Ребекка с фермы «Солнечный ручей» - Кейт Уиггин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А вот и ты, милый Солнечный ручей, но только тебе нечем меня порадовать в эту печальную пору! Не смеешься, не искришься на солнце. Летом твое веселое течение танцевало на камнях по дороге к глубокому озерцу, где следовало остановиться и задуматься. А теперь ты стынешь во льду, под снежным саваном. Ребекка подошла к самому краю обрыва, опустилась на колени и, приложив ухо к белому, как сахар, льду, попыталась представить себе слабое журчание, похожее на звон колокольчиков. Все будет хорошо. Ручеек вновь запоет весной, и, может быть, Мира тоже порадует кого-то своей песенкой — вот только кого и где?
Ребекка все время размышляла во время своих одиноких прогулок, и все ее мысли были об одном. Ханну ни на один день не освобождали от домашних дел и тяжелой работы на ферме, она же, Ребекка, пользовалась всеми привилегиями гостьи. В кирпичном доме ей жилось далеко не сладко, зато сколько было радостей от общения с друзьями, от школьных занятий, чтения книг! Риверборо трудно назвать вратами в широкий мир, но оттуда хотя бы можно было посмотреть на этот мир в крохотный глазок, а это ведь все-таки лучше, чем ничего.
Она пролила втайне немало слез, прежде чем согласилась принести в жертву то, о чем больше всего мечтала. Утром, когда ей предстояло проститься с родными, Ребекка окончательно взяла себя в руки и высказала вслух то, о чем думала все предыдущие дни:
— Ханна, я приняла решение остаться на ферме. Тете Миранде хочется, чтобы с ней жила ты, и это так и должно быть.
Ханна штопала чулок и, прежде чем дать ответ, вдела нитку в иглу, стянула прореху:
— Нет, спасибо тебе, Бекки. Маме все равно никак не обойтись без меня. И потом, я же терпеть не могу школу. Слава богу, я умею писать, читать, считать, и с меня вполне этого довольно. Кем бы я могла стать, если бы выучилась? Учительницей? Нет, лучше умереть, чем такая работа. У меня к весне появится неплохое дельце. Уилл Мелвилл обещал подарить мне швейную машинку своей матери, и я начну шить на заказ нижнее белье из тех лоскутков муслина, что ты привезла от тети Джейн. Я знаю красивые фасоны, с оборками. А в Темперансе после Нового года откроют певческую школу, и там же можно будет вступить в благотворительное общество. Я уже взрослая и могу развлекаться по своему усмотрению. Мне не будет одиноко и тоскливо, Бекки, — при этих словах щеки Ханны зарумянились, — я очень люблю нашу ферму.
Ребекка понимала, что сестра говорит правду. Но почему Ханна внезапно покраснела, это она поняла только некоторое время спустя.
Глава XVIII. Ребекка представляет семью
Была и еще одна важная «веха», даже не веха, а целое событие, повлиявшее на жителей Риверборо и повлекшее за собой череду событий меньшего масштаба. После путешествия в Сирию возвратились на родину священник-миссионер, преподобный Амос Барч, и его жена.
В одну из мартовских сред должно было состояться собрание общества благотворителей. К этому времени Ребекка уже окончила школу в Риверборо и продолжала свое образование в Уорехаме. День стоял сырой, холодный, ветреный, на земле лежал снег, и тучи в небе обещали новые снегопады. Миранда и Джейн простудились и решили по такой погоде никуда не выходить из дому. Миранду огорчало вынужденное уклонение от долга, поскольку она выполняла важные обязанности в обществе благотворителей. С расстроенным видом накладывая в тарелки еду за завтраком и не переставая сокрушаться, что и Джейн заболела одновременно с нею, она вдруг вспомнила про Ребекку и решила отправить ее на собрание вместо себя.
— Все-таки будет представитель от нашего дома, — сказала Миранда. — Послушай, Ребекка, Тетя Джейн напишет в школу извинительное письмо. После утренних занятий возвращайся поездом в Риверборо и сразу же, не заходя домой, ступай в Дом собраний. Надень только резиновые боты. Этот мистер Барч, если мне не изменяет память, дружил с твоим дедом Сойером. Однажды он останавливался у нас в доме. Может быть, он и теперь захочет нас навестить. А сегодня ты должна достойно представить семью на собрании и засвидетельствовать мистеру Барчу наше почтение. Веди себя как подобает. Во время молитвы совершай поклоны, пой гимны вместе с хором, но только, пожалуйста, не выставляйся, не хвались, что у тебя красивый голос. У миссис Страут не забудь спросить, как здоровье ее мальчика. Скажи, что у нас очень серьезная простуда. Если представится случай, не пожалей носового платка и вытри пыль с мел одеона до того, как кто-то за него сядет. И если будут собирать пожертвования, внеси от нас двадцать пять центов.
Ребекка охотно согласилась. Она проявляла живой интерес ко всему, в том числе к собранию деревенских миссионеров. И потом, ведь это же честь — представлять семью.
Собрание происходило в помещении воскресной школы. Когда Ребекка вошла, в комнате было человек десять, среди них и его преподобие мистер Барч. Будучи слишком юной для того, чтобы присутствовать на таких ассамблеях, Ребекка робела и стала искать глазами знакомое лицо, чтобы ощутить хоть какую-нибудь поддержку. Увидев в первом ряду миссис Робинсон, девочка прошла между стульями и села рядом с ней.
— У моих тетушек — у обеих — очень сильная простуда. Меня прислали, чтобы я представляла семью.
— Смотри, вон там, на помосте, миссис Барч с мужем, — зашептала миссис Робинсон, — ух, как она загорела! Кстати, если ты захочешь спасать души африканцев, то имей в виду, у тебя самая подходящая внешность. Евдоксии Мортон Африка не подходит, ей надо куда-нибудь на север. А жена дьякона Милликена собирается запрятаться в такую глушь, которой даже нет на картах. Что же, Миранда теперь не скоро поправится?
Миссис Барч была тоненькой, хрупкой брюнеткой с широким выпуклым лбом и горькой складкой у рта. На ней было поношенное шелковое платье, и выглядела она до того усталой, что у Ребекки сжалось сердце.
— Они бедны как церковные мыши, — продолжала нашептывать миссис Робинсон, — но подарки им делать бесполезно — все уйдет к язычникам. Видишь золотые часы на руке у его преподобия? Их ему подарила парсонфилдская конгрегация. Он бы их отдал, да только язычникам они не нужны — язычники определяют время по солнцу. Евдоксия сегодня не придет. Не хочешь сесть на ее место, впереди дьяконши?
Собрание началось молитвой, а потом его преподобие стал декламировать на мотив Мендона:
Сияй, о церковь, нощно, денно,Как светоч правды, над вселенной,Сияние лучей простри,Где правят варваров цари.
Тебя возлюбят простецы,И полководцы, и жрецы,И прянет идолопоклонник,Как голуби — на подоконник.
— Скажите, кто-нибудь из вас мог бы сопроводить мою декламацию игрой на этом инструменте? — вдруг спросил он, прервав чтение.
Присутствующие обменивались взглядами, однако никто не тронулся с места. Из дальнего угла прозвучал вопрос:
— Ребекка, а ты почему не хочешь?
Мендона Ребекка могла играть даже с закрытыми глазами. Она прошла к мелодеону и стала уверенно аккомпанировать, втайне радуясь, что члены семьи не смущают ее своим присутствием. Результат превзошел все ожидания.
Миссис Барч патетически призывала к распространению Святого Писания и молитвенно испрашивала у тех, кому не довелось лично просвещать народы, погруженные во тьмы, хотя бы маленьких пожертвований.
А потом произнес слово мистер Барч. Будучи одаренным оратором, он вплетал в свое обращение рассказы о жизни людей в далеких краях — их традициях, обрядах, языках, на которых они говорили. В то же время он обращался и к сегодняшнему дню, к делам своего дома, к тому, чем занимается его преданная помощница миссис Барч, а также их воспитанники — дети, рожденные под небесами Сирии.
Ребекка слушала как зачарованная. Ей словно вручили ключи от другого мира. Риверборо отходил на задний план, а вместе с ним — красная шаль миссис Робинсон, сделанная из шотландского пледа, накладные волосы дьяконши Милликен, кривоногие некрашеные скамейки и потрепанный сборник духовных гимнов. Вместо всего этого Ребекка видела синеющее небо, ослепительные звезды, белые тюрбаны, веселые краски праздничных одежд. Были там, должно быть, и мечети, и буддийские храмы, и минареты, и финиковые пальмы. Сколько же всяких историй могут рассказать эти дети, рожденные под небом Сирии!
Потом Ребекку попросили сыграть «Всюду под солнцем да верят в Христа». По рядам пронесли ящик для пожертвований, и мистер Барч, закрыв глаза, начал молиться. Когда он пропел последние слова гимна, вновь глянул на горстку людей, на купюры и монеты, рассыпанные по дну ящика, и подумал о том, что его миссия не сводится к сбору средств на строительство церкви, что он должен еще животворить в среде дальних и заброшенных племен Любовь к Тому Единственному, на Кого они могут возложить свои упования в грядущем веке…