Океан. Выпуск тринадцатый - Борис Лавренев

Громыхнула дверь. Толстяк Джо распахнул вторую, Рика скользнула в яркий свет и тепло большой комнаты, за ней вошел и я. Слева в стене пылал камин. В его каменное жерло были насованы целые бревна. Красные блики плясали по сколоченному из широченных сучковатых досок полу. Четверо мужчин поднялись из кресел и со стульев. Были тут уже знакомые мне рыжий Алекс, бровастый лысый Бен, длинный и тощий, похожий на высушенную треску мистер Грегори и низенький, широкоплечий, неповоротливый, как сундук, мужчина в очках. «Наверняка ученый папаша Рики со станции Уэст-Пойнт», — подумал я и, как впоследствии оказалось, не ошибся.

— Не будем терять времени понапрасну. — прогудел толстяк Джо. — Док, ваше место в центре. Как почетного гостя. Рика…

— Я сяду рядом с доком. Вот! — сказала девочка и, отодвинув массивный стул, сработанный, кажется, не из дерева, а из железа, устроилась рядом со мной.

Застучали стулья, задвигались черные угловатые тени на стенах, жаркий огонь камина, чьи-то расплывчатые, смутные лица на картинах… Какие-то неведомые, блеклые города, странные размытые пейзажи. Старинный мушкет на одной из стен, шпага в ножнах, позеленевшая подзорная труба. Я повернул голову. На одной полке тесными рядами стояли книги в кожаных переплетах. На другой — батарея пустых бутылок. В каждой из них — свернутые, скукожившиеся или закрученные жгутиками бумажки.

— Эй, тебя ждут, — позвала меня Рика. — Я уже положила мясо. Вот вилка и нож.

— За тебя, док. За то, чтобы человек всегда откликался на зов другого человека, — рявкнул толстяк Джо, поднимая сверкнувший в бликах огня хрустальный фужер. — Пьем, друзья.

Я взял фужер в руки, и от одного моего прикосновения он тихонечко запел. Стекло было таким тонким, что оно не виделось, а лишь ощущалось. Изображение корабля? Надпись? Я повернул фужер другой стороной и прочитал надпись: «Харгрейв». Фирма такая?

— Корабль был такой, — сказала Рика, видя, как я читаю надпись. — Трехмачтовый барк. Он погиб возле острова в 1857 году. Да, отец Фернандо?

— Все правильно, моя девочка, — подтвердил тот. Нос у отца Фернандо был картофелиной, щеки будто шрапнелью побиты. Видно, переболел когда-то оспой. Облизнув губы, отец Фернандо продолжил: — По имеющимся сведениям, барк «Харгрейв» налетел на мель Стейшен-Банк и разломился пополам. Все сорок членов экипажа погибли. Ящик с посудой был найден пять лет назад. Идет Бен по берегу, глядь: на песке окованный медью угол торчит. Откопали. А там, в полусгнивших стружках, вот эти фужеры.

— Все пока тихо, Тонни? — спросил тут толстяк Джо.

— Все пока тихо, Джо, — послышалось в ответ.

Я огляделся и увидел то, на что не обратил внимания раньше: приоткрытую дверь, по-видимому, радиорубки. Кто-то там шевельнулся, дверь открылась, и на пороге появился мужчина с наушниками на голове. Второй радист, наверное. Махнув мне рукой — мол, привет! — он попросил:

— Джо, плесни бокальчик. В глотке все пересохло.

— За капитана Френсиса, — предложил тост рыжий Алекс.

— Чтобы он выздоровел побыстрее, наш капитан.

Ел я с оловянной тарелки. Тоже, наверное, с какого-то корабля. И вилки, и ножи. Черт знает что! А это что за странная карта? Возле двери в радиорубку висела на стене очень большая, от пола до потолка, карта. А, это же остров Сейбл! Озеро посредине. А вдоль берегов острова — флотилия кораблей, шхун, пароходов, яхт. Надписи. Цифры. Погибшие корабли?

— А где же пароход нашего уважаемого капитана Френсиса? — спросил я. — Или… или его тоже океан вынес на берег?

— Все именно так, как вы сказали, — произнес Фернандо и поправил вилкой сползшие очки. — Его лесовоз «Марта Гросс» погиб двенадцать лет назад. И вся команда… — Фернандо с хрустом разгрыз кость. — Такое несчастье, сэр: в тот рейс он взял свою жену и шестнадцатилетнего сына, сэр. Были летние каникулы… М-да… Лишь один он в живых и остался. Отходили мы его, похоронили тех, кого океан вынес на берег. И жену его Мануэлу, и сына Герберта. Остался он с нами. Сказал: «Буду жить тут, буду… возле своих. Буду спасателем, чтобы поменьше гибло в океане чьих-то детей…» Отчаянный капитан. Когда случается несчастье — его не останавливает никакой шторм: спускает бот по слипу и — вперед! Навстречу волнам! Участвовал в спасении уже сорока моряков… Эй, Джо! Давай-ка выпьем за тех, кого мы выволокли из океана.

— Картины… тоже из океана? — спросил я Рику.

— Угу. Вода подпортила краску, — ответила девочка, орудуя вилкой. — Иногда я гляжу-гляжу на какую-нибудь из них, и так хочется узнать: а что это за город? А что это за лес? Или лицо?

— За души рабов божьих, — произнес высушенный, как вяленая треска, отец Грегори.

— Поп? — тихо спросил я отца Фернандо.

— Пастор. Вернее, был им, — словоохотливо пояснил мой сосед и немного понизил голос. — Двадцать лет произносил страстные проповеди в церкви святого Мартина в Галифаксе. Спасал души рабов божьих. Но однажды прочитал в газете «Галифакс Стар», что на остров Сейбл требуются люди. На спасательную станцию. Поразмышлял-поразмышлял наш отец Грегори и решил, что больше принесет пользы, если будет спасать не души, а самих людей. Многих он уже спас. Как почта придет, шлют ему поклоны и добрые пожелания десятки людей из самых разных уголков нашей землицы. И мне шлют, И Алексу, и нашему толстяку Джо.

— А вы тут как оказались?

— О, со мной дело сложнее… Гм… Видите ли, были у меня нелады с полицией… — Фернандо вынул из кармана большой носовой клетчатый платок, протер стекла и как-то ловко набросил очки на свой могучий, толстый нос. Грустно улыбнулся мне. — М-да, случилась одна неприятность в молодости… Вот я и подыскал себе уголок потише, да так и прожил тут пятнадцать лет. Сам себя определил на эту каторгу. Сижу в своей комнате на станции, размышляю, философствую… Вот Рику французскому языку учу.

— А рыжий Алекс?

— Эй, отец Алекс, русский про тебя спрашивает, — сказала Рика. Она прислушивалась к нашему разговору с Фернандо. — Откуда ты тут взялся?

— Пусть я сгнию тут на этом пр-роклятом острове, но я дождусь! — выкрикнул рыжий Алекс и ударил кулаком по крышке стола. Звякнула посуда, один из фужеров упал. Видно, Алекс выпил лишнего. — Я дождусь, когда на берег выкатится бочонок, набитый золотыми дукатами! — Он поглядел в мою сторону. — Вот для чего я живу тут, русский. А откуда взялся? Какая разница? Они: и эта гора мяса и костей Джо, и капитан, и пастор — все они считают меня выжившим из ума. Чер-рта с два… Это они выжили из ума, они! Ведь какой разумный человек будет торчать на этом огрызке земли лишь ради святой, как они болтают, необходимости спасать чьи-то жизни? Ха-ха! К черту! Друзья, вы помните про трюмы фрегата «Коппелии»? Помните? — Он задохнулся, лицо у Алекса стало красно-бурым, а маленькие, красноватые глазки были похожи в этот момент на две перезрелые, готовые вот-вот лопнуть, клюквины. Он схватил бронзовый с фигурной ручкой жбанчик, в котором было вино, и начал пить прямо через край.