Дело бывшей натурщицы - Эрл Гарднер

– А что с ней может случиться-то? – спросил Дрейк.

– Да что угодно – исчезнет, украдут или просто уничтожат. И этот парень, Горинг Гилберт, тоже может испариться. И кто, черт возьми, забеспокоится, если одним длинноволосым художником станет меньше? Давай, Пол! Поешь в другой раз. А сейчас быстро сделай повестки Олни, его жене, Хауэлу, Рэнкину и охране в яхт-клубе.

– А этим-то зачем?

– Хочу знать, когда делали копию.

– И ты сможешь все это выстроить в убедительную версию?

– Пока не знаю, но буду изо всех сил стараться. Одно точно – с картины нельзя спускать глаз. Я постараюсь зарегистрировать ее как экспонат в суде.

– Копию Фети? – спросила Делла.

Мейсон кивнул:

– Пойдем, Пол.

Глава 16

Ровно в час тридцать, как только судья Мэдисон занял свое место, Томас Декстер сообщил ошеломляющую новость:

– Я бы хотел еще раз вызвать для дачи показаний Матильду Пендер.

Молодая женщина заняла свидетельское место.

– Я хочу вас еще кое о чем спросить, – начал Декстер. – Вы видели обвиняемую, и вам показалось, что она нервничает. Она стояла в телефонной будке, вероятно ожидая…

– Пожалуйста, без «вероятно», – прервал его Мейсон, – нас интересуют только факты. Выводы мы сделаем сами.

– Хорошо. У меня здесь есть схема автовокзала с изображением телефонных будок, камер хранения, билетных касс, комнат отдыха и зала ожидания. А также входные и выходные двери. А теперь укажите, пожалуйста, точку на этом плане, где вы увидели обвиняемую. Сначала я прошу вас внимательно посмотреть на схему и сказать, все ли на ней верно отражено.

– Да, сэр, все точно.

– Хорошо. А теперь укажите, в какой точке находилась обвиняемая тринадцатого вечером.

Свидетельница указала карандашом место на схеме.

– Приблизительно в этой точке?

– Да.

– И как долго вы ее здесь видели?

– Она была или здесь, вот в этой точке, или рядом по крайней мере минут пятнадцать. В этом я уверена.

– Что потом произошло?

– Потом она вошла в телефонную будку.

– Я обратил внимание, что автоматические камеры хранения находятся как раз рядом с телефонными будками.

– Да, они как раз за будками.

– А теперь я хочу спросить, знаете ли вы, где находится ячейка под номером 23В.

– Да, сэр.

– Где?

– Третья сверху на этой схеме.

– Вам знаком человек по имени Фултон, Франклин Фултон?

– Да, сэр.

– Вы видели его четырнадцатого или пятнадцатого?

– Мы встречались пятнадцатого.

– Где и при каких обстоятельствах?

– Я проверяла автоматические камеры на автовокзале. Когда какую-то из ячеек не открывают в течение двадцати четырех часов, мы проверяем ее и в соответствии с инструкцией переносим содержимое в специальную комнату, после чего ячейкой можно опять пользоваться.

– Объясните подробнее, как это делается.

– Как только монета опускается в приемное устройство ячейки, на табло, находящемся вверху дверцы, появляется регистрационный номер. Каждый вечер в одно и то же время я все их переписываю, затем сравниваю с предыдущими номерами, которые были записаны двадцать четыре часа назад.

– Итак, пятнадцатого вы обнаружили, что регистрационный номер одной из ячеек не изменился?

– Да, сэр.

– Каков порядковый номер этой ячейки?

– Тот, который вы упомянули, 23В.

– И когда вы открыли ячейку, то что там обнаружили?

– Оружие.

– С вами кто-то был там?

– Сначала никого. Потом я вызвала полицию, и пришел Франклин Фултон. По-моему, он сержант.

– Он член «Метрополитенполис»?

– По-моему, да.

– Сделали ли вы по его предложению какие-либо отметки на оружии, чтобы в дальнейшем суметь опознать его?

– Да, мы оба поставили на нем опознавательные знаки.

– Сейчас я предъявлю вам револьвер 22-го калибра марки «Сантинель», который был передан нам в качестве вещественного доказательства. Внимательно осмотрите его и скажите, видели ли вы его раньше.

Свидетельница взяла револьвер, повертела его в руках и сказала:

– Да, это то самое оружие, которое мы обнаружили в ячейке камеры хранения.

– И именно около этой ячейки вы видели обвиняемую тринадцатого вечером?

– Да, сэр.

– Перекрестный допрос, – объявил Декстер.

– Вы видели, как обвиняемая открывала ячейку? – начал свои вопросы Мейсон.

– Нет.

– Полиция снимала отпечатки пальцев с ячейки?

– Да.

– Вам что-нибудь известно о них?

– Только то, что обнаружено несколько отпечатков, которые они не могут идентифицировать.

– Благодарю вас, это все, – улыбнулся Мейсон.

– Вызывается Агнес Ньютон, – объявил Декстер.

Не стоило особого труда догадаться, что утро Агнес Ньютон провела в парикмахерской. Также тщательно были продуманы все детали туалета. Делалось это, по-видимому, не без тайной надежды, что ее фотографии могут появиться в газетах. Да и на свидетельское место она взошла, как звезда на оперную сцену.

– Поднимите правую руку и примите присягу, – обратился к ней секретарь суда. – Затем назовите ваше имя и адрес.

Женщина исполнила все, что требовалось.

– Мисс или миссис Ньютон?

– Миссис, я вдова.

– Очень хорошо. Займите ваше место для дачи показаний.

Декстер приступил к вопросам:

– Вы живете в том же самом доме, что и обвиняемая?

– Да.

– Мысленно возвращаясь к вечеру тринадцатого числа этого месяца, можете ли вы припомнить, что видели обвиняемую?

– Да.

– Где вы ее видели?

– Она выходила из двери своей квартиры, и я наблюдала за ней, пока она не вышла на лестничную клетку. Я думаю, мне следует кое-что пояснить, – бойко добавила она. – Видите ли, она живет на третьем этаже и обычно пользуется лифтом. В этот раз она так спешила, что…

– Одну минуту, – прервал ее Декстер. – Будет лучше, если вы продолжите, конкретно отвечая на мои вопросы, миссис Ньютон. Итак, можете ли вы назвать время, когда видели обвиняемую?

– Да, сэр, причем точно.

– Когда это было?

– Вечером, без двух минут восемь.

– А что делала обвиняемая в тот момент, когда вы ее увидели?

– Выходила из квартиры. Она быстро прошла от своей двери к выходу на лестничную клетку.

– У нее было что-нибудь в руках?

– Она несла свою канарейку.

– Можете переходить к перекрестному допросу, – закончил Декстер.

Как опытный адвокат, Мейсон не мог не осознавать, что перед ним опасный свидетель, каждый ответ которого будет лишней уликой против обвиняемой, и без того начинающей тонуть. Поэтому начал он с чрезвычайной осторожностью, как сапер, продумывая каждый свой шаг.

– Как долго вы живете в этом доме, миссис Ньютон?

– Четыре года.

– Вам известно, сколько лет в нем живет обвиняемая?

– Около восемнадцати месяцев.

– Вы склонны к общению с соседями? – поинтересовался Мейсон с улыбкой.

– Ну, я стараюсь ни во что не вмешиваться, но со всеми приветлива.

– Вы работаете или все время проводите дома?

– Я не работаю, но и не сижу все время дома. Прихожу и ухожу когда вздумается. У меня есть доход, и нет никакой нужды работать.

– Ну что ж, вам повезло. А когда вы впервые познакомились с обвиняемой?

– Как только она переехала, мы стали периодически встречаться.

– Я спросил не об этом. Мне хотелось выяснить, когда вы познакомились с обвиняемой. Когда вы впервые заговорили с ней?

– Ну, не знаю. Здоровались при встрече, и все. По-моему, как только она переехала, так и повелось.

– Понимаю. И все-таки позвольте мне по-другому сформулировать вопрос: когда вы впервые начали заходить к обвиняемой и разговаривать с ней?

– Ну, я не думаю, что мне вообще доводилось с ней много разговаривать. Она не слишком стремилась к общению, а что о ней говорят в доме…

– Нас не интересует, что вы о ней слышали, – прервал ее Мейсон, – и, пожалуйста, постарайтесь не пересказывать события. Слушание проводится в соответствии со строгими правилами, предусмотренными законом. Я задаю вопросы, вы даете на них четкие ответы, и больше никакой информации. Иначе мне придется просить суд изымать части ваших высказываний, в которых не содержатся ответы на мои вопросы.

– Никакой инициативной информации, – уточнил судья Мэдисон. – Слушайте вопрос и отвечайте на него. Вы поняли?

– Да, ваша честь.

– Одну минуту, – сказал Мейсон. – Я бы хотел попросить разрешения суда задать несколько вопросов обвиняемой конфиденциально.

Получив утвердительный ответ, он повернулся к Максин.

– Что вы можете сказать о ней? – прошептал он. – Вы ее знаете?

– Назойливая болтушка. Обожает ходить по соседям. Заводит знакомства, втирается в доверие, а потом о них сплетни распускает. Она лжет. Она действительно живет на моем этаже, но я не выходила в восемь часов и никуда не выносила кенара. Я не знаю, что с ним случилось. Я…

– Это неважно, – прервал ее Мейсон. – Мне нужно было схватить общую картину. Что-то в этом есть странное. Либо прокурор выжидает, когда я задам нужный им вопрос, что позволит свидетельнице дать убийственный ответ, либо в ее показаниях есть уязвимое место и он пытается скрыть его кратким прямым допросом.