Офицерский крематорий - Михаил Нестеров

– Да, спасибо тебе!

Материалы, которыми я располагал, – это в основном фотографии плюс данные, которые мне скинул Проныра. Я не мог вести прямого оперативного расследования, поскольку сам находился в розыске, и это меня угнетало. Я мог провести расследование качественно и быстро, если бы руки у меня были свободными, а так чувствовал себя прикованным наручниками.

Я смотрел на список жертв ЧП. Сайт сделан с умом: имена жертв, расположенных в алфавитном порядке, ниспадали на заднем фоне водопада.

Аттер Виктор Сергеевич, майор полиции…

Беркова Лидия Степановна, лейтенант…

Белявская Ольга Вадимовна, лейтенант…

Фадеев Николай Евгеньевич, подполковник…

Хромченко Игорь Викторович, капитан…

Хромченко – последний в списке жертв на официальном сайте, в списке Риты (если считать расположение и хранение фотографий списком) он – первый. Почему она подняла его на первое место? Есть ли в этом смысл? Есть – если взять во внимание его последнюю должность в Главке: он работал в архиве.

В соцсетях Проныра на него почти ничего не накопал. Своей странички ни на одном из онлайн-сервисов, предназначенных для отражения и организации социальных взаимоотношений, у него не было (может быть, согласно рекомендациям или внутренним правилам ведомства, в котором он проходил службу). Однако Проныра отыскал снимки с его изображением на страничках его одноклассников. И чем больше снимков я просматривал, тем больше росла во мне уверенность: я и раньше видел этого человека, возможно, на тех же снимках, но не в реальной жизни.

Просматривать фото из архива Риты – бессмысленно, на них – заживо сгоревшие и разбившиеся. Это за исключением и поныне здравствующих персонажей: того же медика из «Скорой», препирающегося с ним полицейского, пожарных, волонтеров. Но среди них не может быть Хромченко, потому что он в то время уже был мертв, и он в этой общей колоде снимков. Тогда где я его мог видеть? Ответ напрашивался сам собой: в иной колоде, в которой все счастливы, все довольны – у Карапетяна.

– Поехали, – поднял я на ноги Кросса.

Тот смирился с ролью личного водителя, телохранителя и напарника. Спросил только: «Куда едем?» – «К Сержу», – ответил я.

Глава 18

Офис из лжи и обмана

Мы в офисе. В вестибюле я в очередной раз отметил застекленную конторку с единственным сотрудником охраны. Определение «охранник» не подходило к этому стильно одетому парню. Секьюрити? С натягом. Гард – вот хорошее слово. В нем заключена и спортивная составляющая. Именно она лучше всего характеризовала этого тренированного парня. Пиджак ему был впору, но под ним угадывались крутые, как у Ронни Колемана, мышцы.

Конторка была небольшой, там с трудом уместится еще один человек. Кроме монитора, на который транслировалась картинка с камеры наружного наблюдения, в конце стола нашел себе место ЛСД-телевизор.

В двух шагах от этого здания (через дорогу) – отдел внутренних дел, этакая защита от внешних угроз, а внутри здания – всего один охранник. (Я не удивился бы девизу, вышитому на предвыборном полотнище Карапетяна: «Защитите нас от внешних врагов, а с внутренними мы сами разберемся».) Полицейские направят на «зловреда» оружие еще до того, как он перешагнет порог этого здания.

По этой же четной стороне, двумястами метров дальше – еще один бастион, опорный пункт правопорядка, оформленный в современном стиле: павильон со стенами и крышей типа сэндвич. Рядом – пара полицейских машин.

Карапетяна на месте не оказалось. Мне пришлось дожидаться его на втором этаже, в холле, дальше которого, по всей видимости, допуска у меня не было. Двери кабинетов, казалось мне, вели в тесные тамбуры, и там дожидались команды «на выход» вышколенные, как адъютанты, секретари. Сигнал тревожной кнопки, и дверь выпускает роботизированное существо, через минуту этот манекен занимает прежнее место, как кукла наследника Тутти.

Наконец, спустя сорок минут ожидания, явился и сам кукловод. Его кашемировое полупальто распахнулось словно для того, чтобы вся его сущность спросила в утвердительном ключе: «Надеюсь, ты меня не зря потревожил».

Он бросил пальто на диван, сверху положил шарф – не кашне «для понта», а настоящий шерстяной.

– Мне еще раз нужно взглянуть на «сочинское портфолио».

В отличие от Кросса, Серж прикинулся дурачком и выгнул в недоумении бровь:

– Не понимаю, о чем ты?

– О чем ты не понимаешь, можно написать книгу.

Он не захотел понять моего юмора, и мне пришлось выразиться конкретно:

– Хочу еще раз посмотреть на сочинские фотографии – где вы с Ритой.

– Одну секунду.

Серж скрылся за одной из дверей. Я представил, как он тискает своего секретаря, шарит у него в карманах, находит пачку фотографий…

Он вернулся с пачкой фотографий, бутылкой коньяка, пузатым бокалом и привычкой пить в одиночку.

– Что тебя заинтересовало в этих снимках, можешь сказать?

– Как художник, я ценю основу. Хочу еще раз посмотреть на задний план снимков.

– Задний план?

Я не стал комментировать его недоумение и приступил к повторному изучению снимков.

Первая фотография. На ней Рита в полосатом купальнике и соломенной шляпе, которая бросает ровную тень точно по ее бровям. Вторая фотография фактически копирует первую, только теперь на лице женщины улыбка. Я просмотрел эти снимки беглым взглядом, потому что фон на них был неживой (песок, вода, небо), меня же интересовали люди на заднем плане. Еще один снимок. На фоне – полуобнаженная толпа, и фон слишком богатый, перенасыщенный: бронзовые тела, золотистый песок, изумрудное море, – такая картина по вкусу разве что нуворишам. Еще один снимок. Холл. Рита и Серж – вполне себе гармоничная пара. Но – все внимание на задний план. Для меня лица трех людей (одна женщина и двое мужчин) как бы приблизились. Кажется, что они за долю секунды до съемки опустили глаза или сделали это синхронно со шторкой фотоаппарата, скользнувшей в сторону. Они были неотъемлемой частью картины, которую я рассматривал с педантичностью эксперта. Возможно, вечер продолжался в таком же составе, а может быть, к ним примкнула еще одна женщина, поставившая себе цель стать знаменитой, но – благодаря близости к известной личности.

Следующий снимок.

Вот он, Хромченко, капитан полиции. Я узнал его, едва оторвал взгляд от главных персонажей. Он в правом углу кадра, разросшегося для меня до размеров полотна, одет в серый пиджак и голубую рубашку. Его лицо выражает недовольство: лоб нахмурен, одна бровь слегка приподнята. Чем выражено его недовольство – тем, что он случайно попал в кадр, или тем, кто обнимает прямо перед ним Риту?

Эти трое людей были знакомы друг с другом. Во всяком случае, что-то связывало их. Серж хранит снимки с изображением Риты и Хромченко, Рита хранила снимок погибшего во время пожара Хромченко. И я был уверен: если поискать в личных вещах Хромченко, среди них найдутся фотографии Сержа и Риты. Эта троица скрывала какую-то тайну. Скованы одной цепью. Связаны одной целью? Это звучало более тревожно, но и более убедительно.

– Нашел, что искал?

Фотографию я бросил с ловкостью фокусника, и она, перевернувшись в воздухе, легла прямо перед Карапетяном. Он взял ее со стола и поднес к глазам, как близорукий.

– Есть что сказать? – спросил я его. – У тебя сейчас вид, как у Хромченко: оба вы чем-то озабочены. Или кем-то. – Я попробовал угадать: – Это Хромченко познакомил тебя с Ритой?

– Почему?

– По кочану и квашеной капусте… Тогда ответь на другой вопрос: как на одном снимке оказались такие разные, как вы, люди? Хромченко – полицейский, Рита – человек-загадка, а на тебе куча всяких ярлыков. Только не говори, что вы встретились случайно на сочинском слете земляков.

– Не собираюсь этого делать.

– Хромченко работал на тебя?

– Можно и так сказать.

– А можно вообще ничего не говорить. Я тут подумал, а не послать бы тебя куда подальше?

– Ты так говоришь, потому что тебе жизнь недорога. Так ты продвинулся в расследовании?

– По мне можно криминальный фильм снимать – «Я – в розыске», – рассмеялся я ему в лицо. – Единственное, с чем я могу работать, – это с документами, включая снимки. В таких жестких рамках мне еще не приходилось пахать. Моя стихия – контакты, работа с живыми людьми. Здесь же, как сказали братья Вайнеры, я узнаю себя через трудное терпение думать об одном и том же. Ты даже не представляешь, как это трудно – думать об одном и том же. – Я снова вернулся к волнующей меня теме: – Это Хромченко познакомил тебя с Ритой?

– Да, – сдался наконец Карапетян. – Хочешь узнать детали?

Я пожал плечами, и он отреагировал на это болезненным подергиванием щек.

– Наше знакомство состоялось в «Рэдиссон Лазурная».

– Ну, где же еще? – с сарказмом проговорил я. «Рэдиссон Лазурная» – отель примерно на триста комфортабельных номеров. Шесть отдельно стоящих вилл, два ресторана, кафе, ночной клуб, собственный пляж, бассейны, теннисные корты – в общем, все, что необходимо для качественного и разнообразного отдыха «в условиях элитного курортного отеля». Отель соответствует категории «четыре звезды плюс» и входит в мировую Отельную цепь «Рэдиссон». Собственно, отдых в таком отеле – событие. Ну и, конечно, деловые командировки, семинары, конференции.