Deng Ming-Dao - ХРОНИКИ ДАО

«Никогда не обрезайте мои волосы, потому что они несут в себе кровь моей жизни», – сказал незнакомец даосам. Однажды юный служка, сгорая от любопытства, подкрался к нему сзади и обрезал несколько прядей, но таинственный отшельник тут же заморозил наглеца с помощью магии. После этого незнакомец тяжело заболел, а дерево усохло.

«Ты попытался лишить меня жизни; в наказание я лишу тебя твоей жизни», – сказал тогда Прорицатель, – и он превратил любопытного служку в дерево. Шли века, волосы Прорицателя продолжали расти, проникая в ствол дерева, бывшего некогда юным служкой. Вот почему говорят, что Древнего Прорицателя охраняет юноша.

Прорицатель выучил всю «Книгу Перемен»; он может отыскать нужную гексаграмму без всяких инструментов, просто впадая в транс и получая эту гексаграмму от самого духа Фу Си – основателя учения о багуа.

Вот так беседуя, Сайхун и учитель пробирались по заросшей тропке. Вскоре они действительно наткнулись на фигуру человека, который сидел неподвижно перед кипарисом. Подойдя ближе, путники распростерлись ниц перед Прорицателем.

Сайхун взглянул на мудрого старика: глаза у того были закрыты, кожа выглядела сухой, а спутанная борода, казалось, никогда не знала ножниц. Кто-то прикрыл плечи и ноги старика леопардовой шкурой, из-под которой выглядывали старые лохмотья. Ступни и кисти старика были обнажены, и длинные ногти спирально свисали вниз. Сайхун с изумлением обнаружил, что седые волосы Прорицателя действительно скрывались внутри ствола кипариса.

Наконец Древний Прорицатель открыл глаза, и Сайхун задал ему вопрос. Прорицатель на мгновение смежил веки, потом вновь открыл их и рассказал о гексаграммах и грядущих изменениях. Исходя из сочетания гексаграмм, Прорицатель истолковал ответ богов.

Сайхун неоднократно приходил туда. Как оказалось, Древний Прорицатель заранее знал не только о приходе Сайхуна, но и о мучивших юношу вопросах. Когда бы Сайхуну ни пришла в голову мысль посетить старика, тот имел уже готовый ответ.

Постепенно Сайхун научился разбираться в «Книге Перемен», и это умение позволило ему практически применять даосскую философию в своей повседневной жизни. Как только Сайхун строил гексаграмму из монет, священная книга давала ответ на вопрос. Юноша складывал три монеты пирамидой: таким способом гадания пользовался еще Фу Си. Потом он тряс пирамидку, пока монеты не распадались. В зависимости оттого, в какой последовательности и какой стороной падали монеты, Сайхун рисовал ту или иную линию. Это могла быть линия Инь, Ян, изменяющаяся Инь или изменяющийся Ян. После шести попыток вырисовывалась гексаграмма. Затем Сайхун открывал «Книгу Перемен», и если оказывалось, что в гексаграмме присутствуют линии изменений, юный даос отыскивал также ту гексаграмму, которая соответствовала этим изменениям. Сущность изменений была главным содержанием священной книги, и главный урок, который она давала, заключался в том, чтобы приучить себя к изменчивости жизни. Вот так Сайхун познал мудрость «Книги Перемен», гласившую: все изменения естественны; наступление и отступление одинаково важны; если необходимо избежать нежелательных последствий, боги требуют соблюдения определенных условий, касающихся личностных качеств; и наконец, самое главное заключалось в том, что каждое событие после достижения наивысшей своей точки автоматически переходит в свою противоположность. 

Наконец Великий Мастер показал Сайхуну первые, самые элементарные методы медитации. Как и в остальном, обучение медитации происходило от простого к сложному, так что Сайхун накапливал знания под строгим контролем Великого Мастера. Оставлять на волю случая ничего нельзя было. Объяснив процедуру медитации, Великий Мастер заранее предупреждал Сайхуна о том, что тот будет ощущать в процессе. Каждая медитация предполагала наличие определенной цели, и юноша должен был подробно рассказывать учителю обо всех своих ощущениях и впечатлениях. Выслушав ученика, Великий Мастер либо одобрял, либо отвергал испытанные Сайхуном ощущения.

– Согласно нашей традиции, – говорил Великий Мастер, – медитация невозможна без очищения тела, открытия всех энергетических меридианов и ци. Помнишь, как еще в детстве мы учили тебя: без ци не может быть духа? Необходимо также, чтобы занимающийся медитацией обладал целостной личностью – иначе не избежать превращения в монстра. Ну и наконец, ученик должен иметь хотя бы некоторые представления о космологии, чтобы направлять свои занятия в правильную сторону.

Только после этого следует приступать к изучению медитации. Существует три вида медитаций: сидя, стоя и в движении. Ты уже познакомился с медитацией в движении, когда изучал системы Синъи, Багуа, Тайцзи-цюань и Движения Пяти Животных Хуа То. Во время медитации в движении внешнее находится в движении, а внутреннее неподвижно. При медитации стоя внешнее неподвижно, а внутреннее движется. Отсюда тебе и придется начать.

Медитация стоя представляла собой комплекс статических поз, сочетавшихся с определенными движениями рук. Несмотря на то что положение тела было важным элементом медитации, основной ее силой оставался разум. Медитация стоя предназначалась для выработки необычайной точности концентрации.

В конце каждой медитации Сайхун выполнял комплекс рассеивающих движений. Они были отличительной особенностью даосских медитативных техник и предназначались для рассеивания избыточной энергии, накопившейся в процессе медитации. Даосы знали, что медитация вызывала скопление ци и крови в различных центрах организма, в основном в мозгу. Если после медитации человек не рассеивал эти избыточные скопления, тогда тело возвращалось в нейтральное состояние, но впоследствии могли возникнуть головные боли, выпадение волос, повышенная нервозность, внезапные болезни сердца и даже внутренние кровотечения.

Завершала изучение медитации философия. Медитация высвобождала огромные силы внутри организма и значительно усиливала обращение крови и ци, поэтому приступать к занятиям нужно было осознанно, лишь после долгих лет соответствующей подготовки и при условии отменного здоровья. Если тело не было достаточно крепким, такой удар мог оказаться совершенно непосильным. Иногда дыхание замедлялось настолько, что могло даже непроизвольно остановиться, и если занимающийся не владел цигун, он вполне мог погибнуть.

– Теперь ты видишь, насколько ты изменился, – сказал Великий Мастер примерно через год после памятного «вызова», брошенного им Сайхуну. – Ты уже знаешь, что медитация покоится на трех опорах, которые состоят из уже изученного тобой. Ты стал спокойнее; и ты веришь в это, поскольку оно работает. Это дает тебе реальные результаты. Сейчас ты уже имеешь представление о том, что значит быть внутренним бойцом. Это стало основой твоей жизни. Отныне ты должен будешь продвигаться все глубже и глубже.

Глава тринадцатая  Самостоятельное решение

Успехи Сайхуыа в занятиях подвели его вплотную к моменту переоценки самого себя. Он подошел к тому периоду в жизни, когда обыкновенный новообращенный должен был бы автоматически принять обет отшельничества. Но Сайхун не был обыкновенным новообращенным; к нему относились особо, даже позволяли периодически уходить в светский мир. Гуань Цзюинь ожидал, что впоследствии Сайхун вернется к обыкновенной жизни, и основной заботой Великого Мастера было воспитание этого безусловно трудного юноши в традициях его родового клана. Теперь же обучение подошло к своей кульминации. От молодого даоса требовалось принять решение: вернуться к жизни в обществе или полиостью предаться изучению даосского аскетизма.

В Китае того времени шестнадцатилетний подросток уже считался взрослым, так что бремя решения целиком легло на плечи Сайхуна. Конечно, он доверял своему деду и учителю, но ни один из них не желал вмешиваться со своими советами. Юноша был волен поступить так, как захочет.

Великий Мастер отправил Сайхуна вниз, к семье, чтобы он там мог добровольно решить свою судьбу. Спускаясь с горы, Сайхун вдруг поймал себя на мысли, что даосы Хуашань остались для него такими же таинственными и непостижимыми, как тогда, много лет назад, когда он впервые познакомился с ними. Даосы были аскетами, а аскету ничего не было нужно от светского общества. Для него жизнь ничем не отличалась от смерти. Такая поразительная независимость от всего, что составляло предмет боязни или вожделения для обыкновенных людей, одновременно манила и пугала. Воспитание Сайхуна шло параллельными путями: ему удалось познать и путь аскета, и путь, которым шла его семья и общество вообще. Если раньше Сайхун не задумывался о последствиях такой двойственности, то теперь ему приходилось крепко подумать о собственном будущем.