Любовь как в кино - Виктория Ван Тим

Знаю, что, как только протяну руку, он резко захлопнет коробочку. Как в фильме. И мне не терпится это сделать.

Пожилая пара, разодетая в пух и прах, останавливается рядом и с интересом смотрит на нас. Женщина улыбается и кивает мне: «Смелей!» Медленно тяну к коробочке руку, и вот мои пальцы уже почти внутри нее. Бросаю настороженный взгляд на Шейна, и тут…

Хлоп!

Я подпрыгиваю. Женщина громко смеется, привлекая любопытные взгляды. Я улыбаюсь им обоим. Она берет мужа под руку, и они направляются в зал. Как все это здорово!

– Если забуду потом тебе сказать… – мой голос дрожит от внезапно нахлынувших эмоций, а на глаза наворачиваются слезы, – я сегодня отлично провела время.

– Не хочешь вернуться? – спрашивает Шейн.

Мы идем вдоль канала. В антракте мы ушли из театра и теперь медленно бродим у воды.

– Нет, так приятно прогуляться.

Шейн, похоже, мерзнет, потому что отдал мне свой смокинг.

Мы прошли по одной стороне канала, перешли мост и теперь почти вернулись туда, откуда начали. Я рассказывала ему всякие мелочи о съемках «Красотки», которых я знаю множество. Например, как Ричард Гир, протягивая Джулии футляр с колье, вдруг резко его захлопнул. Это была импровизация. И громкий хохот Джулии получился таким заразительным, что его решили оставить в фильме. Этот эпизод – настоящий. Одновременно и кино, и реальность. Разве может быть что-то лучше?

Мосты идут часто, примерно по одному на квартал, привязанные лодки чуть покачиваются, мягко стукаясь о бетонные берега. Шейн откусывает конфету с бус и смотрит на меня. Мы оба молчим уже несколько минут. Я кручу запястьем, и брелоки на моем браслете, как лодки, покачиваются с успокаивающим, мерным звоном.

Тихий голосок внутри меня шепчет мрачные предупреждения.

Я зашла слишком далеко. И возможно, уже не сумею отступить. Но сейчас я – не тот человек, которому важен этот голосок. Я даже не помолвлена, мне всего двадцать лет, и у меня любовь как в кино. И это тоже реальность.

– Ты не будешь с ним счастлива, Кенсингтон.

Откидываю волосы с лица и отворачиваюсь. Вижу поток людей, выходящих из театра. Парковщики собирают талоны у хозяев автомобилей. Такси выстроились в ряд. Мне надо уходить. Но я не готова к тому, что это конец.

Я и в первый раз была не готова.

Мы ни разу не упомянули о нашем споре на вечеринке в честь помолвки. Хотя вряд ли это можно назвать спором. Однако я обдумала его слова, и у меня есть ответ.

– Шейн, ты приезжаешь в город после того, как отсутствовал целую вечность, – говорю я спокойно и четко, – и объявляешь мою жизнь недостаточно хорошей, – останавливаюсь и смотрю на него. – Ты – плейбой и не желаешь остепениться; ты не вправе судить тех, кто хочет в жизни другого.

– Я не плейбой, – хмурится Шейн. – И я вовсе тебя не сужу.

Иду дальше, не зная, что сказать еще.

– Что заставляет тебя думать, что я не хочу остепениться? Я хочу.

Пару секунд смотрю ему в глаза.

– Мне двадцать девять лет, Шейн, почти тридцать. Меня позвал замуж человек, которого любит моя семья, люблю я сама, который никогда не лгал и не бросал меня, – смотрю на воду и тихо, почти про себя, спрашиваю: – Чего, по-твоему, я должна ждать?

Сглатываю ком в горле и со страхом жду ответа. Не могу поверить, что это я спросила.

Шейн делает шаг вперед и поворачивается ко мне. Берет меня за руки. Глаза у него медного цвета, нежные…

– Меня. Ты должна ждать меня.

Его слова останавливают мое сердце. Это ясные слова, их невозможно как-то не так понять. Не дышу. Шейн убирает волосы с моей щеки и пальцами приподнимает мой подбородок. Не шевелюсь. Ни за что не пошевелюсь.

Он медленно склоняется ко мне.

Чувствую, как мои губы приоткрываются в ожидании, а потом чувствую его. Губы Шейна. На моих губах. Он целует меня так тихо, словно шепчет. Осторожно. Нежно. Медленно. Опьяняюще.

Голова идет кругом. В ушах шумит кровь. Мои ладони прижаты к его груди, готовые оттолкнуть, но… я не отталкиваю. Он запускает пальцы мне в волосы, притягивает к себе мою голову, и в поцелуе появляется страсть. Щетина колет мне щеку.

Его вкус такой знакомый и – новый. Горечь и сладость танцуют на моем языке. Боже, я так хочу… хочу… от него оторваться.

Надо бежать.

Глава 12

Кензи Шоу: грани разумного

Из колонок доносится песня Селин Дион «All by Myself». Я подпеваю. Рядом со мной на диване – пустой пакет из-под чипсов и почти пустая бутылка вина. В отличие от начальной сцены фильма «Дневник Бриджит Джонс» у меня имеются сообщения. Целых шесть.

Три от Элли, два от Шейна, одно от Брэдли – и ни одно из них я не желаю слушать.

Я сменила великолепное желтое платье на любимую розовую пижаму от «Victoria’s Secret». Никакого секрета: просто штаны и толстовка с капюшоном. Я натянула капюшон на голову и затянула шнурок так туго, что осталось только небольшое отверстие, из которого я могу видеть и в которое заливаю вино. В этой пижаме я чувствую себя лучше. Понятия не имею почему. Но собираюсь пробыть в таком виде немалое время.

Телефон снова звонит. Удивительно, а бедной Бриджит никто не звонил.

– Я позвонила бы тебе, Бриджит.

Допиваю бутылку и спешу к холодильнику. Наверняка Брэдли сделал хороший запас сладких вин. Вот еще один пример того, какой Брэдли заботливый.

Стыд хватает меня за горло и душит.

А Шейн меня целовал.

И я его не остановила. Почему?

«Меня. Тебе следует ждать меня».

Открываю еще бутылку, наполняю бокал и хватаю телефон.

Единственный человек, который должен был сегодня позвонить и от кого я ждала звонка, так и не объявился. Так что, да, я набираю Тоне. Здравое решение.

Слушаю автоответчик. Бла-бла-бла, оставьте сообщение. Так и знала, что она не ответит. «Привет, Тоня. Это я. Кажется, мы собирались сегодня пообщаться. Не можешь мне перезвонить?»

Отталкиваюсь от стены и скольжу по прихожей в своих пушистых носках. Телефон застрял в капюшоне. С каждым словом набираю скорость. «Знаешь что? Кофе – не извинение». В конце прихожей разворачиваюсь и скольжу обратно, как на коньках, одну руку вытянув в сторону для равновесия. «Ну, скажи, как ты могла так со мной поступить? И даже не извиниться? Целовалась с моим парнем, лгала мне об этом… Из-за тебя мы расстались!»

Качаю головой, сдерживая слезы, и скольжу назад в гостиную, исполняя пьяное подобие танца на льду на мотив «All by Myself[2]». И слава богу. Что я сейчас совсем одна, я имею в виду. Могу представить, как все это выглядит со стороны. «По-моему, я заслуживаю по крайней мере слов типа «Мне очень жаль». Тебе так не кажется? Не то чтобы я собираюсь принимать твои извинения».

Кружу вокруг журнального столика, выговаривая в телефон все, что придет на ум. Слезы льются водопадом. Слышу сигнал, оповещающий, что запись окончена, но продолжаю выписывать безумные восьмерки, разглагольствуя в телефон и останавливаясь только для того, чтобы хлебнуть вина.

Сожаления, одно за другим, взрываются в моей голове, как попкорн в микроволновке. Ах, если бы я не ушла с вечеринки в тот вечер. Ах, если бы Тоня на нее не пришла. Ах, если бы Шейн ее не поцеловал.

Стоп.

Если бы я не ответила на поцелуй Шейна.

Моя рука безвольно падает, телефон выскальзывает из пальцев. В сердце тяжесть от груза сожалений и вины.

Ноги подкашиваются, и я сажусь на пол рядом с валяющимся телефоном.

Выключаю его и пытаюсь собраться с мыслями. Тоня целовалась с Шейном и сказала, что он был с кем-то другим. Поэтому я с ним порвала. Он не говорил, что это был просто случайный поцелуй, причем с ней же, с Тоней. Тоня тоже об этом молчала.

Я ответила на поцелуй Шейна сегодня вечером. Громко ахаю. Да я сама не лучше любого из них! Разве то был случайный поцелуй? Разве я рассказала о нем Брэдли? Разве я расстаюсь с Брэдли? Слезы бегут по щекам.

Боже мой, что я делаю?

Стук в дверь. Кого это принесло после полуночи? Шейн не знает, где я живу. Брэдли приедет только вечером в понедельник. То есть уже завтра вечером.

Опять стук.

Уходите. Я хочу остаться одна.

Снова стук.

– Кенз! Открывай!

Кое-как добираюсь до двери. Смотрю в дверной глазок и различаю лицо подруги.

– Элли?

Вообще-то, ей я рада.

– Кензи, ты в порядке? Я тебе звонила. Впусти же меня. – Элли снова стучит. – Она там.

Стоп, с кем она разговаривает? Я прильнула к дверному глазку и пытаюсь разглядеть, кто там еще в коридоре.

– Кто с тобой?

Слышу голос, хотя вижу только ее искаженное лицо. Она говорит по телефону, и губы у нее – как у гигантской рыбины.

– Я с Рэндом. Шейн сказал, что ты убежала. Ты собираешься открывать дверь?

– Ты с Рэндом Петерсоном? – Мне понравилось произносить его имя, и я повторяю: – Рэнд Петерсон?

Вспоминаю «Свадебный переполох». Сцену, в которой пьяная Дженнифер Лопес не может попасть в свою квартиру. Она читает имена жильцов и нажимает подряд все кнопки на домофоне.

– Рэнд Петерсон? Ты знаком с Нэнси Понг? Когда тебе понадобится сахар, я не смогу тебя выручить, потому что ты со мной незнаком.