Бета-тест - Алек Майкл Экзалтер

Хампер не раз встречал в древних источниках с условной датировкой XX–XXI веками от Рождества Христова вымышленных фантастических персонажей, в глубоком космосе или на родной Земле питавшихся исключительной гадостью синтетического происхождения; как правило, они выражали насчет кормежки дежурное недовольство и мечтали о диком мясе, где-то бегающем по земным просторам. Как ни удивительно, едоки-горемыки пользовались весьма продвинутыми средствами передвижения вплоть до нуль-транспортировки и могучим корпускулярно-волновым оружием. Либо в текстах и в движущихся изображениях появлялись совсем уж фантастические гиганты, фермеры-звездоплаватели, изнемогая от страшных усилий, тащившие с собой в дальнее пространство-время родные сельскохозяйственные пейзажи с крупным рогатым скотом в натуральную величину, тратя на условно-съедобный груз бездну технологических ухищрений и невесть сколько дорогой энергии. Однако чаще всего встречалась картинка, где троглодиты фантастического будущего, увешанные бластерами и скорчерами, собирались вокруг синт-колонны и здоровущими ложками черпали из нее отвратно-вонючую протеиновую смесь.

Это казалось Дагу Хамперу еще более странным, если вспомнить, что в XX–XXI веках сбалансированному питанию русских космонавтов и американских астронавтов уделялось огромное внимание. А многие, вовсе не придуманные продукты, на изначальной Земле, специально изготовленные для исследователей ближнего космоса, можно было, по достоверным свидетельствам их современников, назвать даже изысканными, хотя и были они приготовлены в нелепой упаковке для использования в невесомости.

В свое время недоумение Хампера по поводу целого ряда древних видений голодного и безвкусного фантастического будущего возрастало по мере того, как он все больше знакомился с текстовыми и двухмерными аудиовизуальными источниками тех времен. По всей видимости, авторы кулинарных антиутопий от недоедания не страдали, так как происходили из золотого миллиарда тогдашнего человечества, облагодетельствованного индустриальными технологиями. Напротив, чтобы избежать кризиса аграрного перепроизводства, в развитых странах лимитировали выращивание целого ряда сельскохозяйственных культур. Ежегодные дотации на сельское хозяйство во многих странах были сопоставимы с расходами на содержание армии. А расходы на питание среднего класса составляли отнюдь не основную часть семейного бюджета. Причем кое-кто из этого сословия зажрался до такой степени, что активно выступал против генетических исследований и распространения высокопроизводительных генномодифицированных растений и животных, предназначенных для слаборазвитых стран. Вместе с тем, продукты с содержанием синтетических витаминов, ферментов, далекие от натуральных пищевые красители и вкусовые добавки пользовались устойчивым спросом. Кое-что из древней синтетики Хампер воспроизвел в домашней лаборатории; оказалось вполне съедобно по вкусовым качествам, а аутентичный аналог тогдашнего имитатора запаха мяса — глютамат натрия он признал пикантным на вкус и сам стал использовать в качестве ингредиента для блюд, где не нужен животный белок.

Тем не менее, поваренную книгу об ужасно нездоровой и очень невкусной фантастической пище магистр Хампер писать вовсе не собирался, так как в данном конкретном вопросе придерживался теоретических положений действительного профессора палеографии адепт-магистра сэра Тео Сальсы, бывшего у него научным прецептором при написании магистерской диссертации. В отличие от своего ученика, больше занимавшегося техногенным аспектами эволюции человека разумного, профессор Сальса специализировался на политической истории человечества.

Профессор Сальса великодушно объяснял технические нелепости и социальные нестыковки, во всех без исключения произведениях древней беллетристики, не убогой фантазией авторов или их интеллектуальным ничтожеством, а тем, что над ними довлели обстоятельства непреодолимой силы, так как все они находились под постоянным давлением политических и идеологических противоречий своей эпохи. В монографии "Форс мажор" Тео Сальса отметил, что историю человечества можно представить, как непрерывное столкновение политических утопий и антиутопий, пропаганды и контрпропаганды, где в обеих антитезах никогда не подразумевалось, что речь идет о будущем; авторы описывали в меру частного понимания лишь собственное настоящее, а перенос текущей действительности в далекое завтра для них являлся не более, чем стилистическим приемом. Утопистов и антиутопистов на самом деле никогда не интересовало будущее, а только собственное сегодня и очень часто то, что было вчера.

В доказательство сэр Сальса приводил многие примеры из палеографических источников разных эпох, где в далекое звездное будущее создатели фабул единодушно экстраполировали земледелие, животноводство, пасторальные пейзажи и натюрморты, семейное воспитание и плодоношение, лишь потому, что тот или иной автор придерживался широко распространенных на то время экологически-консервативных необуколических взглядов, не терпел городских треволнений и мечтал о тихой и спокойной счастливой Аркадии у далеких звезд в отдаленной от него послезавтрашней идиллии. Тем же самым охранительно-экологическим мировоззрением Тео Сальса объяснял неприятие многими древними авторами синтезированной пищи в фантастическом будущем, хотя идеология, безусловно, не мешала им в реальной жизни потреблять исключительно синтетические лекарственные препараты, артифицированные витамины и вкусовые добавки.

Еще более показательно, как, в соответствии с противоречивыми эклектичными политическими вкусами и пристрастиями, коммунистические и национал-социалистические утопии рисовали предельно контролируемое будущее. То есть частное понимание общественного человеческого гуманистического счастья здесь и сейчас они, как могли, пропагандировали на века и на тысячелетия. В ответ же комми и наци получали отповеди-памфлеты в жанре антиутопии, где тоже в ход шли все дозволенные и недозволенные полемические приемы. Так, в одном из древних либеральных источников вся фабула антиутопии оказалась построена на том, что социальные аспекты войны, массовых коммуникаций и преобразующие существование человечества новые технологии — способствуют и даже являются фундаментом тоталитаризма, когда вроде бы некуда деться от всевидящих глаз и ушей всемогущей полупроводниковой электроники. В то же время и сам автор, и большинство его современников прекрасно видели и, быть может, не хотели замечать, диаметрально противоположную действительность, где тоталитарные режимы неизменно терпели военный крах, никогда не могли научиться оптимальным образом контролировать масс-медиа и свободное распространение информации, а все их попытки оседлать технологический прогресс всегда оказывались бесполезной тратой ресурсов. В противоположность тоталитарным правительствам, подчеркивал Тео Сальса, либеральные режимы успешно могли использовать социальные следствия всех трех вышеупомянутых факторов и даже усиливать себе на пользу их авторитарную составляющую, добиваясь решающего политического и военного превосходства над противниками. Как это самым убедительным образом доказывает тысячелетняя звездная гегемония Терранской империи.

Профессор Сальса не был лишен определенной толики политического фрондерства и время от времени во многих своих статьях и книгах терминологически покусывал имперскую власть предержащую. Но Даг Хампер считал это не более чем причудой достойнейшего адепт-магистра его светлости маркиза Теодоро де Сальса-и-Гассет.

Размышляя над меню очередного званого вечера по случаю собственного возвращения на активные жизненные позиции, Хампер отметил, что маркизу Сальсе необходимо непременно послать куртуазное и прециозное текстовое приглашение. Иберийскому гранду такое должно понравиться и, быть может, тогда он посвятит любимого ученика в некоторые подробности будущей книги о политическом полураспаде информационно-технологического общества на изначальной Земле в XXI веке от Рождества Христова. Дагу Хамперу очень хотелось познакомиться с рассуждениями профессора Сальсы на тему протокомпьютерной эры и почему у парадоксальных древних людей в контратипе противостояли виртуальное и реальное. А выражение "виртуальная реальность" считалось чем-то вроде оксиморона дурного свойства.

Древние есть древние. Ибо сказано было на заре времен: познаете истину и станете свободными. Во всех видах, в том числе и в пансенсорной материализации.

— Мак! Прикинь, пожалуйста, где нам разместить несколько ложных целей. Сверху периметр я кое-как прикрыл от чужих глаз и ушей. Пока сойдет. С нынешнего дня я — в Большой игре, сержант.