Штурмовая группа. Взять Берлин! - Владимир Першанин

— У нас в деревне отродясь компоты не делали, — оправдывался молодой командир взвода. — Сахара постоянно не хватало, а в лесу ягоды с июня по сентябрь. К чему сахар переводить?

Выпили за победу, помянули погибших и с аппетитом принялись за горячую пшенную кашу с мясом. Те, кто помоложе, предпочитали сладкий компот. Попробовав крупный персик, лейтенант Усков удивлялся:

— Персики вроде в Италии растут. Откуда они тут взялись?

— Откуда и сардины. Испания, — читал название на плоской банке Яша Малкин. — Могли из Португалии привезти. Тоже друзья Гитлера.

— Открывай и сардины…

— Мелочевка, вроде нашей волжской кильки, — рассматривал аккуратно уложенные в ряд мелкие рыбешки Савелий Грач.

— Зато вкусные, — поддел ножом одну и вторую парторг. — Попробуй!

— Я лучше водочки. Разливай, Калинчук. А ты, Пашка, вообще, что ли, не пьешь?

Танкист Усков отрицательно покачал головой:

— Не приучен. У нас в деревне вообще мало пьют. Бражку, на ягодах настоянную, по воскресеньям, а водку только на Пасху или на свадьбу.

— Богомольцы, что ли, в вашей деревне живут?

— Нормальные люди.

— Лбы перед иконами не бьете?

— Отстань от парня, Савелий, — окликнул разведчика Ольхов. — Правильно делает, что не пьет. Зато воюет хорошо. Дот сегодня расколошматил, а там стены толщиной полтора метра.

Но Паша Усков, достаточно повоевавший, мог постоять за себя и сам:

— Ты, Савелий, конечно, весь из себя городской. Только и нас за чурбанов не считай. Бабы, то бишь женщины, молятся, но лбы не расшибают. А мужикам не до Бога. В колхозе целый день работаешь, а вечером хозяйством надо заниматься.

— На танцы-то ходил?

— Ходил. У нас весело по вечерам.

— Бабу хоть одну попробовал?

Паша Усков засопел. В сорок третьем, когда ему исполнилось восемнадцать, и уже готовился к призыву в армию, дружил с девчонкой, своей ровесницей. Целовались, та позволяла себя трогать за грудь. Но когда Пашка на проводах, хватив стакана три браги, начал добиваться большего, подружка испуганно оттолкнула его. Отодвинувшись, испуганно зашептала:

— Пашенька, не надо. Маманька строго не велела. Вернешься с войны, поженимся, и все будет.

Впрочем, Паша и сам сильно не настаивал. Боялся, что и своя родня его осудит. До свадьбы, так до свадьбы! Когда однажды от простоты рассказал эту историю, взводный Антипов смеялся так, что челюсть свело.

— Это ж надо! Маманька не велела… да разве на это дело у маманьки разрешения спрашивают? Эх ты, маманя!

И ведь чуть не прилепил кличку «маманя» тогда еще младшему лейтенанту Ускову. Пашка сжал кулаки и, наплевав на субординацию, отбрил Антипова.

— Еще раз назовете так, не обижайтесь, но в морду сразу получите. У меня это недолго.

Пашка Усков, хоть и небольшого роста (в танкисты чаще таких и брали), крепкий и жилистый, повертел кулаком. «Обкатку» в бою он уже прошел, действовал смело, и Антипов сразу понял, обещание свое он выполнит. Врежет, не раздумывая. Побагровев, коротко пообещал:

— Под трибунал хотите попасть, товарищ младший лейтенант? Тут армия, а не колхоз.

— Валяйте, пишите свои доносы, — не мог успокоиться Паша Усков. — Небось в трибунале умные люди сидят, они разберутся и поймут, что к чему.

В том бою экипаж Ускова подбил немецкое штурмовое орудие, раздавил две пушки и хорошо пропахал немецкую траншею огнем пулеметов и гусеницами. Помог пехотной роте удачно завершить атаку, избежав лишних потерь.

Пехотный комбат, приглашенный на ужин к танкистам, погрозил Антипову обрубленным осколком пальцем:

— Ты Пашку не трожь! Он молодец. Немецкую батарею атаковал, от снарядов не прятался. А в него лупили чуть ли не в упор. Я с таким всегда выпить готов.

На груди бывалого комбата бряцали два ордена и несколько медалей. Его уважали и, по слухам, прочили в командиры полка. Антипов, от греха подальше, перевел разговор в шутку.

А ребята-танкисты из других экипажей переговаривались: «Этот сам скоро взвод возглавит, а то и Антипа спихнет. Решительный парень».

После того случая Антипов старался выдвинуть машину Ускова на наиболее опасные направления. Когда прорывались через ущелье, «тридцатьчетверка» Ускова шла первой и сгорела от нескольких попаданий снарядов.

Но Паша Усков (к тому времени уже лейтенант) и три человека из экипажа успели выбраться из горящего танка. Сейчас Антипов не рисковал связываться с подчиненным. Тот приобрел авторитет.

Командир танкового батальона представил Ускова месяц назад ко второму ордену и, хлопая по плечу обещал:

— Обкатаешься еще немного, поставлю взводным. Смело воюешь.

А теперь лейтенанта приблизил к себе и выделял из других капитан Василий Ольхов, хорошо разбиравшийся в людях.

К концу ужина в сопровождении автоматчика пришел гость, о котором упоминал начштаба дивизии. Это был майор в очках, совсем не военного вида, представитель оперативного отдела.

Не отказавшись от ста граммов водки и перекусив, майор провел с офицерами штурмовой группы довольно интересную и полезную, по общему мнению, беседу.

На различных совещаниях не раз уже обсуждали тактику действий при взятии Берлина. К сожалению, наряду с толковыми советами было много ненужных рассуждений. В очередной раз повторяли фразы о том, что фашистское логово обречено, говорили о героическом порыве бойцов и офицеров, то, что нацисты морально сломлены, хотя драться будут упорно.

— Чего на них смотреть? — бодро заканчивалась очередная инструкция, особенно если ее вел политработник. — Били их в Сталинграде, на Днепре. Везде били! А в Берлине окончательно вколотим осиновый кол в их поганую нору.

Майор, похожий на университетского преподавателя (он им и был до войны), толстоватый, добродушный на вид, начал с того, что коротко рассказал об истории Берлина, который, оказывается, был основан в тринадцатом веке.

За годы войны в бывшем преподавателе уже укоренились военные привычки. Довольно сжато, без лишних рассуждений, дал описание города.

— Воевать здесь непросто. Многие дома построены в прусском казарменном стиле. Толстые стены, подвалы с узкими окнами. Большинство домов разрушены союзной авиацией, но это лишь усложняет ведение боевых действий.

— Как в Сталинграде, — вставил Савелий Грач.

Не реагируя на реплики, майор продолжал свою лекцию:

— Развалины многих домов превращены в бункеры. Забетонированы, укреплены бетонными плитами. Широко используются пушки небольшого калибра 50–75 миллиметров. Снаряды у них сильные: подкалиберные, кумулятивного действия, с донными взрывателями. Броню наших танков они пробивают. Но самая главная опасность для бронетехники — «фаустпатроны». По нашим сведениям, в конце прошлого года в частях вермахта имелось несколько сот тысяч этих штуковин. В условиях города «фаустпатроны» очень опасное оружие. Практически весь личный состав немецких частей и фольксштурм прошли хотя бы краткий курс обучения.

Оглядев лица офицеров, майор улыбнулся, попросил крепкого чая и добродушно заметил:

— Конечно, «фаустпатроны» штука опасная, но реальную угрозу представляют шагов на пятьдесятсемьдесят. Впереди танков должна обязательно двигаться пехота.

— До рейхстага отсюда далеко? — спросил Павел Усков.

— Далековато. Сейчас ваша группа, да и передовые части дивизии находятся в Кройцберге. Это предместье, окраина Берлина в юго-восточной части. Планы командования мне неизвестны, но задача, думаю, одна — продвигаться к центру, к рейхсканцелярии, рейхстагу. Кстати, обращайте внимание на выходы подземных коммуникаций. Наверняка отсюда будут наносить удары мелкие подразделения.

Майор коротко обрисовал на карте специфику каждого района Берлина, обращая внимание на места, где продвижение вперед будет особенно затруднено. Видя, что офицеры утомлены, некоторые с трудом сдерживают дремоту, он закруглил свою лекцию.

— Война, конечно, немцам уже столько бед принесла, что они не знают, как ее закончить. Видели, наверное, лозунги «Германия останется немецкой», «Добро пожаловать в ад» и прочее. Но это уже агония, которая, к сожалению, продолжается и обходится нам дорого.

— Что там за сплетни про новое сверхоружие? — спросил старший лейтенант Савелий Грач. — Про супербомбу болтают, которая целый городской квартал с землей сровнять может.

— Последний год немецкие конструкторы работали на износ. О ракетах «Фау-2» вы уже слышали. Обстановку они не изменят, да и заводы по их производству разрушены или захвачены. Реактивные «мессершмитты» нацистов тоже не спасут. Так что все будет закончено в считаные недели. Чудес на свете не бывает. Тем более таких авиабомб.

Ольхов вместе с Савелием Грачом вышли проводить майора. Остановились перекурить на дорожку. Ночь над Берлином не опускалась. Багровым было задымленное небо. Несмотря на ясную погоду лишь кое-где виднелись наиболее крупные звезды.