Дорога до Белой башни - Алёна Волгина

Потом был лютнист, тоже молодой парень с длинной чёлкой, в зелёном плаще. Он играл так, что пальцев не было видно. Музыка, которая вначале журчала негромко лесным ручьём, к финалу превратилась в бурный поток. И когда он вдруг оборвался на последней высокой ноте, в зале какое-то время стояла оглушительная тишина. А потом он взорвался аплодисментами. Юноша, улыбаясь, раскланялся во все стороны, незаметно смахнул пот со лба. Хэлис, кажется, хлопала громче всех.

— Вы не представляете, как это… как это — так сыграть! — восклицала она. — И я не представляю.

После выступления юноша остался на сцене, а к нему присоединилась девушка-хараанка. Вдвоём они спели тягучую хараанскую песню, сладкую и тяжёлую, как мёд. Лютня задавала необычный чужой ритм, а голос девушки вился вокруг, выплетая необыкновенные узоры. Сорвав ещё одну бурю оваций, эта пара смешалась с толпой своих друзей, и вся их весёлая компания отхлынула к большому столу в углу зала.

Вечер набирал обороты, им принесли ужин, люди в перерывах между выступлениями подходили друг другу, разговаривали, смеялись. На спутниц Аларика тоже поглядывали с интересом. Он вдруг заметил кое-что, о чем сначала и не подумал. Походная одежда девушек, хоть и тщательно вычищенная, разительно отличалась от нарядов других дам. Впрочем, Эринна оставалась безучастной к любопытным взглядам, а Хэлис вся растворилась в музыке и вовсе не думала, какое впечатление производит на окружающих.

В разгар вечера на сцену поднялся высокий, как жердь, рыжий человек с длинным хвостом и аккуратной бородкой. Ему начали аплодировать, даже когда он ещё не успел достать из футляра флейту. А уж когда он заиграл… Его флейта разом вернула всех троих в первые безмятежные дни путешествия: Аларик будто снова сидел у костра в лесу, прислушивался к разговорам новых знакомых, любовался алеющим на закате небом…

Когда песня закончилась, у Эринны щёки были мокрые от слёз, а лицо Хэлис пылало.

Кьяри тихонько обернулся к соседнему столику, чтобы узнать, кто этот человек:

— О! Это Финнехен. В его флейте живёт душа музыки…

Флейтиста ни в какую не хотели отпускать со сцены. Наконец, он сдался, поднял руку, требуя внимания:

— Я сыграл бы «Сагу о Брайане», но для этой песни нужны двое. Полагаю, некоторые из присутствующих знают мелодию и не откажутся поддержать несчастного одинокого флейтиста?

— Конечно! — среди притихшей аудитории голосок Хэлис прозвучал неожиданно отчетливо. Девушка смутилась и покраснела, но Финнехен её уже заприметил.

— О, храбрая маленькая леди! Прошу!

Отнекиваться было бы некрасиво, так что девушка прихватила лютню и поднялась на сцену.

Они вместе спели «Сагу», затем ещё одну песню — быструю и ритмичную. Многие в зале начали подпевать и хлопать в такт мелодии. Наконец, Хэлис, раскрасневшаяся и совершенно счастливая, вернулась за стол.

После её выступления их компания привлекла ещё больше внимания. Бородач-флейтист с улыбкой проводил Хэлис обратно в зал, где её тепло обняла Эринна. Тут же возле них образовалась кучка музыкантов, желающих поблагодарить лютнистку за музыку или попросить сыграть вместе. Аларик заметил, что тот скрипач, который выступал в начале вечера, тоже не сводил с неё глаз. Один из благодарных зрителей оказался распорядителем в богатом доме и между делом поинтересовался, не согласилась бы Хэлис дать несколько выступлений. Пришлось его разочаровать.

— Может быть, в другой раз, — сияя от удовольствия, ответила девушка.

На прощание Санчес тепло попрощался с ними и отдельно — очень уважительно — с Хэлис. Они вышли в тёплую ночь. Эринна казалась очень задумчивой. Хэлис же просто светилась.

— Это было… это было волшебно! — заявила она. И тихо прошептала Аларику, сжав его пальцы: «Спасибо».

Вокруг негромко шуршал ночной город, слышались голоса далёких прохожих, чей-то смех в таверне, мимо которой они проходили. С площади доносился плеск фонтана. А ещё Аларик отчётливо расслышал крадущиеся следом шаги. Он сделал знак девушкам идти вперёд, а сам приотстал и растворился в ночи. Настырный преследователь оказался никудышным шпионом. Кьяри схватил его за горло и прижал к стене. Это был молодой парень, человек, без всякого оружия. Странно.

Аларик зажёг «светляк» и сразу же узнал того кареглазого красавчика, который в «Золотой маске» не сводил глаз с их компании. Только сейчас он был без скрипки, а его лицо перекосилось от страха.

— Ну? — прищурился кьяри. — И кто же тебя послал?

Парень, похоже, не мог даже вздохнуть от ужаса, но потом заметил обеих вернувшихся девушек и немного приободрился.

— М-м-моё имя Ш-шико, господа, — прозизнес он растерянно, — и м-меня никто не посылал. Я т-только хотел… хотел…

Глаза его против воли не отрывались от лица Хэлис. Аларику всё стало ясно. Он принял за шпиона обычного поклонника. Кьяри отпустил воротник парня и похлопал его по плечу.

— Извини. Но ты тоже соображай, друг, за кем крадёшься по ночам.

Незадачливый влюблённый, кажется, осмелел:

— З-здесь рядом хороший трактир. Вы не хотели бы выпить?

Наглость этого щенка даже вызывала симпатию.

— Действительно, — согласился кьяри. — Такую встречу надо запить.

Хэлис сочувственно взяла парня за руку, Аларик с леди Эринной двинулись следом.

— Я смотрю, ты мастер знакомиться с новыми людьми, — улыбнулась ему Эринна.

На него будто теплом повеяло. Это были первые слова, сказанные ею за вечер. И первая её улыбка за много-много дней.

В трактире они с трудом отыскали свободный угол. Ночная жизнь в Драммодоле по интенсивности не уступала дневной.

— Я в-видел вас в «Маске», но н-не решался п-подойти, — скрипач мучительно покраснел. — Обычно к-когда я знакомлюсь с к-кем-то, ч-человек едва может дождаться окончания эт-той процедуры.

Вот оно что, — подумал Аларик. Он-то решил, что дефект речи у парня временный. Встреча в тёмном переулке со злобно настроенным кьяри ещё и не так может аукнуться организму. А оно вон как оказалось.

— Так что я п-предпочитаю, ч-чтобы музыка говорила вм-место меня. Свою скрипку я ос-ставил у Санчеса, но если здесь н-найдётся хотя бы…

Хэлис бросила короткий взгляд на погрустневшего кьяри и сжалилась:

— Думаю, на сегодня нам достаточно музыки. Ты не согласишься сыграть мне завтра, Шико? Мы могли бы вместе разучить одну песню…

Судя по глазам скрипача, он согласился бы играть ей каждый день своей жизни. Заметив лёгкое кокетство девушки, Аларик вдруг взглянул на эту парочку по-другому. Шико был приятным человеком и очень неплохим музыкантом. К тому же он молод, хорош собой и знает Гарреша. Пожалуй, у него есть все шансы.