Газета День Литературы # 152 (2009 4) - Газета День Литературы

– Вам плохо, дорогой монах? Может, вам помочь, вывести на воздух? – спросила царевна Ли.

– Ничего не надо, мои дорогие друзья. Отдохну в покое и всё пройдет, – отвечал монах.

Монах Чжунли не стал пугать возлюбленных, сославшись на свое нездоровье, теша себя надеждой, что сумеет вымолить у неба счастье для такой чудной и чистой пары любящих сердец.

– Я рад видеть вас в нашем древнем храме. Приходите сюда почаще и, надеюсь, вы обретёте в моем храме бессмертных своё право на семейную жизнь, – только и сказал монах. И обращаясь к небесам, молча просил их дать небесное благословение прекрасной, созданной друг для друга паре.

Все вместе вышли на солнечную поляну. Монаху стало легче. Священный кот давно не видел своего древнего друга в таком напряжённом состоянии. Кот Люй уже давно привычно стоял у дороги танской империи, заманивая лапой путников в неприметный, но столь значимый для истинных верующих Храм Небесной Чистоты. Кто не верил коту, те отмахивались и шли дальше. Даже иные из высоких священнослужителей, лишённые чистой внутренней веры, гнали прочь кота Люя, а то и швыряли в него камнями. Но камни почему-то всегда пролетали мимо. Этим далеким от чистой веры людям даже не хотелось думать, часто ли им встречается на пути кот, призывно манящий своей правой лапой куда-то идти. (Спустя тысячелетия такие же далёкие от чистой веры люди станут использовать фигурки манящих котов для рекламы магазинов и казино. Они и не задумываются о том, что древний священный кот и сегодня так же самоотверженно несёт свою вахту у заброшенных даосских храмов.) Кот так же верно нёс свою миссию, как и лунный заяц, творя снадобье бессмертия. Кот тоже когда-то любил и поохотиться – его меткой лапы и острого глаза, его заточенных когтей и стремительного прыжка боялись даже самые большие животные, но озарение, которое приходит лишь к избранным, посетило и его. Он стал верным служителем вроде бы совсем заброшенного Храма Небесной Чистоты, и немало чистых и благородных людей самых разных званий были ему благодарны за приобщение к этому храму.

Кот Люй догадывался по-кошачьи, связанный с лунным зайцем ещё и какой-то небесной общностью (недаром кот и заяц взаимозаменяемы в лунном восточном календаре), что принцессу Ли, то есть лунного зайца Юэ Ту, не отпускают на вольную жизнь могущественные небесные силы. Но даже он не догадывался – какие могущественные. А бедный наш влюблённый зайка, то есть принцесса Ли, и думать ни о чём другом, ни о ком другом не хотела и не могла. От любви она совсем потеряла голову. Забыла о всех богах и богинях, о своей луне и лунном дереве. Она любила своего принца, а с ним и всю землю.

– Милый, дорогой кот, спасибо тебе за то, что ты открыл нам столь чудесный храм. Мы будем ходить теперь сюда каждый день, прося благословения, – сказала принцесса Ли.

И каждое последующее утро, перед днём забот и волнений, первым делом шли принц Тиу и царевна Ли сначала по большой дороге к священному коту, и уже с ним отправлялись дальше к храму. Они ещё хотели своей любовью и заботой помочь старому монаху, дряхлеющему у них на глазах. Они даже не догадывались, что монах все силы недюжинные тратит на вымаливание благословения их любви у небес. Монах Чжунли не хотел огорчать влюблённых раньше времени. И даже чувствуя надвигающуюся трагедию, надеялся на поддержку богов.

– Что это задумал мой лунный заяц? Кто ему позволит покинуть навсегда луну и уйти в земную жизнь? Ну ладно, чуток почувствовал сладость любви, почувствовал своё очарование девичье, и хватит, – разгневалась Нюйва. – Может, и я когда-то о любви мечтала, и красотой не обделена, но нам, небесным силам, предназначена другая миссия, у нас иное Дао. Пора зайцу заканчивать свои любовные приключения…

Первобогиня Нюйва, узнав от коварной жабы о случившемся, бушевала, не желала слушать ни своих небесных подружек, ни бессмертных даосов. Она ещё могла позволить своему лунному зайцу немного пококетничать с принцем, но как можно уклониться от выполнения небесного долга, от служения, для которого ты предназначен? Да ещё и земные северные боги, первым среди них славянский первобог Сварог, давно простившие Велеса и с трудом обходившиеся без него, уговаривали первобогиню вернуть Велеса на землю, обратить его из лунного зайца в натруженного и боевого земного бога. Нюйва и готова была вернуть Велеса на землю, но кто будет готовить столь необходимое и земле и небу снадобье жизни, снадобье бессмертия? К тому же явно мужской характер Велеса-лунного зайца не позволял тому постичь некоторые тонкости при изготовлении целебного снадобья, и боги начинали жаловаться на вкус и качество лунного эликсира.

Нюйва не хотела ссориться с лунным зайцем, она даже по-женски сочувствовала ему. Решив любым способом разрушить великую земную любовь, она же и переживала за предчувствуемые ею трагические последствия этого разрушения. Нюйва не хотела, чтобы лунный заяц Юэ Ту догадался, кто был причиной крушения любви. Первобогиня решила использовать в своих коварных целях вечного хулигана, царя обезьян Сунь Укуна. Царь обезьян давно уже был виноват перед нею и другими небесными богами. То украдёт персик из сада бессмертия бабки Сиванму, богини Запада. То устроит дебош во время бала в Нефритовом Лунном дворце, умыкнет какую-нибудь лунную фею. За все его проделки царя обезьян давно уже хотели отправить в преисподнюю. В царство мёртвых, которым заведовала бабка Сиванму. Царь обезьян этим был напуган изрядно, готов был хоть чем услужить всесильным богам. Вот ему и поручила Нюйва тем или иным способом разрушить любовь, а принцессу Ли отправить обратно на луну.

Царь обезьян добрался до танской империи, расспросил у попрошаек и нищих, расположившихся у покоев принца, когда и куда выходит принц из своего дворца, узнал о их ежедневном посещении древнего храма, и отправился встречать влюблённых на развилку дорог, прихватив с собой своё волшебное копьё. Он решил сразу же поразить насмерть принца Тиу, и тем закончить историю любви. Ни жалости, ни сожаления злой и жестокий царь обезьян не испытывал.

И вот принц Тиу и царевна Ли стали прощаться с монахом, который никак не хотел их отпускать.

– Дорогие мои, прошу вас, я слаб, останьтесь в монастыре на ночлег. Мне будет легче с вами, – уговаривал их монах Чжунли, чувствующий своим бессмертным внутренним даром, что впереди влюблённых ждёт трагедия.

– Дорогой монах, конечно же, мы вам поможем, – отвечала царевна Ли. Они вместе с принцем отнесли монаха в его покои и провели с ним всю ночь. Монах Чжунли даже дрожал от напряжения всех своих сил, внутренне упрашивая небеса простить царевну, и даровать ей право земной любви… Так прошла одна ночь. На другую ночь всё повторилось. На третью… На четвертую… В императорском дворце заволновались – исчез принц. Послали гонца с требованием срочно вернуться.

Император-отец сам был сторонником скорой свадьбы сына, ему искренне нравилась его будущая невестка принцесса Ли и красотой своей, и простотой, заботливостью и нежностью. О чём ещё может мечтать родитель, даже будучи властелином могущественной танской империи? Он уже почти ненавидел неведомого ему монаха, который всё тянул-тянул, и никак не давал благословения небес на свадьбу. Император готовил пышную свадьбу, собирался в связи с этим обьявить помилование многим вечно осуждённым, заключить великий союз с северными царствами. Он уговаривал сына бросить эти походы в заброшенный храм в древнему монаху и обратиться к дворцовому священнослужителю, который готов был давно уже выполнить любой приказ своего императора. Он продумывал даже, с присущей всем восточным императорам жёсткостью, казнить нерадивого и строптивого даосского монаха, тормозящего скорую свадьбу.

В храм был послан гонец, принц обязан был выполнить приказ отца. Гонец прискакал на лошади, ещё одна лошадь для принца стояла рядом. Царевна Ли разрывалась между женихом и дряхлеющим монахом.

– Дорогой мой Тиу, я провожу тебя до дворцовой дороги, и вернусь в храм. А ты уж убеди отца, пусть дождётся благословения небес, – чуткая царевна, несмотря на все свои нежные чувства к принцу, всю поглощенность любовью, начинала догадываться, что небеса упрямятся из-за неё, и не из-за своих болячек дряхлеет на глазах древний монах. Царевна прихватила с собой и свой волшебный яшмовый пестик, которым она в лунной ступке смешивала целебные снадобья. Принц заметил волнения своей невесты.

– Дорогая Ли, может быть, я один быстро домчусь в императорский дворец и привезу с собой императорского лекаря, и мы вылечим монаха, – принц был уверен, что уговорит отца. Он даже мечтал привезти отца в этот дивный храм Небесной Чистоты. Он был единственным любимым наследником у владетеля огромной империи и знал о всепоглощающей любви отца к нему, об императорских надеждах на достойного наследника престола.