Улица отчаяния - Йен Бенкс

Сингл поступил в продажу, и вскоре я впервые услышал свое, собственными руками написанное произведение по радио; впечатление было головокружительное и несколько ирреальное. Дальше это ощущение ирреальности только усиливалось. Началась раскрутка — постеры, газетные статьи, интервью (не со мной, конечно же). Покупали пластинку не очень, но меня это вроде и не беспокоило. Я чувствовал, что что-то непременно случится.

«Эй-ар-си» протиснула нас в «Top Of The Pops», я уж и не знал, радоваться мне или хвататься за голову. В одной программе с Барри Уайтом? Бред какой-то. А с другой стороны, теперь мои приятели и мама окончательно убедятся, что я не привираю, что все это всерьез.

И только когда мы начали репетировать для телевидения, я наконец понял, как помог нам Большой Сэм. Вообще-то и раньше было заметно, что под руководством Майка Милна Кристина выросла как певица, поборола прошлую скованность, научилась двигаться: она держалась на сцене легко и непринужденно, всем своим видом показывая, что ей там нравится. Но теперь, на первой же репетиции, я увидел нечто новое; было видно, что Большой Сэм успел приватно проинструктировать Кристину. Я понял его идею, понял и счел за лучшее промолчать. Затем была запись в «топ-ов-зе-поповой» студии. Мы сделали все с первого захода, каким-то чудом никто из нас не лажанул. Кристина… это было нечто потрясающее. Я не отрывал от нее глаз, а потому не знаю, как реагировали все остальные.

А всего-то и делов, что она пропела первый куплет так, словно непосредственно его переживала, здесь и сейчас. Это был секс. Кристина вышла с волосами, туго стянутыми на затылке, что само по себе было не совсем обычно. На ней было черное платье с (ну конечно же) золотой отделкой, на Дейве — черные клеши и белый смокинг (простенько, но со вкусом — если мерить тогдашними мерками). F, G: FF, EG; мы начали.

Кристина не пела, а мучительно прорывалась через первый куплет, обиженно надувала губки и чуть ли не целовала телевизионную камеру; на словах «на войну» она рванула себя за воротник. Платье порвалось, вернее — надорвалось. Мы рубили промежуточные такты, построенные вокруг F и G, а Кристина тем временем вскинула голову и энергично переместилась на другую сторону сцены, к другой камере; оторванный клок слегка болтался, приоткрывая ее плечо. Затем Кристина встряхнула головой, рассыпав по плечам длинные золотистые волосы, и допела песню с таким видом, словно она вот-вот испытает оргазм — или долбанет первого попавшегося под руку мужика ногой в яйца (тут что-то не так насчет рук и ног). А может — и то и другое.

Продюсер Би-би-си знал свое дело туго, и глаза у него тоже имелись. Он заставил нас сделать второй заход, хотя и в первом не было никаких накладок, и сказал Кристине, не будет ли она добра не рвать на этот раз платье. Затем мы четверть часа маялись без дела, ожидая, пока найдут и доставят в студию крошечную старушку из костюмерной. И еще тридцать секунд, пока она зашивала Кристинино платье.

Второй дубль прошел чисто, но тускло, так что в эфир пошел первый, разрывание платья и все такие дела. Позднее мы узнали, что это было, как говорится, на грани фола (тогда как раз шла кампания против «вседозволенности», а — кой черт! — эпизод буквально сочился сексом), но телевизионщики сказали: «А хрен с ним» — и рискнули. Поступи они иначе, мы бы все равно пробились, хотя, скорее всего, и не с этим синглом (как я уже говорил, песня была далеко не ах). Но Кристина впарила ее публике. Тем, что разодрала на себе платье. Под такую приправу, как секс, публика схавает что угодно.

У меня была кассета с этой передачей, по нынешнему времени там нет ничего такого уж, но ведь это было тогда, в допанковую эпоху. Ну да, конечно, чуть обнаженное плечико не тянет на одну весовую категорию с членом Джима Моррисона, но не забывайте и того, что «ТОТР» — мирная программа для всей семьи. И даже пересматривая ее по десятому разу, лет через пять-шесть, я неизменно чувствовал, как шевелятся волосы на затылке и покалывает кожу от выступившего пота. Энергия, вот что там было, Кристина фонтанировала энергией, а Милн сумел зафиксировать это на пластинке. Энергия, драйв, их ни с чем не перепутаешь. Когда подростки видят их на экране, слышат из динамиков, они идут и покупают пластинку.

Что нам и требовалось. Все, одним словом, хорошо — за исключением пустяка. Какие ускорители вывели нас на орбиту? Секс и насилие, а для пущей радости — мужское насилие, направленное против женщины; феминистки готовы были разорвать нас в клочья, и я ничуть их не осуждаю. Некоторые группы зарабатывают себе славу, мы свою попросту купили.

Потом началось такое, что страшно вспомнить. Аршинные заголовки в газетах и письма читателей, письма и телефонные звонки на Би-би-си, дело едва не дошло до запроса в Палате общин. А вечером после передачи миллионы подростков ожесточенно дрочили под воспоминания о Кристине, а наутро они побежали в магазины и смели с прилавков наш сингл. Ну… может, и не миллионы, и не смели, но раскупали весьма прилично. Мы сразу встали на вторую строчку в топе, а вторая под Рождество обычно означает куда большие продажи, чем первая в любое другое время года. Наутро после программы наш альбом мгновенно выплыл из безвестности и стал именоваться не иначе как «с нетерпением ожидаемый»; когда же первый тираж поступил на прилавки, заждавшаяся публика мгновенно его расхватала. «Застывшее золото и жидкий лед» понравилось даже большинству критиков, что само уже достойно удивления. Прессовочный завод перешел на трехсменный график. Журналы, вроде тех, какие я брал на просмотр у своих соквартирников, наперебой (и безуспешно) предлагали Кристине огромные суммы за право сфотографировать ее в чем мать родила.

Эти сопливые подростки кончали, мы же только-только начали. Настоящая слава была впереди.

И снова странности, ирреальность. Уже через несколько лет я натыкался в старых газетах или у Мики в альбомчике на фотографии всех нас на каких-то там обедах-юбилеях в компании действительно знаменитых людей — других музыкантов, популярных артистов, политиков, даже принцев крови, из тех, что поменьше, и вот пожалуйста, вот вам они, а вот, на заднем плане, я — и я этого абсолютно не помнил. Ничего. Нуль. Nada. Если спросить меня: «Встречался ты с этими людьми?», я поклянусь чем угодно, что нет. Полный провал в памяти.

Весь следующий год прошел как в бреду. Вам знакомы ощущения, когда надерешься в хлам, а утром не можешь вспомнить, чего ты так вчера куролесил? Здесь было то же самое, только отключка продолжалась не ночь, а год. Задним числом я просто поражаюсь, как это мне удалось не выскочить на мостовую перед грузовиком, не отписать какому-нибудь хмырю права на все мои будущие композиции, не ляпнуть чего-нибудь такого, чтобы меня потащили в суд за клевету и оскорбление, попросту не спиться и не сесть на иглу; я был на том самом автопилоте, который если не всегда, то обычно проводит закоренелых алконавтов через все бури и ураганы пьяного разгула, не позволяет им вывалиться из окна или затеять драку с хулиганской шоблой.

«Еще один дождливый день» (с вокалом Дейва, но если вы посмотрите запись программы «Top Of The Pops», в которой мы впервые выдали эту песню на публику, то непременно заметите, что камера задерживается больше на Кристине, чем на солирующем Дейве) занял в феврале семьдесят пятого третье место. Если Дейв (он означил себя на альбоме как «Дейви» и навеки остался таковым в сознании публики) все страдал, когда же наши синглы доберутся наконец до первой строчки, то я не придавал этому особого значения, ведь зато наш альбом продержался первым целых пять недель. Вполне возможно, что многие люди не покупали сингл только потому, что у них была уже эта песня на альбоме, пусть и в другой версии.

Я сильно подозревал, что в действительности Дейва волновало совсем другое: он хотел сохранить за собой лидерство в группе и опасался, как бы «Эй-ар-си» не предпочла ему Кристину — из тех соображений, что ее сингл был лучше принят публикой. А я-то думал, он только на героя гитары замахивался.

Были еще два интересных момента. Во-первых, как-то после нашего первого появления на телевидении я сказал Дейву, что за последнее время Кристина заметно выросла, и не столько в технике пения, сколько в подаче, в том, как она двигается на сцене, как уверенно себя держит. Если тогда, на концерте в Пейсли, Крис показалась мне чуть ли не чопорной, то теперь из нее получилась самая настоящая… ну, не думаю, что я употребил слово «стерва», но, в общем, высказался в этом смысле. Я объяснял это благотворным влиянием Майка Милна и Большого Сэма — ну, и попросту тем, что мы теперь вырвались на оперативный простор, стали считай что звездами. «Да нет, — ухмыльнулся Дейв. — Драть их надо, вот и все дела». Он заговорщицки подмигнул и удалился.