Кот, который играл в слова - Лилиан Браун

– За последние пятнадцать дней у нас нет ничего, Кроме удивительных событий.

Квиллер не ответил, но и не отошёл от стола Перси. Просто глядел на главного в упор и ждал положительного ответа – трюк, который он перенял у Коко.

– Ладно. Ещё одна неделя, – сказал главный. – И будем надеяться, что никто не подложит бомбу в пресс-центр.

Квиллер вернулся в отдел публицистики в смятенных чувствах: надежда в его душе боролась с целым ворохом сомнений. Он позвонил по добавочному номеру «Прибоя» в полицейском управлении и поговорил с Лоджем Кендалом.

– Есть новости об убийстве?

– Ни звука, – ответил полицейский репортёр. – Они читают насквозь адресную книжку Лайка. Это внушительный список.

– Они нашли какие-нибудь интересные отпечатки пальцев?

– Не только пальцев, но и лап.

– Дайте мне знать, если что-нибудь прорежется, – попросил Квиллер. – Между нами говоря, от этого зависит моя работенка.

В шесть, когда Квиллер уходил обедать, он столкнулся в лифте с Оддом Банзеном.

– Эй, тебе нужны фотографии Тейтова дома? – спросил Банзен. – Они уже неделю валяются у меня в ящике стола. – Он вернулся в фотолабораторию и вынес оттуда большой конверт. – Я сделал для тебя большой формат, такой же, как для полиции. А на что они тебе?

– Думал отдать их Тейту.

– Так и знал. Я основательно повозился с отпечатками.

Квиллер отправился в пресс-клуб, загрузил на шведском столе тарелку и унес её в дальний угол бара, где мог в одиночестве поесть и обдумать открытия этого дня: взаимоотношения Коки и Лайка, его неказистое начало, мальчишескую дружбу, которая прокисла, национальные сокровища, коим следовало бы оставаться в Японии, и странный статус Юши. Днём Квиллер пытался дозвониться до Международной кухни, но автоответчик Юши сообщил, что повара нет в городе.

Попивая кофе, он вскрыл конверт. Фотографии производили впечатление. Банзен увеличил их в одиннадцать-четырнадцать раз, а края оставил нерезкими. Поблизости крутился бармен, оттирая со стойки несуществующее пятно и выказывая любопытство.

– Тейтов дом, – сказал Квиллер. – Собираюсь отдать их владельцу.

– Он их оценит. Людям нравится получать фотографии своих домов, малышей, домашних животных и всего такого прочего. – Бруно сопроводил это глубочайшее наблюдение важным кивком.

– Вы когда-нибудь слышали, чтобы коты лизали глянцевые фотографии? Вот что проделывает мой кот. Он ещё и клейкую ленту ест.

– Это нехорошо, – заметил бармен. – Вам надо с этим что-то делать.

– Вы считаете, ему это может навредить?

– Это ненормально. По-моему, ваш кот, как говорится, сдвинутый.

– А с виду он совершенно счастлив и здоров. Бруно умудренно покачал головой:

– Этот кот нуждается в помощи. Вам бы показать его псикотиатру.

– ПсиКОТиатру? – переспросил Квиллер. – Я и не знал, что такие бывают.

– Могу подсказать вам, где найти сведущего человечка.

– Ну спасибо, – отозвался репортёр. – Если решу показать Коко кошачьему дурдоктору – созвонюсь с вами.

Он сходил за второй порцией, завернул в бумажную салфетку ломтик индейки и взял такси, чтобы ехать домой, на «Виллу Веранда».

Едва выйдя из лифта, он принялся звякать ключами. Это был сигнал для Коко. Кот всегда бежал к дверям и издавал в знак приветствия пронзительный сиамский клич. Частью ритуала была и нарочитая возня с замком, и чем дольше Квиллер копался, тем громогласнее становилось приветствие.

Но в этот вечер приветственного клича не последовало. Квиллер открыл дверь и быстро оглядел три излюбленных пристанища Коко: в северо-восточном углу среднего дивана, на стеклянной крышке кофейного столика – охлаждающей поверхности в тёплые дни – и на третьей книжной полке между мраморным бюстом Сафо и экземпляром «Клубнички», куда Коко удалялся, если в квартире было прохладно. Ни в одном из трех убежищ не было даже намёка на кошачье присутствие.

Квиллер прошёл на кухню и взглянул на холодильник, рассчитывая увидеть светлый меховой комочек на голубой подушечке – безголовый, бесхвостый, безногий и мирно сопящий. Но Коко не было и здесь. Он позвал кота и не получил ответа. Принялся искать под кроватью, за драпри, в чуланах, в выдвижных ящиках, даже в бюро со стереопроигрывателем. Пооткрывал кухонные шкафчики. В какой-то миг схватился даже за дверцу холодильника. Нет Коко. Заглянул в духовку…

Всё это время Коко невозмутимо наблюдал за безумными поисками своего хозяина из недр зелёного кресла с подголовником. Квиллер что-то удивлённо проворчал, уловив наконец взгляд из глубин мехового холмика, – похоже, только кошки умеют так «сливаться с пейзажем»… Потом забеспокоился. Коко сидел сгорбившись, выставив вперед плечи и глядя несчастными глазами.

– Да ты здоров ли? – спросил хозяин.

Кот, не раскрывая пасти, издал мышеподобный писк.

– Тебя что, тошнит?

Коко болезненно изогнулся и взглянул в угол кресла. В нескольких дюймах от его носа на сиденье валялся ворсистый клубок. Зелёный клубок.

– Это что такое? Ты где это взял? – недоумевал Квиллер.

Потом глаза его скользнули к подголовнику кресла. На подголовнике не хватало поперечного куска обивки, а ватин был весь изодран.

– Коко! – заорал Квиллер. – Ты жевал кресло? Это дорогое датское кресло в стиле модерн?

Коко закашлял и изверг ещё один комок вконец изжёванной зелёной шерсти.

– Что скажет Гарри Нойтон? – задохнулся Квиллер. – Да его удар хватит! – Потом он прогремел: Так это ты жрал мои галстуки?!

Кот взглянул на хозяина и громко замурлыкал.

– Он ещё мурлыкать смеет! Ты, верно, чокнутый, если обивку жрёшь! Рехнулся! О боже! Только этого мне и недоставало – ещё одной проблемы!..

Коко снова хрипло закашлял, и вверх взлетел ещё один кусок мокрой зелёной шерсти.

Квиллер метнулся к телефону и набрал номер.

– Соедините меня с барменом! – крикнул он, и через миг услышал гвалт пресс-клубовского бара, подобный реву урагана.

– Бруно! – завопил он. – Это Квиллер! Как мне связаться с этим врачом, с этим псикотиатром?!

СЕМНАДЦАТЬ

Наутро после того, как Коко слопал кусок датского кресла, Квиллер позвонил к себе в офис и сказал Арчи Райкеру, что у него визит к врачу и он будет позже.

– Неприятности? – спросил Райкер.

– Ничего серьезного, – ответил Квиллер. – Какая-то пищеварительная проблемка.

– Вот так штука! А я-то думал, желудок у тебя луженый, что у козла!

– Так оно и было, но сегодня ночью случилось кое-что весьма неожиданное.

– Будь осторожен, – посоветовал Райкер. – Эти штучки могут привести и к чему-нибудь похуже.

Бруно снабдил его телефоном доктора Хайспайта, но когда Квиллер позвонил, ему ответил мощный кошачий хор. Затем он услышал женский голос, простонародным говорком сообщивший Квиллеру, что он может явиться нынче утром, к одиннадцати. К его удивлению, она сказала, что приносить пациента нет необходимости. Она дала адрес – Мерчент-стрит, и Квиллер вздрогнул.

Он приготовил Коко соблазн отельный завтрак – мясное желе и грудку пресс-клубовской индейки – в надежде отвлечь аппетит кота от современной датской мебели. Обеспокоено попрощался и сел в автобус до Мерчент-стрит.

Дом доктора Хайспайта находился в двух кварталах отэллисоновского и принадлежал к тому же типу старомодных особняков. В отличие от дома Эллисон, свежеокрашенного и с ухоженным двориком, клиника была явно запущена. Лужайка сплошь заросла сорняками. На крыльце не хватало половиц.

Квиллер позвонил в дверь с некоторым опасением. Он никогда не слышал о псикотиатрах, и ему претила мысль, что его может обмануть шарлатан. Не доставило бы ему удовольствия и стать жертвой глупого розыгрыша.

Женщину, подошедшую к дверям, окружали кошки. Квиллер отметил пятерых из них: тигровую, рыжеватую, одну шоколадно—коричневую и двух лоснящихся чёрных пантер. С кошек взгляд его перекочевал на ночные, без задников, шлепанцы женщины, на её сморщенные, спущенные чулки, на обвисший подол домашнего платья и, наконец, на её пухлое морщинистое лицо со сладкой улыбочкой.

– Входите, родненький, – поторопила она, – а то как бы кисы в щель не выбежали,

– Меня зовут Квиллер, – представился он, – У меня назначена встреча с доктором Хайспайтом.

Нос его улавливал слабые ароматы рыбы и лекарств, а взгляд исследовал холл, пересчитывая кошек. Они сидели на столе в холле, несколькими ярусами громоздились на лестничных ступенях и любознательно пялились из дверей. Сиамский котёнок с миловидной, слегка измазанной мордашкой принял деловитую позу в кювете с песком, занимавшей угол холла.

– Ай-яй-яй! Я не доктор, родненький, – сказала женщина. – Просто кошачий знаток, всем на свете нужный чуток. Чайку хотите? Ступайте в гостиную и будьте как у себя, а я покамест чайник поставлю.

В гостиной был высокий потолок и даже кое—какие архитектурные ухищрения, но мебель знавала и лучшие дни. Квиллер выбрал обитый стул, который на вид был менее других способен ужалить его ломаной пружиной. Кошки последовали за ним и теперь испытывали его шнурки или изучали его с безопасного расстояния. Он подивился кошачьему представлению о безопасном расстоянии – футов примерно семь, длина возможного среднего броска взрослого человека.