Дневник беременной или Лучшее средство никого не убить - Елена Саринова

- Ник?

- Что?

- Спать пойдем.

- Агата?

- Я сейчас лишь одного хочу: чтоб ты меня обнял, прижал к себе и мы с тобой уснули вместе.

- О-ох... Ну что с тобой поделать?

- Спать пошли?..

- Спи, любый. Спи.

Бессовестно, конечно, накладывать на Ника заклятье сна, но... я должна ее увидеть. Должна.

Сегодня ночью она пришла. Встала тихо у стола. Я тоже молча уткнулась взглядом в полотенце на крючке сквозь мутный силуэт. Потом не выдержала:

- Стэнка, я тебе, хотя б немножко, помогаю?

- Да. И с каждым днем все больше. Тебя это тревожит?

- Не знаю, - и мотнула головой. - Я не знаю. Я лишь надеюсь, что все не зря. И... ты мне снилась.

- Я в снах не разбираюсь, - вздохнула травница.

- Я - тоже... Что следующее у нас?

- Самое большое твое благое дело. И самое сложное. Ты должна быть к нему готова.

- К чему? - посмотрела я в глубокие глаза.

- Я расскажу, когда закончу свой последний рассказ...

__________________________________________

15 апреля.

- Стэнка, подружка, теперь ведь тебя точно возненавидят все наши стожковые невесты, - такой вердикт после рассказа вынесла Солена, страдальчески вздохнув.

Будто до дня минувшего она была примером. Образчиком. Хотя вчера еще травница задумалась. Но, ненадолго. А теперь и вовсе...

- Красота и... благолепие, - потягиваясь безмятежно, застыла напротив распахнутого в палисадник окна. И повторила. - Красота.

Воробьи в кустах сирени согласно ей загалдели. Ветер взметнул от земли запах жасминов и чистой росы. Черная корова повернула к окну Стэнки голову, брякнув колокольчиком на шее. Зевающий пастух шугнул ее к остальным, медленно идущим вдоль улицы на выпаса. Солнышко выглянуло из-за тучи, скользнуло по травнице своим лучом...

- Куда?! От я тебя, а ну сворачивай, лахуд... Благословите, отец Зоил!

Утро за распахнутым окном обещало еще один добрый день... Что?!

- Бог благословит, брат Остромир.

- Что-о? - и Стэнка из этого окна чуть не упала, но, разглядела. Сначала длиннющую косу, приткнутую к штакетнику палисадника, а потом и... - Матушка моя, - нырнув назад, упала она на лавку и приложила руку к груди. - Матушка моя.

Стук в ворота, вежливый, но настойчивый, сподвиг ее захлопнуть рот. Девушка еще несколько мгновений так и сидела. Под стук за окном и биение собственного сердца. И подскочила открывать.

Мужчина с другой стороны ворот был облачен по-прежнему, в обычную одежду, причесан и свеж. Но, вдруг, растерялся: глянул с улыбкой на запыхавшуюся Стэнку. Та в ответ тоже замерла:

- А-а! Б-лагословите, Святой отец, - и, шагнув вперед, склонилась.

- Бог вас благословит, сестра Стэнка, - легла ей на макушку большая ладонь и медленно скользнула над ухом. - Я...

- Что? - вскинула девушка глаза.

Священник качнул головой:

- Я вашу косынку принес. Вы ее вчера в бане забыли.

- А-а. Спасибо.

- И еще, у меня будет просьба.

- Какая?

- Научите меня косить. Где-нибудь на вашем месте.

- Косить? На моем наделе?

- Ну да. Мне вчера заказ мой отдали и...

- Добро.

- А если нам прямо сейчас?

- Пойти косить?

- Пойти учиться. Или я вас от дел отрыва...

- Не-ет!

- Ну, тогда, отлично. То есть, добро. У меня время свободное появилось: утренние Службы пока отменены, на период страды. Так что, надо его с толком использовать.

- Для вашей лошади? А как ее зовут?

- Лошадь мою? Мушка. Только ей провиант Синод предоставляет. Мы с Мушкой на пару на его жаловании.

- Понятно... Ой!

- Что? - замер отец Зоил.

- А косу то мы вашу...

- Забыли... - и оба, глядя на оставшийся за спинами дом травницы, засмеялись.

Однако на выбранной Стэнкой поляне, отец Зоил явил собой (вот он, точно) "образчик" усердия. Девушке хватило лишь раз показать, как он забрал у нее тяжелую косу:

- Теперь - моя очередь, - сказал, прицельно глядя в высокую траву перед собой и...

- Резче!..

- Так?..

- Ага!.. Прямо над землей и острием в нее не тычьте!.. И спину прямее!.. Добро! - сама с ладонью у лба застыла. - Шаги ровнее! Два шага и замах! Не надо суеты! Лишняя трата сил!

- Понял!.. У меня получается? - обернулся он с сияющим лицом.

Травница в ответ кивнула и тоже расплылась в улыбке:

- Ага, получается.

Ш-ш-жум. Ш-ш-жум, широко расставляя ноги, пошел он дальше по прокладываемой упавшей травой полосе. Ш-ш-жум. Ш-ш-жум, пела его отточенная коса. Девушка смотрела мужчине вслед: как он старается. Как ходят под рубахой его широкие плечи. Как ветер полощет ее на стройной фигуре и играет длинными золотыми волосами... Ш-ш-жум. Ш-ш-жум... Как он хорош теперь. Как слаженно вписывается в эту лесную поляну со своей поющей косой и Стэнка на миг даже представила, будто отец Зоил - простой деревенский мужик за обычным занятьем, а она сама... Матушка моя... И только сейчас поняла, что пропала. По-настоящему, пропала. Все ее девичьи мечты сложились в целостную картину: тоска по родительской заботе, защите старшего брата и любви единственного суженого. Мечты эти слились и воплотились в одном лишь человеке на свете. Нет, не в священнике и не в отце Зоиле. Во Владе. Владе Гулане. Стэнка пропала...

- Сестра Стэнка?

- Что? - выдохнула она, открыв глаза.

Мужчина, стоящий напротив, вытер со лба рукавом пот:

- А вы можете домой идти. Я сам тут всё. Я же научился.

- Добро.

- Что с вами? Вы где витаете? В каких далях? - улыбнулся Святой отец.

Ох, если бы он знал. И чем она теперь лучше той же Марыли или Каролинки?.. Да хотя бы тем, что ОН сейчас стоит пред ней, Стэнкой Дивнич. Лишь руку протяни и дотронешься, почувствуешь:

- Ничего. То бишь, нигде. А вы долго не косите - роса уже почти сошла. А потом заходите ко мне. Я квашню с вечера поставила, - и довольно улыбнулась. - Вы с чем пирожки любите? Настоящие, без приворота?

- Я? - радостно переспросил Святой отец и взметнул к небу лицо. - Да хоть с чем... А вообще, со щавелем в сахаре. Очень.

- Добро. Будут вам пирожки со щавелем в сахаре вприкуску со стрекозиным молоком. Только...

- Обязательно приду.

- Ага, - и все с той же улыбкой, развернулась к Стожкам...

Вся последующая седмица пролетела легким перышком по ветру. Да и Стэнка сама летала. Только этот ее "полет" ни в какое другое сравнение не шел, а именовался просто и тихо "счастьем". В состоянии счастья взметнулся в небо на полянке стог сочного прогретого сена, был подправлен огородный забор, освоен десяток новых рецептов и столько оговорено-рассказано, что хоть книгу пиши "Про подвиги и волшебство". Стэнка и сама не заметила, как они с отцом Зоилом перешли с "выканья" на интимное "ты". Впрочем, этим их "интим" пока кончался и то - еще одно открытие для девушки, знающей силу поцелуев и мужских ласк. А оно ей пока не надо было. Хватало и того, что он - рядом... Он. Вот с именем мужским как раз загвоздка вышла, потому как называть своего суженого Зоилом Стэнка категорически не могла, а Владом именовала лишь про себя, да еще тихим шепотом: "Вла-д"...