Каменное сердце - Луанн Райс

— Мне нравятся твои сережки, Гвен, — сказала Фло.

— Фло! — воскликнула Мария, улыбнувшись, потом посмотрела на Гвен: ее лицо не изменилось. — Ты так называешь свою бабушку?

— Конечно, — ответила Гвен.

— О! — произнесла Мария. Одной рукой Гвен упиралась в свое стройное бедро. Мария поняла, что таким образом мать Гордона пытается скрыть свой возраст. Софи стояла на другом конце зала, пытаясь придать лицу беззаботное выражение. Однако время от времени она бросала на Марию, Гвен и Фло тревожные взгляды, словно хотела узнать, о чем они говорят.

— Так значит, у вас с сестрой вышла размолвка, — сказала Гвен с теплотой, удивившей Марию.

— Да, — согласилась она.

— Я люблю Софи как собственную дочь, — начала Гвен, — поэтому, я уверена, ты не воспримешь мои слова как злопыхательство. Однако я считаю, что ей стоит похудеть — тогда и ревновать не придется.

— Мама ревнует? — спросила Фло.

— Думаю, она делает из мухи слона, — сказала Гвен, как будто не слыша вопроса внучки. — Когда Эд управлял магазином, женщины всегда заходили к нему, покупали какие-то мелочи, которые никак не могли пригодиться их мужьям. Эд понимал, почему они это делают, и даже флиртовал с ними — слегка, чтобы поддержать бизнес. Софи никогда не могла этого понять. Раз или два я видела, как она превращается прямо-таки в чудовище со своими зелеными глазами!

— Мама не чудовище! — воскликнула Фло голосом, полным тревоги. Ее подбородок задрожал.

— Конечно, нет, — согласилась Мария, поднимая девочку на руки. Она не могла найти достойного ответа Гвен. При Фло нужно было говорить очень осторожно. Как-то раз, в слезах, Софи поведала ей, что, когда Гордон заезжает к своим родителям, Гвен обязательно находит повод пройтись перед ним из спальни в ванную в кружевном белье, а он присвистывает, словно от восхищения. Однажды после вечеринки, вытирая посуду, Гвен потерла о свою обтянутую свитером грудь размера Д каждый бокал для шампанского, прежде чем отставить его в сторону.

— Что случилось, детка? — каменным тоном произнесла Софи, приближаясь к ним.

— Мамочка! — увидев Софи, Фло немедленно начала всхлипывать. Девочка протянула руки к матери, и та забрала ее у Марии. При виде Софи Мария задрожала; казалось, слова, которые она собиралась сказать сестре, душат ее.

— Все в порядке. — Софи поглаживала дочку по спине. — Что произошло?

— Никакое ты не чудовище, правда? — капризно спросила Фло.

Софи смотрела прямо на Марию; Гвен не произнесла ни слова, чтобы прояснить ситуацию. Мария поняла, что она и дальше будет молчать.

— Я этого не говорила, — спокойно сказала она.

— А вот и мои девочки, — произнес Эд, обнимая Гвен и Софи. Носом он потерся о носик Фло. — Привет, Мария!

— Здравствуй, Эд. Можно поговорить с тобой, Софи? — спросила Мария, не спуская глаз с сестры.

Софи молча покачала головой, продолжая смотреть на Марию. Взгляд был такой, что Мария готова была от смущения отвести глаза, однако она заставила себя не делать этого. Она знала, что, стоит ей отступить, и Софи воспримет это как доказательство ее вины.

— Ну и куда подевался этот болван? — спросил Эд. Лица невестки и Гвен окаменели, однако обе не сказали ни слова. — Где он? Сегодня снова бездельничал в магазине — я заходил туда. Ты должна поговорить с ним, Софи. Каждый раз, когда я проезжаю мимо, он стоит у дверей и болтает с Эрлом Марсденом. Бездельник, говорю я вам.

— Эрл строит новый дом, — сказала Софи с высокомерием, сразу напомнившим Марии их мать. Помимо своего желания, она испытала чувство гордости за сестру. На Эде был костюм из полиэстера каштанового цвета и широкий галстук с рисунком из корабликов. При других обстоятельствах, Мария обязательно прошептала бы на ухо сестре «веселенькая расцветка», как только он отошел бы на пару шагов.

— Тоже мне шишка, Эрл Марсден, — усмехнулся Эд. — Вот люди из загородного клуба — это да. Только их нашему Клещику никогда не окрутить.

— Не называй его Клещиком, Эд, — негромко попросила Гвен.

— Клещик, Клещик, — рассмеялся Эд. — Выпускник Принстона, подумайте-ка! Ну и куда подевался этот болван, я вас спрашиваю?

— Он говорит о папе? — спросила Фло. — Папа закончил Принстон.

Софи ничего не ответила. Она стояла прямо и смотрела вдаль поверх головы дочки. Мария была поражена тем, что отец называет Гордона болваном и Клещиком, а Софи и Гвен не осмеливаются вступиться за него. Поискав сына глазами, Эд выбросил вверх руку и завопил:

— Эй, Клещик! Иди-ка сюда! Потанцуй со своей женой.

Сгорбившись, словно мальчишка, пойманный за какой-нибудь проделкой, Гордон подошел к ним и робко улыбнулся. Он не отрывал взгляда от родителей; Софи потянулась было к нему, однако вместо нее он обнял Гвен.

— Отличная вечеринка, мама, папа, — произнес Гордон.

— Ты поел, дорогой? — спросила его мать. — Попробовал эти маленькие колбаски?

— В соусе барбекю? Да, съел почти целую тонну. Обожаю их.

— Я знаю, — сказала Гвен. — Я тоже их обожаю.

В присутствии Гордона она совершенно преобразилась — подтянулась и заулыбалась. Если бы Марию попросили описать отношение Гвен к сыну одним словом, это было бы слово «благоговение».

— Видел, как ты прохлаждался сегодня, Клещик, — заметил Эд.

— Нет, папа, — сказал Гордон, нахмурившись: он явно пытался вспомнить, какой момент тот может иметь в виду. — Я был занят весь день. Пытаюсь заключить договор с фирмой «Дач Бой».

— «Дач Бой»! — воскликнул Эд. — А почему тебя не устраивает «Кавер-Брайт»? Мы всегда работали с этой фирмой. Это именно то, чего хотят покупатели.

— Они не доставляют товар в срок, — сказал Гордон, судорожно сглатывая слюну. — Покупатели приходят ко мне, а у меня пустые полки. Думаю, это будет отличная сделка.

Отец ухмыльнулся:

— Клещик и его отличные сделки. Да-да, именно это я и говорю: ты и твои отличные сделки.

— Почему Эд называет папу Клещиком? — спросила Фло, сжимая ладошками щеки матери.

— Потому что однажды к нему присосался клещ, — объяснил дед. — Ему тогда было десять лет, и он ходил с огромным уродливым клещом на шее. Кто первый придумал эту кличку? Пол Конклин?

— Да, кажется, он, — ответил Гордон. Марии стало стыдно за Гордона, стыдно за себя — за то, что она стоит и слушает, как Эд рассказывает об этом отвратительном эпизоде. Ей захотелось обнять Софи и Фло и отвести их подальше, чтобы они не видели, как унижают Гордона, а он не видел, что они это видят.

— Пол Конклин, — повторил Эд. — Великий бейсболист. Сколько он выбил в ваш выпускной год? Триста шестьдесят?

— Да, кажется, триста шестьдесят, — Гордон по-идиотски повторял за отцом его слова.

— Неудивительно, что он сделал такую карьеру, — сказал Эд. — А где он сейчас? Работает спортивным комментатором в «Уайт Сокс»?

— Да, кажется, — ответил Гордон.

— Люблю Чикаго, — сказала Мария, пытаясь направить разговор в другое русло. — Я была там только два раза, но…

— Одноклассник Гордона ведет оттуда спортивные передачи, — перебил ее Эд. — Раньше профессионально играл в бейсбол, а теперь вот работает на радио. Прошлой весной приезжал в Хатуквити на открытие нового стадиона. Конечно, принстонского диплома у него нет. Простой, честный парень, обычный бейсболист. Правильно я говорю, Клещик?

— Правильно, папа, — ответил Гордон. Его лицо налилось кровью, на шее выступили жилы. Софи, напротив, побледнела; можно было подумать, что в мыслях она находится за сотни миль отсюда. Марии показалось, что сестра напевает про себя какую-то мелодию.

— Потанцуй со своей женой, сынок, — сказал Эд. — Давай, а мы с мамой посмотрим за Фло. Пойдешь ко мне, котенок? — Он взял Фло из рук матери; Софи одарила его лучезарной улыбкой.

— О, спасибо тебе, Эд, — после долгого молчания ее речь текла потоком, — наконец-то еще одна возможность потанцевать с моим мужем!

Мария была поражена подобной трансформацией и тем, как сестра благодарила Эда после всего, что он наговорил.

Казалось, будто Софи, напевая, заглушила все его слова, кроме предложения посмотреть за ребенком.

Гордон взял Софи за руку и повел танцевать. Оркестр играл «Лунную реку». Мария стояла и смотрела, как Софи прижалась к Гордону и они стали медленно покачиваться под музыку. У противоположной стены стояли Хэлли с Джулианом и Питер с Нелл и Энди. Их взгляды были устремлены на Софи.

— Жалко, что танец медленный, — произнес Эд. — Ей не помешало бы растрясти жирок.

— Ты слишком плохо себя вел, так что награды не жди, — сказала Гвен. Мария пошла прочь от них, прямо к двери, не оглядываясь и даже не поцеловав племянницу на прощание. Она вышла в прозрачную зимнюю ночь и остановилась на пороге, глотая морозный воздух. В голове еще звучала мелодия «Лунной реки», но мысли ее были далеко — она думала о том, что может произойти, когда Гордон и Софи вернутся домой. Что сделает Гордон? Она предполагала, что кому-то придется расплачиваться за слова Эда и знала, что это будет Софи.