Киты по штирборту. Второй шанс - Антон Демченко

Дроби, простейшие уравнения… ску — ука!

— Хех, ты бы ему ещё таблицу умножения подсунул. — Фыркнул через четверть часа Край, с интересом наблюдавший за тем, как я щёлкал простейшие математические задачки.

— Ну, давай, удиви меня, умник болтливый! — Вспылил контр — адмирал.

— Рик, у тебя что‑нибудь из поделок твоих с собой имеется? — Поинтересовался дядька Край, с усмешкой покосившись на начальника. Я выудил из кармана жилета пластинку светильника и молча протянул её будущему опекуну.

— Вот, взгляни, Матвей Савватеевич. — Пластинка перекочевала в руки контр — адмирала. Тот заинтересовано покрутил в руках рунированный металл, щёлкнул шестерёнкой — переключателем, замкнул контур и, полюбовавшись скользнувшим по столу пятнышком света, удивлённо хмыкнул. Ещё один щелчок, и пятнышко приобрело чуть синеватый оттенок, поворот второй шестерни и свечение меняет интенсивность… Вволю наигравшись с цветом и яркостью луча, Несдинич аккуратно выключил пластину и, передав мне её, задумчиво вздохнул…

— И сколько здесь рунескриптов? — Словно нехотя поинтересовался контр — адмирал.

— А это, как считать. — Пожал я плечами.

— Не понял. — Признался тот. Хм, такого заявления от человека носящего знаки различия инженер! — контр — адмирала, я не ожидал и… растерялся.

— Не тушуйся, Рик… — По — своему понял мою заминку дядька Край и подтолкнул в спину. Ну ладно… попробую объяснить по — простому… для инженер — адмиралов, ага.

— В общей сложности здесь работает от одного до трёх рунескриптов одновременно. Из них, один классический четырёхрунный «излучатель». Тот самый, что принят за единицу измерения ёмкости. — Заговорил я. — На шестернях — переключателях нанесены свои рунескрипты, описывающие девять степеней интенсивности свечения и шестнадцать различных цветовых оттенков… — Я еле притормозил, чтоб не сболтнуть об инфракрасном и ультрафиолетовом режимах и, переведя дух, заговорил снова. — При включении, активируется стандартный режим, поворачивая шестерни и замыкая контур стандартного излучателя с разными рунескриптами, мы таким образом, изменяем интенсивность и цвет излучения.

— И сколько же этот фонарик «кушает»? — Поинтересовался контр — адмирал, хитро поглядывая на меня… Да он издевается! Точно! Всё он прекрасно понял и без моих объяснений.

— В любом режиме не больше полутора стандартов. — Ответил я.

— Вот как? — Перебил он меня. — Ты посмотри внимательно, у тебя на шестернях рунескрипты в два стандарта каждый!

— Во — первых, — ощерился я, — рунескрипты в шестернях незаконченные, сами по себе работать не будут, а при замыкании контура с основным рунескриптом излучателя, становятся с ним единой системой… вводя, таким образом, уточнения в основную схему вторым и третьим уровнем… А во — вторых, об аксиоме уточняющих описаний вы забыли? Так я напомню! Любое описание не может потреблять больше трети энергии несущего его рунескрипта!

— Рик, откуда ты это знаешь?! Это ж, «теруно»! Его раньше второго курса даже будущим инженерам — артефакторам не читают. — Откинувшись на спинку кресла, воскликнул Несдинич.

— Теруно? — Переспросил Край.

— Теория рунного оперирования. — Вздохнул контр — адмирал, рассматривая меня с интересом энтомолога.

Подумаешь… я что, виноват, что для понимания энергетической составляющей здешней системы рунного конструирования мне пришлось лезть в университетский курс? Хотя… какой он университетский?! «Там», это самое «теруно» больше чем на программу старшей школы не тянуло бы. Говорю же, здешний прогресс хуже улитки… та хоть ползёт в одну сторону, а этот сразу во все… как квашня из кадки. А уж скорость… та же улитка на раз обгонит!

— А я тебе говорил, Рик руны разбирать стал раньше, чем алфавит выучил! — Гордо, будто в этом есть и его заслуга, провозгласил Край и незаметно мне подмигнул.

— Уговорил, чёрт языкастый. Жди курьера, вечером пришлю с бумагами. — После недолгого размышления, махнул рукой контр — адмирал и, покосившись на меня, усмехнулся. — Поздравляю… вот голова садовая! «Бумаги… поздравляю…» Имя‑то, имя какое вписывать в документы будем?

Мы с Краем переглянулись и… одновременно пожали плечами.

— Может… Кирилл? — Предложил я. Вот захотелось мне оставить что‑то от Того прошлого…

— Почему бы и нет? — Кивнул Край. — А фамилия… будешь пока значиться под моей, а как шестнадцать исполнится, сам выберешь…

— Что ж, полагаю, с этим вопросом мы разобрались. — Проговорил контр — адмирал, черкнув пару строк в ежедневнике и, отложив перо в сторону, улыбнулся. — Вот, теперь могу и поздравить тебя, Кирилл Миронович Завидич с поступлением на службу в Вольный Новгородский Флот.

Ек! Это что сейчас было?!

— Ты ведь помнишь, что у «Феникса» судовая роль закрыта? — Улыбнулся дядька Край, заметив моё недоумение. — Вот и пойдёшь туда на службу. Юнцом… юнгой, то бишь. Там тебя точно никто не сыщет.

Я буду летать?! Улыбка выползла на лицо сама собой, и от её вида и Несдинич и дядька Край еле удержались от смеха. Полагаю, зрелище было идиотское, да… Но, я счастлив!

— Спасибо… — Наконец опомнившись, поблагодарил я контр — адмирала, и тут мне в голову пришла одна интересная мысль. — Извините, а… заочного отделения в новгородском флотском училище нет?

— На ходу подмётки режет. — Покачал головой Несдинич. Дядька Край выжидающе уставился на своего начальника… и тот сдался. — Будет тебе направление на учёбу, но при условии, что выпускные гимназические испытания сдашь не меньше, чем на «превосходно»! Чтоб никто и слова не мог сказать, будто я любимчиков за уши тащу. Всё… Рик, то есть, Кирилл, свободен! Погуляй пока по кремлю, а мне ещё нужно с твоим опекуном переговорить.

Ну и ладно… Я кивнул и, выкатился из кабинета, где, попрощавшись с секретарём, натянул свой бушлат и, схватив с полки берет, устремился на выход.

Дежурный возник рядом, словно только и дожидался, пока я из приёмной выйду. Проводил меня до лестницы и, лишь убедившись, что я оказался на первом этаже, вернулся за свой стол. А здесь, эстафету перехватил его коллега, доблестно отконвоировавший меня по пустому коридору к входным дверям.

Кремль — кремль… ну что тут интересного? Туда не ходи, сюда не лезь… башни для посещений закрыты… на Софийском дворе монахи шарятся… злые и неприветливые. В храм, разве что зайти?

Оглядевшись по сторонам я, так и не определившись с выбором, плюнул на всё и двинулся к кремлёвским воротам. Гулять здесь негде. Не служки архиепископа, так люди посадника обязательно привяжутся…

Глава 2. Кто виноват

А вот город за стенами кремля, это уже действительно интересно. Шум, гам… мальчишки, вдвое меня младше, газетами торгуют, а те что постарше… Ку — уда грабки потянул, рожа?!

Врезать по наглым ручонкам, потянувшимся к моим карманам, и добавить ускоряющего пинка под зад вору. Только его и видели…

Убедившись, что до моих денег ушлый ровесник так и не добрался, я огляделся по сторонам и, поняв, что никого из снующих вокруг людей эта маленькая пантомима не заинтересовала, довольно кивнув, потянулся на дразнящий запах свежей выпечки.

Маленькая кофейня на пять столиков… скорее даже кондитерская лавка, в которой особо нетерпеливые сладкоежки могут насладиться покупкой, что называется, не отходя от кассы.

М — м… пирожные… когда я в последний раз ел пирожные? Года два назад? Да… Мы тогда были в гостях у отцова мастера цеха на именинах. Или это были именины его сына? Не помню. Забыл… А вот пирожные помню, их жена мастера — тётка Ирма сама готовила. Вафельные трубочки с заварным кремом. Вот, и здесь такие же есть! Точно, пару трубочек и кофе… Мечта!

Хм, а вот с кофе облом. Обширная дама за стойкой, в крахмальном фартуке и огромном поварском колпаке, явно перепробовавшая весь ассортимент своего товара, отказалась продавать мне кофе… А какао? Сто лет не пил обычного какао!

Я только — только устроился за маленьким чугунным столиком с мраморной крышкой, втянул носом аромат горячего какао, к которому примешивался запах выпечки, перебиваемый ароматами корицы и имбиря…

И именно этот момент выбрала некая сволочь, чтоб толкнуть меня в спину. Я треснулся о стол, чашка качнулась и какао выплеснулось аккурат на пирожные… мои пирожные!

— Осторожней надо, клоп… — Буркнул этот… этот смертник и уселся за соседний стол.

Я окинул взглядом хама… добротно, даже с некоторой претензией одетого молодого человека лет двадцати пяти, с покрасневшим лицом и набрякшими веками… похмелье? Сейчас вылечим.

Дождавшись, пока страдающее от абстинентного синдрома хамоватое нечто возьмёт в руку большущую чашку чёрного кофе, явно щедро сдобренного каким‑то бальзамом… запах аж сюда добивает… я сосредоточился и, ощутив как по ладони пробежало тепло от активирующихся рун, направил указательный палец на ногу своего обидчика. Незаметно.