улыбкой.

— Надеюсь, вы не погубите мою репутацию, — пробормотал он. — Очень немногие люди бывали в моем доме.

— У меня нет привычки трепать языком, мистер Камерон. Ваша тайна останется тайной.

— Кстати, о секретах. — Камерон задумчиво тронул пальцем подбородок. — Мы оказались в дьявольски неприятной ситуации.