Тупик - Сара Парецки

— Вы разъехались с вашей женой.

— Знаю — видел ее на дороге. А теперь объясните мне, зачем вы шпионите за моим домом.

— Мистер Грэфалк, я — честный индеец, никогда не шпионю за белыми людьми. Если бы я за вами шпионила, то не торчала бы перед воротами. Так спряталась бы, что вы меня ни за что не обнаружили бы.

Огонь в синих глазах слегка поугас, и Грэфалк засмеялся.

— Что же вы здесь делаете?

— Просто проезжала мимо. Мне сказали, что вы живете в этом доме, и я остановилась поглазеть. У вас тут настоящий дворец.

— Значит, Клейтона вы дома не застали?

— Клейтона? Ах, вы о Клейтоне Филлипсе. Насколько я понимаю, в понедельник днем он должен быть на работе, разве нет?

Не следует отрицать, что я была у Филлипса, хоть бы даже и под вымышленной фамилией. Грэфалку ничего не стоит это проверить.

— Стало быть, вы разговаривали с Жанин. Что вы о ней думаете?

— Хотите взять ее к себе на работу?

— Что-что? — удивился Грэфалк и снова засмеялся. — Может быть, выпьем? Или частные детективы не пьют на работе?

Я взглянула на часы. Почти половина пятого.

— Хорошо. Только уберу с обочины машину, пока какой-нибудь другой обитатель Лейк-Блаффа не расколошматил ее. Машина не моя, и я бы не хотела, чтобы с ней что-то случилось.

Грэфалк уже не сердился или, по крайней мере, спрятал свой гнев под маской вежливости и стал таким, каким я видела его в порту на прошлой неделе. Прислонившись к воротам, он подождал, пока я отогнала автомобиль в сторону. Потом повел меня к дому, покровительственно положив руку мне на плечо. Я деликатно вывернулась.

До дома, сложенного из того же кирпича, что и въездные столбы, было примерно ярдов двести. По обеим сторонам аллеи росли деревья, и я оценила размеры здания, лишь когда мы вышли на лужайку, раскинувшуюся перед фасадом.

Трава уже вовсю лезла из земли. Еще неделя — и придется ее подстригать. На деревьях распускались листья, на газонах расцветали тюльпаны и ирисы. Повсюду весело щебетали весенние птички. Должно быть, радовались, что нашли приют в таком шикарном поместье. Впрочем, не думаю, чтобы они свысока относились к воробьям, живущим на крыше моего жилища. Я не скупилась на комплименты, выражая восторг по поводу владений Грэфалка.

— Дом построил отец в двадцатые годы. Конечно, он слишком помпезный на мой вкус, но жене нравится. Поэтому я оставил все как было, ничего не стал перестраивать.

Мы вошли в боковую дверь и оказались на застекленной веранде, откуда опять-таки открывался вид на озеро. На берегу находился песчаный пляж с небольшой хижиной и разноцветными зонтами. В воду уходил деревянный причал, но яхты я не увидела.

— А где же вы держите вашу яхту?

Грэфалк снисходительно улыбнулся. Думаю, он был не таким демократичным, как птички, проживавшие на его землях.

— Дело в том, что дно здесь очень пологое. Яхту с глубокой осадкой к берегу не подведешь.

— Значит, где-то в Лейк-Блаффе есть гавань?

— Ближайшая гавань для публики находится в Уокегане. Но там такая грязная вода... Слава Богу, комендант военно-морской базы, контр-адмирал Йергенсен, — мой давний друг. Он позволяет мне держать яхту там.

Очень удобно, подумала я. Военно-морская база находится в северной части Лейк-Блаффа. Интересно, где Грэфалк будет держать свою яхту, когда контр-адмирал уйдет в отставку? Что поделаешь, у богатых людей — свои проблемы.

Я села в бамбуковый шезлонг. Грэфалк распахнул окна, потом направился к бару, встроенному в стену, и зазвенел там стаканами и кубиками льда. Я попросила шерри. Майк Хаммер из телесериала — единственный детектив, который умеет пить виски, не утрачивая способности рассуждать. Ну, не рассуждать — так, по крайней мере, двигаться. Думаю, секрет успеха в том, что он не утруждает себя рассуждениями.

Возясь с коктейлями, Грэфалк сказал:

— Если вы шпионили не за мной, то, значит, за Клейтоном? Ну и что вам удалось выяснить?

Я положила ноги на расшитую цветами подушку, прикрепленную к бамбуковому креслу.

— Так-так... Вы хотите знать, что я думаю о Жанин и что я выяснила о Клейтоне. Если бы я занималась разводными делами, то заподозрила бы вас в том, что вы спите с Жанин и боитесь Филлипса. Но вы не похожи на человека, опасающегося мужа своей любовницы.

Грэфалк откинул голову и громко расхохотался. Он подал мне бокал в виде тюльпана, где плескалась желтоватая жидкость. Я отхлебнула. Шерри был действительно хорош — как жидкое золото. Зря я не попросила виски. Должно быть, виски миллионеров — чистый нектар.

Грэфалк сел в кресло и обернулся ко мне.

— Наверно, я захожу слишком издалека, мисс Варшавски. Я же знаю, что вас на самом деле интересует порт. Если вы оказались здесь, значит, узнали что-то интересное про Филлипса. У нас с «Юдорой Грэйн» давние деловые связи. Если у них что-то нечисто, я хотел бы об этом знать.

Я отхлебнула еще шерри и поставила бокал на столик, обратив внимание на то, что пол покрыт итальянскими изразцовыми плитками ручной росписи. Столик — в цвет полу, такой же желто-красно-зеленый.

— Если вас беспокоят дела компании «Юдора Грэйн», обратитесь к Дэвиду Аргусу. Меня же занимает сейчас одно — кто пытался меня убить в четверг вечером.

— Убить? — поднял Грэфалк свои кустистые брови. — Вы не похожи на истеричку, но заявление звучит диковато.

— В прошлый четверг кто-то испортил руль и тормоза моего автомобиля. Я лишь чудом спаслась от столкновения с самосвалом на шоссе.

Грэфалк допил свой напиток, по-моему, это был мартини. Настоящий консервативный предприниматель — никакого белого вина, никаких французских штучек.

— И у вас есть веские основания полагать, что это сделал Клейтон?

— Во всяком случае, такая возможность у него была. Не знаю, был ли мотив. С тем же успехом моей смерти могли желать вы, Мартин Бледсоу или Майк Шеридан.

Грэфалк, направившийся было к бару, остановился и посмотрел на меня.

— Их вы тоже подозреваете? Вы думаете, что... хм... диверсия произошла в порту? Может быть, это просто выходка каких-нибудь хулиганов?

Я отпила шерри.

— Возможно, но я в это не верю. Почти всякий, хоть чуть-чуть разбирающийся в технике, может испортить тормозные цилиндры. Но мало кто из хулиганов таскает с собой газовый резак и гаечный ключ — просто так, на всякий случай: вдруг попадется какой-нибудь подходящий автомобиль? Хулиганы обычно прокалывают шины, снимают колпаки, разбивают окна.

Грэфалк подлил мне еще из бутылки. Я сделала вид, что пью такие напитки каждый день, и даже не взглянула на этикетку. Все равно я никогда не смогу позволить себе такой шерри. Какая мне разница, как он называется?

Грэфалк уселся с новой порцией мартини и внимательно посмотрел на меня. Он явно что-то обдумывал.

— Много ли вы знаете про Мартина Бледсоу?

Я насторожилась.

— Мы пару раз встречались. А что?

— Когда вы с ним ужинали в четверг, он не рассказывал вам историю своей жизни?

Я громко брякнула дорогим бокалом о столик.

— Скажите-ка, мистер Грэфалк, кто за кем шпионит — я за вами или вы за мной?

Он рассмеялся:

— Порт — это большая деревня, мисс Варшавски. Сплетни распространяются быстро. Должен вам сказать, что с тех пор как умерла его жена — примерно шесть лет назад, — Мартин впервые пригласил женщину поужинать. Новость моментально разнеслась вокруг. О вашей аварии тоже все знают. Я слышал, что вы попали в больницу, но не предполагал, что кто-то намеренно испортил ваш автомобиль.

— "Геральд стар" отвела этому событию довольно большой кусок на первой полосе. Там был запечатлен мой несчастный «линкс» и изложены все подробности... Что же касается сплетен насчет Бледсоу, очевидно, они зарыты довольно глубоко. Никто не сказал о мистере Бледсоу ничего такого, что заставило бы меня насторожиться.

— Такие вещи не афишируются. Я никому раньше об этом не рассказывал, даже когда Мартин ушел от меня и я не прочь был бы ему навредить. Однако, если речь идет о преступлении, о покушении на вашу жизнь, думаю, вы должны об этом знать.

Я молчала. Солнце клонилось к закату — тени на пляже удлинялись прямо на глазах.

— Мартин вырос в Кливленде. Бледсоу — это фамилия его матери. Отца у парня не было. Им мог оказаться любой пьяный матрос из порта.

— Это еще не преступление, мистер Грэфалк. И даже не его вина.

— Верно. Просто я хотел дать вам представление о его семье. В пятнадцать лет Мартин сбежал из дома, прибавил несколько годков, подписал контракт и начал плавать по Великим озерам. В те годы, для того чтобы стать матросом, не требовалась специальная подготовка. Да и кораблей на озерах... куда больше, чем сейчас, морякам не приходилось месяцами ждать на бирже, пока подвернется работа. Умеешь натягивать трос и поднимать двухсотфутовые мешки — получай работу без лишних вопросов. А Мартин для своего возраста был парнем крепким. — Грэфалк отхлебнул из бокала. — Мальчишка он был толковый, и вскоре на него обратил внимание один из моих помощников. Этот человек любил помогать толковым ребятам. В девятнадцать лет Мартин уже работал в нашей толедской конторе. У него хорошие мозги, жаль было использовать его на тяжелой физической работе, с которой может справиться любой тупоголовый поляк.