Кентская красавица - Бетти Бити

— Одна женщина отсутствует, как вы знаете, шеф, — сказал сэр Беркли, — Элоиза.

— Она останется там на ночь?

— Да. Не вернется до самого утра. — Сэр Беркли снисходительно улыбнулся. — Ужин на всю ночь, с его людьми. Он вернет ее только завтра.

Я кивнула.

— Казалось, что все под контролем. Егери перенесли цыплят фазанов. Собак заперли. Жених забрал молодых лошадей на высокие луговые пастбища. И Элоиза, должно быть, знает, что Неро не утонет.

Дворецкий и я в сомнении обменялись взглядами, и тогда, одновременно вспомнив о нашей лояльности, посмотрели на это по-другому. С другой стороны, я заверяла себя, что если и была одна вещь, относительно которой Элоиза могла бы добросовестно позаботиться, так это Неро.

Я следовала за своим работодателем в большой холл, где Мария и Джейсон, все еще улыбаясь, обсуждали шторм снаружи, они аккуратно заворачивали некоторые бутылки пятнадцатого столетия и укладывали их в корзины.

Я подумала о корзинах с аккуратными наклейками, которые она привезла сюда, и вспомнила пожелание, чтобы все любовные истории закончились хорошо.

Было уже около пяти тридцати, когда последний предмет, бронзовый херувим, был упакован, отмечен в моем списке и перенесен наверх. Дворецкий вернулся с чаем, уже налитым в чашки, — самое подходящее в этот критический момент, — и с новым сообщением.

Поместье начали обкладывать мешками с песком. Позвонили из Комитета по наводнениям и сообщили, что за последние три часа вода поднялась на два фута. На улице был штормовой ветер, девять баллов, и продолжался такой же сильный проливной дождь. Таким образом, река еще держалась в своих берегах, но уже велись разговоры, что надо открыть шлюз, используемый при наводнении, на пять миль дальше по реке, потому что там уже была опасная ситуация. Мы хорошо подготовились и могли вступить в бой с силами природы во всеоружии.

Добровольцы искали каждого, кто не отвечал на телефонные звонки. Все возможные меры были приняты. Все, что мы сейчас могли делать, это сидеть в напряжении и ждать.

— Элоиза, — заметил нежно сэр Беркли, когда дворецкий вышел, — хорошо, что сегодня ее здесь нет.

— У Элоизы, — сказал тихо Джейсон, потягивая чай, — сильный инстинкт самосохранения.

— Ах нет, дорогой мальчик, ты совсем не прав. Элоиза нуждается в защите. Она ей просто необходима, Джейсон.

— Вы одурачили меня, сэр.

— Я думаю, да, — вставила Мария с добротой и тактом, как хорошая домохозяйка, — она нуждается в большой любви.

— А кто нет? — Джейсон накрыл ее руку своей и пристально посмотрел в ее глаза.

— Действительно, кто? — заметил сэр Беркли.

В мерцающем свете серого дня, с грохотом дождя и струящимися по великолепным окнам потоками воды, он выглядел старым и печальным. Я хотела сжать его старческую руку с выпуклыми голубоватыми венами. Когда его племянник женится, дочь выйдет замуж, не будет больше вечеров знакомств, и он станет действительно одиноким.

— Да, — сказал он, как будто угадал мои мысли, — я начинаю терять свою молодую семью. — Он посмотрел прямо на меня и внезапно добавил: — Включая вас, Шарлотта. — Он повторил: — Вас я тоже теряю.

Мне понадобилось много времени, чтобы обдумать это.

Сэр Беркли, следуя моим мыслям, продолжал:

— Таким образом, я останусь без работы. Джейсон, без сомнения, сейчас будет правой рукой. Может быть, Мария возьмет еще и мою работу?

— Ты действительно думаешь, что Элоиза сейчас с ним, дядя?

— Я действительно думаю, что это самый ужасный путь проявления чувств. В мое время джентльмены вели себя по-другому и не задали бы такого вопроса. А джентльмен, мой дорогой Джейсон, всегда принимает леди, когда ее ищут. И леди понимает, что ее ищут.

— Даже Элоиза?

— Особенно Элоиза! Она выше всех женщин… за исключением, конечно, дорогой Марии и Шарлотты, присутствующих здесь.

Мы молчали — Джейсон от недоверия, я — от затруднения. Я посмотрела на Марию, но она только кивала и улыбалась, как Мона Лиза.

Наконец, потому что все ожидали, кажется, какого-то замечания от меня, я сказала:

— Билл Напьер будет очень хорошим мужем.

— Конечно, будет, глупая девочка, — сказал сэр Беркли отечески. — Немного властный. Но, к сожалению, здесь больше никого нет.

Я подумала про себя: только одна больше нравится ему, но ее здесь нет.

— А сейчас, когда эта тема была поднята, я хочу сказать вам троим о Билле и Элоизе.

Он переводил с одного на другого свой внимательный взгляд. А потом снял пенсне и прищурил глаза.

— Только пусть это будет известно нам четверым и этим четырем стенам, хорошо?

Мы кивнули. Ну вот, объявление о помолвке. Потом будет сообщение в «Таймс» и «Телеграфе», и в «Сельской жизни» тоже, возможно. Прелюдия к обручению и летней свадьбе, венчанию в замечательном месте, в старинной церкви, которую только что отреставрировали.

— Напьер, — начал с Беркли, не обращая внимания ни на кого из нас, — повел себя очень прилично с этой миниатюрой, и он открыл мне глаза на многое, я должен сказать. — Он улыбаясь опустил пенсне и держал его в своих длинных пальцах. — И не только на опасность затопления рва.

Что-то далекое всплыло в моем сознании, и что-то начинало выстраиваться по местам. Довольно предвзятое отношение начало очень сильно меняться. Но я не позволила чувствам отвлечь мое внимание, я была слишком занята, уставившись на моего работодателя с удивлением. Я была удивлена, потому что думала, что Билл вел себя исключительно плохо в истории с миниатюрой.

— Я должен сказать, я всегда подозревал мою маленькую, невинную, голубоглазую, непослушную кузину, — прошептал Джейсон.

Мария положила свой нежный палец на его губы.

— Элоиза! — воскликнула я. — Он покрывал…

И тогда, почувствовав взгляд Марии, я тоже замолчала.

— Напьер объяснил, что Элоиза не крала и даже не брала эту миниатюру в обычном смысле этого слова.

— Действительно нет, — сказал Джейсон сухо.

— После всего этого, этого ее всего или вашего, в конечном счете, мой дорогой мальчик. Нет, она взяла миниатюру как крик своего сердца, чтобы любоваться любимым лицом.

Джейсон поднял скептически одну бровь, но продолжал хранить молчание.

— Я был много лет слишком слабым и снисходительным отцом. Я задушил ее своей любовью, дал ей право своевольничать. Я отпустил вожжи.

Но нет, я вспоминала происшедшее недавно, — руку Элоизы, останавливающую Неро. Если бы он мог говорить, то наверняка сказал бы об Элоизе одно или несколько слов. Он на своей собственной шее испытал ее характер. И именно он, со своим естественным порывом, начал все это в тот день на пастбище. Он свел их тогда вместе.

— С другой стороны, — сказал Джейсон с некоторым сомнением, — он бы не допустил подобной ошибки.

Но я не слушала больше. Это маленькое воспоминание, всплывшее из глубины моего сознания, положило начало серьезным сомнениям. Я открыла рот, чтобы спросить: «За кого Элоиза собирается замуж?» — но никогда в жизни я не смогла бы произнести это вслух. Очевидно, два не связанных между собой события произошли одновременно.

Телефон резко зазвонил, предупреждая о повышении уровня воды. И почти, как гром, с затопленных лугов донеслось жалобное и нервозное ржание Неро.

Телефонный звонок был предупреждением, что шлюз в пяти милях выше по течению открыли и что в Пенфорде в ближайшие полчаса ожидается более высокий уровень воды. Но не это сообщение из Комитета по наводнениям заставило меня схватить несколько кусочков сахара с подноса, взять свой плащ и ботинки и незаметно выскочить наружу из главных дверей, в то время как оставшиеся занимались укладкой мешков с песком. Это было ржание Неро, услышанное и отмеченное моим сознанием. Оно слышалось ежедневно, но этим вечером с каким-то чуждым тембром и с другой стороны.

Внезапно в мою голову пришла мысль, что Элоиза просто оставила его в низине, на уже затопленном пастбище около реки, потому что спешила встретиться с Биллом.

Я осторожно закрыла за собой большую дверь. Дождь лил порывами, с усилившимся ветром, хлестал по лицу. Замощенный задний двор был черным, и по нему бежала вода. Слышался зловещий плеск водяных валов под тяжелым дубовым разводным мостом.

Целые озера воды блестели на лужайках, подобно дозорным постам какой-то армии, замершей в ожидании объединения перед наступлением. Я закуталась в плащ и сломя голову побежала вниз, через сломанные и промокшие первоцветы в Итальянском саду, мимо львов и дофинов, удушенных водой, херувимов, уже плавающих в своих зубчатых раковинах, римских статуй, застывших в нескончаемом омовении. Я перепрыгивала лужи, как могла, пересекла разбитую колесами экипажа красную экскурсионную дорогу и направилась к водяному пастбищу. В эти ранние сумерки вокруг не было ни души. Жители Пенфорда привыкли к наводнениям. Сотни лет непостоянная река устанавливала свои традиции. Лучшее, что можно сделать в это время, — запастись провизией и ждать, а если понадобится, прийти на помощь.