Первая волна (СИ) - Дометкин С. К.

— Да они же ждут, когда мы побежим! Поэтому и не торопятся! Уже всё ясно, а они всё ждут!

«Наш Дом взлетел, как рыба над волнами И сам Властитель трясётся перед нами»

— раздалось на левом фланге, затем перекинулось на центр, и вот уже всё войско дружно пело

«А мы всегда и всюду побеждаем И всех врагов на завтрак поедаем»

Интересный вариант. Быстро переделали.

— Такого они никогда не видели и не слышали, — буркнул воевода, — Может нам ещё и станцевать?

— Если переживём сегодняшний день, то обязательно, — пресёк я ненужное веселье.

— Переживём, Рапи! — сказал подошедший Ром.

— Началось, — напряжённо выговорил воевода.

Особой тактикой атака не отличалась. Да и откуда ей взяться? Это мы пятый год воюем. А вообще, здесь большой войны не было десять лет. А до неё ещё десять. Залп военных машин особого эффекта не дал. Мало их. Но промахнуться по большой толпе ни у кого не получилось. Лучники били эффективнее. Мы их поставили за самым слабым ополчением. Затем в бой вступили острые колышки. Кожаную подмётку армейских сапог они пробивали с первого раза. Попавший «на кол» воин падал, как подкошенный. Об него спотыкался следующий, а третий не мог их не обойти, не перепрыгнуть. Залп их лучников нашим ростовым щитам был не страшен. Кое-как выровняв ряды, воины Повелителя всё-таки добрались до нашего строя и два войска упёрлись друг в друга копьями.

— Ты был прав, Рапи, — выдохнул воевода, — длинные наконечники копий не позволяют их отрубить. А им мы их деревяшки обкорнали!

Ну это опять не я. В смысле здесь я, а на Земле это старая история про щит и копьё. Длинный наконечник метательного копья дороже и тяжелее, но он, вонзаясь в щит, в нём и остаётся. Щит становится бесполезным, а воин без щита уязвимым. Но это всё было на левом фланге, где стояла армия. А вот ополченцы тут же подались назад. Они держали строй, не бежали, но ничего не могли противопоставить слитному напору профессионалов. Пока спасало только то, что врагов было меньше. Воевода помрачнел и обернулся ко мне.

— Может послать им подкрепление?

— Пехота, это такие же ополченцы, а конницу будем беречь до последнего.

— Они не выстоят.

— Отдай приказ начать обходить их строй последней тысячей с правого фланга. И пусть левый фланг усилит натиск.

Забегали гонцы, заревели трубы, начались передвижения воинов. С нашего пригорка было видно, как отступление прекратилось. Но тут противник бросил в бой резервы. Тысяча бойцов побежала к остановившимся пехотинцам правого фланга и пятьсот к начавшему отступать левому.

— Они бросают в бой половину своих резервов!

— В их лагере нет возвышенностей. Вот они и решили, что мы бросили в бой свои резервы. И теперь ясно, что они не поняли, насколько велика наша армия. Тысячу пешего резерва на правый фланг!

Стоящие на другом холме военные машины не упустили свой шанс и удачно отстрелялись по подбегающей тысяче вражеского резерва. Но всё же её удар вновь заставил наш фланг вновь отступить.

— Рапи, — начал Воевода, — а в центре, похоже, стоят наёмники. Они даже наше ополчение сдвинуть не могут!

— Но и мы их не можем потеснить. Будем ждать.

Из нашего строя выносили раненых и несли их в специально подготовленное место, вдалеке от лагеря. Жрецы Томи своё дело знали хорошо. Отдельно складывалось оружие. Оно всё было помечено, так что потом разберёмся где чьё. А вот бойцы противника выходили и выползали из боя сами, помогая друг другу. Из центра их выходило особенно много. И снова противник не выдержал. Пятьсот воинов резерва побежали к центру.

— У них в резерве последняя тысяча!

— Наверняка лучшие из лучших, — проворчал Бак.

— Они отходят! — закричал Ром.

— Всем стоять, — завопил Бак, — это уловка! Мы разомкнём ряды, а они ударят с новой силой!

Но то ли силы были на исходе, то ли без приказа наступать никто не решился, но наш строй не сдвинулся с места. И два войска быстро разошлись, вернее отступали они, а мы не имели сил их преследовать. Раненых они утащили с собой, так что на поле боя остались лежать только убитые. Воевода вскочил на лошадь и со своей свитой умчался командовать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Знаешь, Рапи, — тихо сказал Бак, — это странно, но стоять и смотреть совсем не легче, чем биться.

— Иногда даже тяжелее, — подошёл к нам Ром.

— Да знаю я. А когда ещё и отвечаешь за всё… Ладно, всё потом. Пойду в шатёр, передохну. Воеводу пускать без доклада. Пусть сосчитают убитых. Остальное сообразите без меня.

Где-то часа через два пришёл воевода. Сел на шкуры, снял шлем и тяжело вздохнул.

— Пехотинцев, способных стоять в строю осталось три тысячи. Ну и две конных тысячи. Пятьсот убитых, шестьсот раненых. Ополченцев, готовых сражаться, осталось десять тысяч. Убитых и раненых ещё считают. Если бы не жрецы, умерших от ран было бы много больше. У противника убито две тысячи, это то, что мы насчитали на поле. Оружие их мы собрали. Раненых должно быть больше. Да и вообще, они не ожидали такого сопротивления. И такого войска.

— Двойной лианы ещё нет?

— Нет. Но их дозорные очень внимательно смотрят в нашу сторону.

— Пусть поднимут первые. Оставьте на поле четыре тысячи и весь резерв, что не был в бою. Остальным отойти в лагерь и отдыхать. Подождём. Думаю, ночь поможет им принять правильное решение.

Утро выдалось тяжёлое. Я с трудом разлепил глаза. Ночью три раза поднималась тревога. Жгли костры и перекрикивались дозорные. Не оставляло напряжение. Ром точно не сомкнул глаз. Бак провёл ночь с гвардией, окружившей мой шатёр. После завтрака моё войско стало во второй раз строиться для битвы. В резерве я оставил только конницу. Разбитые щиты и сломанные копья были заменены. Мы были готовы. Враг строился медленнее. И бросаться в бой явно не собирался. Словно нехотя из дальних рядов поднялось копьё с двойной лианой. Немного подождав, мы поставили шатёр переговоров. Я, Бак и Воевода пошли к шатру не раньше, чем увидели двух переговорщиков с той стороны.

— Средний сын Властителя и первый советник, — сориентировал меня Бак, — Значит сам Властитель на кораблях, старший сын остался главным в Доме, а младший командует там оставшейся армией.

Вход в шатёр был сделан с двух сторон, так что вошли мы внутрь одновременно. Сели на скамейки и стали молчать. Они ждут проявления уважения, а я жду, что они скажут. Двойную лиану кто поднял? Вот пусть и начинают. Когда мне надоело сидеть, я встал и пошёл к выходу. Вот тут советник не выдержал.

— Ты не посмеешь уйти!

— А кто меня остановит? Дом Летучей Рыбы больше не признаёт власти над собой!

— Мы сокрушим твой Дом!

— Сначала уйдите с моей земли живыми.

— На нашей стороне Остров Торговцев!

— Там просто ещё не слышали про вчерашнюю битву. Вы потеряли третью часть войска и вернулись в собственный лагерь.

— Ты потерял больше!

— Я на своей земле. Уже ушёл в столицу первый обоз с ранеными. Сюда движутся две тысячи ополченцев. Везётся продовольствие. Нас намного больше и мы не проиграем эту войну.

— Властитель хорошо заплатит тому, кто схватит бунтовщика, — начал говорить средний сын, — хватайте его!

— Кого, — закричал Бак, — его? — и он схватил воеводу, — Сколько мне за него заплатят?

— Да не меня, а тебя! — стал отбиваться воевода.

— А-а-а! — схватил сам себя Бак, — Держу! Куда его вести?

— Владетеля хватайте! — завопил советник.

— Бак, перестань! — не выдержал я.

— Прости, Рапи-ра, но так тянет посмеяться над…

— Я сказал, замолчи! А вы в следующий раз поднимайте лиану, когда будет что сказать.

И мы покинули шатёр. В нашем стане было всё спокойно. Жители местной деревушки копали большую яму. Хватит на всех погибших. В лагере готовился обед. Судя по запаху, есть будем кашу. Что-то я есть не хочу совсем.