Метро 2033: Увидеть солнце - Сергей Москвин

— Подожди, — растерялся Сергей. — Ведь в Союзе запретили продавать дурь.

Полина в ответ хмыкнула:

— Тем, кто с эсесовцами договариваться не умеет. А те, кто вовремя отстегивает, торгуют, как и раньше. У них и клиентов больше стало — конкуренции-то нет.

Сереге оставалось только молчать, да мотать на ус: перед ним открывались все новые и новые подробности сибирского «благополучия».

— В общем, сыпанула я в бутылку снотворного, — увлеченно продолжала Полина. — Рот себе этой сивухой прополоскала, чтобы запах чувствовался, и к камерам. Построила вертухаю глазки, он меня в свой закуток и уволок. Только пить отказался. Я, говорит, на посту. Пришлось приложить его бутылкой. Зря только всю пачку веронала перевела, мог бы еще пригодиться.

— Да! Кстати. — Полина снова завозилась, задрала подол майки, оголив впалый живот, и вытащила из-за пояса свой метательный нож и старый, но надежный ПМ. — У твоего вертухая отобрала.

Она сунула оружие в руки Сергея:

— Держи и больше не теряй.

Сергей восхищенно уставился на девушку.

— Не потеряю. Клянусь! — Он вдруг вспомнил, что так и не поблагодарил Полину за свое спасение. Обнял ее одной рукой, в другой так некстати оказались возвращенный ею нож и трофейный пистолет, прижал к себе и, ткнувшись губами в рассыпавшиеся по лицу волосы, прошептал: — Спасибо тебе за все.

Девушка вздрогнула — Сергей почувствовал, как по всему ее телу пробежала дрожь, подалась навстречу и впилась губами в его губы. Во рту снова появился привкус крови — видимо, Полина нечаянно задела какую-то незатянувшуюся ранку, но боль и кровь только обострили внезапно нахлынувшие чувства. Солоноватый вкус крови смешивался со сладким ароматом ее губ...

Исчезло все: туннели, люди, монстры. Остались только они вдвоем. Весь мир принадлежал им! И в этом мире было можно все. Нахлынувшая волна наслаждения подхватила Сергея и понесла, постепенно вымывая из его сознания все прочие мысли, кроме одной-единственной, вспыхивающей ярким светом в его мозгу при каждом движении тела:

«Я люблю ее! Я все сделаю для нее! Я люблю!»

— Так бы лежала и лежала, — прошептала Полина, нежно касаясь губами его щеки.

Сергей вспомнил, как недавно в тюремной камере думал о том же самом. Воспоминание было не самым приятным. Он завозился, потревожив прижавшуюся к нему девушку.

— Надо найти какую-нибудь одежду. Ты совсем замерзла.

— Подожди. — Полина остановила его и, еще теснее прижавшись к груди, положила голову на его согнутую в локте руку. — Помнишь, ты рассказывал о моем имени? Что оно означает?

Сергей улыбнулся:

— Полина — значит «Солнечная».

— Солнечная, — мечтательно повторила она. И хотя Сергей не видел в темноте лица девушки, не сомневался, что она тоже улыбается. — Как красиво. Когда я была маленькая, отец называл меня «мое солнышко».

Полина всхлипнула. Сердце Сергея все сжалось.

«Сейчас расплачется», — подумал он и, чтобы этого не случилось, твердо сказал:

— Все. Пошли.

— Да, — согласилась Полина. — Хватит воспоминаний.

Отодвинувшись от него, она расправила смятую майку, протиснулась к отверстию и мягко спрыгнула на пол. Следом наружу выбрался Сергей. Он хотел отдать девушке свой комбинезон, чтобы она хоть немного согрелась, но этого не понадобилось. Полина подошла к ближайшей мусорной куче и, сноровисто раскидав ее, к удивлению Сергея, вытащила оттуда свой автомат, а следом за ним рюкзак и завязанный в узел комбинезон. Однако! Оставалось восхищаться ее предусмотрительностью.

Полина проворно натянула химзу, зачем-то снова взглянула на щель в стене, откуда они только что выбрались, и, видимо вспомнив о чем-то хорошем, улыбнулась:

— Мы с тобой как коты.

— Кто?

— Коты, — повторила Полина. — Были до Катастрофы такие маленькие зверьки, вроде крыс, только гораздо меньше. Жили под землей в норах, там же и трахались.

Последнее слово резануло по ушам. Сергей никогда бы не назвал так грубо то, что сейчас между ними было. Он считал, что и Полина это понимает, но она ничего не поняла. На душе сразу стало гадко и противно, будто туда выплеснули ведро помоев.

— Мы все как коты, раз живем в норах под землей... Ладно, это все чушь. Ты готова? Надо идти. Только вот куда?

— Есть предложения? А то, если честно, возвращаться обратно на Сибирскую у меня нет никакого желания. — Девушка продолжала шутить, хотя в их нынешнем положении не было ничего веселого.

— Пойдем на Проспект, четвертую станцию Союза, — решил Сергей. Пожалуй, сейчас это был единственный выход. — Надо найти переход. Он должен быть где-то рядом.

— Рядом-то рядом, — усмехнулась Полина. — Вот только нас там не ждут. Все переходы на Проспект контролируют патрули сибирского гарнизона.

Об этом он не подумал.

— А-а, как же тогда? — растерялся Сергей.

Полина помрачнела.

— Есть один путь. Вот только...

— Какой?! — схватился за ее предложение Сергей.

— Поверхность.

— Я готов! — тут же рубанул он.

Полина скептически взглянула на него, поморщилась, но затем все-таки кивнула:

— Ладно, тут недалеко. Может, и доберемся.

Приняв решение, она больше не колебалась и, поманив за собой Сергея, сказала:

— Пошли. Здесь за поворотом вентиляционная шахта. И еще! Наверху будет не до разговоров, поэтому условимся сразу: делаешь все, что я скажу. Не переспрашиваешь, а сразу выполняешь. Если, конечно, хочешь остаться в живых.

Глава 7

Дойти до цели

Чтобы отметить удачное завершение дела, Дрон зашел в бар. Руки не дрожали. Сисястая дуреха Сью — надо же было такое себе погоняло выдумать! — и ее жадный дружок, трупы которых он оставил на съедение крысам в заброшенном туннеле, перед глазами не маячили. И вообще он чувствовал себя отлично. В кармане лежали три сибирских паспорта с подлинными печатями Союза и всеми положенными секретными знаками, выписанные на разные имена, а также сто пятьдесят сэкономленных на этом деле из-за жадности Сью и ее подельника патронов.

Усевшись за барной стойкой, Дрон не без удовольствия наблюдал, как толстяк Корма смешивает для него в жестяном стакане с завинчивающейся крышкой заказанный коктейль, когда в бар ворвался один из местных стражей порядка, которых даже на самой Сибирской за глаза называли эсесовцами. Дрон понятия не имел, откуда взялось такое название: то ли от сокращения СС — Сибирский Союз, то ли от сочетания «страж Союза», но ему было плевать. Эсесовец подскочил к стойке, жадно выхлебал стакан подслащенной воды, которую на Сибирской пили все без исключения, а Дрон на дух не переносил, и объявил, что «ублюдок, которого сегодня выловили на блокпосту, только что сбежал».

Сообразить, о ком он говорит, было не трудно. Кроме сопляка Сержа патрульные никого не задержали — девчонке удалось улизнуть. А теперь оказывается, что и сам Серж сбежал от них. Настроение сразу испортилось. Захотелось дать в рыло эсесовцу, а заодно и толстозадому увальню Корме, но Дрон заставил себя выслушать откровения стражника до конца. Оказалось, что Касарина вытащила из камеры все та же девчонка: оглушила бутылкой охранника и сперла у него ключи и оружие. Эсесовец попытался повесить на бармена пособничество: якобы тот специально снабдил девчонку бутылкой, которой та отоварила охранника, хотя даже дураку было ясно, что это полная чушь. Ничего, кроме дармовой выпивки, стражник от Кормы не добился, но, похоже, ему именно это и было нужно. Потом эсесовец свалил, довольный собой, а Дрон погрузился в размышления. Требовалось хорошо обдумать создавшееся положение и решить, что предпринять. Причем, и то и другое нужно было сделать срочно.

Те, кто знал его прежде, — а после вторжения паутины таких осталось всего двое: Серж и его шустрая спутница, — считали, что Дрон действует по наитию. Но это было не так. Просто он очень быстро принимал решения. И именно поэтому остался жив. Можно сказать, что своим вторжением паутина круто изменила его жизнь. Даже не так — она подарила ему новую жизнь! Пока кучка идиотов во главе с Касариным-старшим сражалась за агонизирующую станцию, пытаясь остановить неудержимую силу, сметающую все на своем пути, Дрон не терял времени даром. Выбив двумя зарядами картечи замок оружейной, он набил патронами первый попавшийся на глаза вещмешок и тут же, не теряя времени, дал деру — кроме смерти в Роще ловить было нечего, а те, кто считал иначе, пошли на корм опутавшей станцию паутине. Потом в безопасном месте Дрон пересчитал свое богатство. У него оказалось более тысячи патронов — целое состояние! Новая жизнь обещала быть насыщенной и интересной.

Сначала ему везло. По пути на Сибирскую встретился идущий навстречу торговый караван. Дрон быстро убедил челноков, что, если они хотят остаться в живых, ни на Маршальскую, ни тем более в Рощу заходить не стоит, и вместе с караваном благополучно добрался до Сибирской. На блокпосту трудностей тоже не возникло — горсть патронов, перекочевавшая в карман начальника патруля, решила все проблемы. На Сибирской Дрон начал с того, что прошелся по местному базару, где обзавелся новыми шмотками, потом зарулил в бар, чтобы отметить начало новой жизни, там же снял Сью, купившись на ее пухлые буфера, буквально выпрыгивающие из выреза тесной кофты. Но, как известно, везение не может продолжаться вечно, в чем он вскоре и убедился. Когда Дрон, выйдя из бара в обнимку со Сью, отправился испробовать упругость ее бюста и других частей тела, на станции объявился Серж со своей девчонкой, которую он вытащил из петли. Увидев его, сопляк восторженно заверещал и едва не испортил все дело. Хорошо, что удалось по-быстрому перевести стрелки на него самого. В дело вмешались эсесовцы. Они отделали Сержа и бросили в камеру, а уже на следующий день должны были казнить — с попавшимися ворами на Сибирской не церемонились. Правда, девчонке, не без помощи сопляка, удалось сбежать. Дрон предпочел бы, чтобы эсесовцы поймали обоих, тем более что те были большими выдумщиками по части казней. Тем не менее, он не увидел в побеге девчонки для себя большой беды, хотя и принял необходимые меры.