Каменное сердце - Луанн Райс

— Тебе никто не поверит. Все знают, что ты завидуешь нашим с Гордоном отношениям. — На лице Софи появилась слабая самодовольная улыбка, словно она действительно верила в то, что говорит. При мысли о таком ужасающем самообмане Мария ощутила тошноту.

— Тебе нужна помощь, Софи, — произнесла она.

— У меня все в порядке, — отозвалась Софи. — Я счастлива.

Мария смотрела на сестру, не говоря ни слова, пытаясь привести свои мысли в порядок. В какой-то момент ей захотелось, не оглядываясь, покинуть палату. Однако она решила использовать свой последний шанс.

— Не говори ничего. — Просто подумай — обо всем, что произошло. Запомни, как тебе было больно. А потом подумай о Фло. Питер говорит, у нее вся рука в синяках.

При этих словах лицо Софи исказилось. Она словно боролась сама с собой, пытаясь овладеть ситуацией и решить, что говорить дальше. Однако глаза ее были по-прежнему закрыты.

— Софи? — обратилась к ней Мария.

— Оставь нас в покое, — сказала Софи. — Мы семья.

— Я тоже твоя семья, — заметила Мария. Софи не ответила, только еще сильнее зажмурила глаза. Ее здоровая рука сжалась в кулак.

— Почему ты не хочешь посмотреть на меня? — спросила Мария, заранее зная ответ: Софи, находившаяся под влиянием Гордона, понимала, что единственным человеком, способным развеять эти чары, была ее сестра. У нее возникло чувство, что, если она заставит Софи встретиться с ней глазами хотя бы на несколько секунд, та придет в себя.

Наверное, Софи тоже почувствовала это, потому что в панике стала искать на поручне кровати кнопку вызова медсестры. Найдя кнопку, она немедленно на нее нажала.

— Я вызываю медсестру, — сказала Софи. — Пусть она выведет тебя.

Мария ничего не ответила. Она коснулась губами влажного лба Софи и, не дожидаясь появления медсестры, вышла из палаты.

Нос Питера оказался сломан; сейчас его вправляли. Один из интернов передал Марии, что ее брат задержится в больнице на некоторое время и что он просил ее ехать домой и ждать там его звонка. Она вышла из дверей больницы, поразившись тому, что снаружи по-прежнему блестал восхитительный день. На тротуаре она увидела Дункана — тот стоял прислонившись к борту грузовичка с эмблемой «Храброго капитана». Он подошел к ней.

— Как она? — спросил Дункан.

— Она поправится, — тихо сказала Мария. — А почему ты не на работе? — Своим появлением он застал ее врасплох; внезапно у нее заколотилось сердце, а в желудке стало горячо — из последних сил она старалась держать себя в руках.

— У меня перерыв, — ответил он. — Я подумал, что у тебя здесь нет ни лодки, ни машины, вот и решил подвезти.

При обычных обстоятельствах такая предупредительность показалась бы ей чрезмерной, однако после пережитых тревог Мария ощутила, что колени ее слабеют.

— Вопрос в том, — продолжал мужчина, — хочешь ли ты вернуться домой или к своей шлюпке?

— Я и забыла про шлюпку, — сказала Мария. Точно так же она забыла и про наконечник стрелы, лежащий у нее в кармане. Она достала его и сжала в ладони, словно талисман.

— Шлюпку нельзя оставлять там до отлива, — сказал Дункан. — Ты никогда не вытащишь ее из песка.

— Тогда, наверное, я хотела бы вернуться на Подзорную трубу, — заметила Мария, ни в чем не будучи уверена. Город они проехали в полном молчании. Она смотрела в окно, не ощущая никакого желания завязать беседу, как делала обычно, оставаясь один на один с людьми, не принадлежащими к ее семье.

Она смотрела на Дункана, гадая, почему все-таки он приехал за ней — ее интересовала настоящая причина. Взгляд Марии упал на сильную мужскую руку, лежавшую на переключателе скоростей; она представила себе, как этой рукой Дункан касается ее щеки, и отвернулась к окну.

— А где «Алисия»? — спросил Дункан Джима, оставив грузовичок на стоянке.

— Тори поплыла на ней проверить сети Моргана, — отозвался Джим.

— Жаль, — сказала Мария. Ей хотелось вернуться к раскопкам, однако еще сильнее — и она признавалась в этом самой себе — ей хотелось снова пройтись на лодке с Дунканом.

— Не беспокойся, — произнес Дункан. — Мы пойдем под парусами. Я недавно спустил на воду лодку, в этом году плавал на ней только один раз. День отличный, ветер крепкий. Почему бы не попробовать? — Его взгляд был направлен на изящную парусную лодку, пришвартованную к пирсу; ее белоснежный корпус сверкал в солнечных лучах. На транце было выписано ее название — «Арктур».

— Люблю ходить под парусом, — сказала Мария.

Двадцать минут спустя, держа руку на румпеле, Мария поражалась тому, как можно было за такое короткое время перейти от отчаяния к безудержному веселью. Солнце скользило по спокойной поверхности моря, прокладывая алмазную дорожку от бухты Хатуквити до островов Духов.

На парусной лодке Мария чувствовала себя более привычно, чем на моторке. Они отплыли от пирса, потом обогнули красный буй в устье бухты и галсами пошли по проливу. Лодка неслась по воде. Дункан сидел рядом с ней на поручне с наветренной стороны; крен был такой, что прямо перед глазами оказывались их собственные ноги, упиравшиеся в бушприт, а леер правого борта постоянно погружался в воду.

— Готова, — сказала она. Они нырнули вниз, пропустив гик над головами. Кливер и грот опали, затем щелкнули, распрямляясь, когда лодка повернула через фордевинд налево. С поручня, на котором сидели Дункан и Мария, стекала вода.

— Почему ты продал мне не такую лодку, а это корыто? — прокричала Мария Дункану на ухо.

— Это очень хорошее корыто, — закричал он в ответ. — Для того, чтобы мотаться на Подзорную трубу и обратно, оно подходит гораздо лучше, чем эта лодка. Ты что-нибудь нашла сегодня утром?

— Да! — Их пальцы переплелись, и она вложила наконечник стрелы в его ладонь.

Мужчина внимательно осмотрел стрелу, улыбаясь Марии, когда они встречались глазами, потом протянул ее обратно. Когда лодка приблизилась к мелководью рифа Таутог, Мария слегка изменила курс. Их скорость снизилась почти наполовину.

— Ты отличный моряк! — воскликнул Дункан.

— После школы я редко ходила под парусом, — ответила Мария, польщенная его похвалой. В мыслях она вернулась к ее последнему плаванию: с Альдо, на озере Титикака, распложенном на две с половиной мили выше уровня моря, в окружении сияющих на солнце заснеженных гор.

— Я бы плавал весь день, будь у меня такая возможность, — сказал Дункан. — Конечно, я босс, так что ино-г-да даю себе поблажку.

Они прошли через пролив между Подзорной трубой и Маленькой раковиной и оказались в бухте. Шлюпка Марии качалась на воде, которая теперь стояла ниже. Мария ослабила фал, приспуская грот. Сойдя на берег, она вспомнила, какое счастье охватило ее, когда, копая землю, она заметила приближение Дункана. Потом она подумала о Софи.

— Я очень беспокоюсь за детей Софи, — сказала она.

— Флосси и… как имя ее брата? — спросил Дункан.

— Саймон. У Фло нашли синяки, — добавила Мария. — Что с ними будет, если их заберут у родителей? Куда их отправят?

— В приемные семьи, я думаю, — с сомнением в голосе сказал Дункан.

— Софи это убьет, — произнесла Мария. Что Софи будет делать без Саймона и Фло? Она подумала о том, что произойдет, если Софи и Гордон останутся одни, если им не нужно будет ни о ком заботиться и ни с кем считаться, и попыталась представить, как далеко все это может зайти. До сегодняшнего дня, когда она увидела сестру на больничной койке, она и вообразить не могла, что они способны на такое.

— Если он бьет Флосси, — сказал Дункан, — лучше будет отобрать ее у него. Она совсем крошка. Он же может ее покалечить.

— Я знаю, — согласилась Мария и спрятала лицо в ладони.

Она почувствовала, как Дункан обнял ее, но не стала сопротивляться. Через минуту все же высвободилась из его объятий.

— Ты женат, — спокойно прозвучал ее голос.

Он кивнул.

— Понимаешь, — начал он, — между нами… не все ладится. Она несчастна, и я тоже. Я уже и не думал, что когда-нибудь…

Мария хотела и дальше слушать Дункана, однако вместо этого обняла его рукой за шею и поцеловала. Закрыв глаза, она ощутила вкус соли на мягких, теплых губах. От мужчины пахло морским ветром и машинным маслом.

Когда поцелуй закончился, Дункан пристально посмотрел ей в глаза.

— Ну что ж… — сказал он.

— Мы оба несвободны, — промолвила она.

— Я не чувствую себя женатым, — отозвался он. — В это сложно поверить? Но это так, и уже давно. Мы живем вместе, вот и все.

— Я тебе верю, — произнесла Мария, подумав о них с Альдо. Ей хотелось прикоснуться к Дункану, хотелось, чтобы он снова обнял и поцеловал ее. — Когда перестаешь любить кого-то и когда вы уже не живете как муж и жена, браку конец.

Дункан покачал головой: