Грань бессмертия (сборник) - Кшиштоф Борунь

— Нетрудно догадаться. Я приехала за Марио!

— Его здесь нет.

— Знаю. Ты обманул меня. Ты в сговоре с Боннаром!

Нападение было таким неожиданным, что Альберди даже побледнел.

— Может, пройдем куда-нибудь, — снова вклинился я, показывая движением головы на работников, которые, услышав повышенный тон сеньоры Долорес, прервали работу, с интересом прислушиваясь к нашему разговору.

Сеньора де Лима тут же взяла себя в руки.

— Ты мог бы пригласить нас в дом, — обратилась она к брату, как будто ничего не случилось.

Альберди тоже немного успокоился.

— Прошу! — показал он движением руки на тропинку, ведущую к дому в глубине сада. — Я не знал, захочешь ли ты переступить мой порог, — добавил он немного погодя.

— Так это будет школа или ваш дом? — спросил я, указывая на развалины, чтобы помешать новой перебранке, но оказалось, что тем самым невольно затронул неприятную тему.

— Не знаю… — ответил он почти грубо. — Не знаю, останусь ли я здесь вообще…

Больше я не пытался поддерживать разговор. Мы молча дошли до домика, и священник открыл дверь, впуская нас в прихожую.

Сеньора Долорес уже пришла в себя. Она уселась в кресло и закурила.

— Алессандри был здесь? — спросила она брата.

— Был, — ответил Альберди, глядя в пол. — Что же касается Марио, — продолжал он, поднимая голову, — то твое обвинение… обижает меня, — закончил он уже беззлобно. — Я не сговаривался с Боннаром. Несколько лет я даже вообще его не видел. А если твой сын убежал от тебя, то ты сама в этом виновата.

Сеньора Долорес побагровела. Она уже готова была взорваться, но неожиданно силы словно покинули ее.

— Знаю, что виновата. Но я должна его найти, — просительно прошептала она.

Она опять была бедной, несчастной матерью.

— Я обещал Алессандри, что Марио вернется домой завтра утром. Я сдержу обещание! — проговорил Альберди серьезно. Хотя слова его звучали несколько патетически, я знал, что он говорит искренне. Неужели он тоже побывал в институте? Только этого не хватало!..

— Вы читали сегодняшние утренние газеты? — спросил я, направляя беседу на тему, которая не давала мне покоя несколько часов.

— Не читал, но мне рассказал Алессандри.

— А он уже знал о последних результатах? — задал я следующий вопрос.

— Он только сказал, что экспериментировали…

— А вы уверены, что разговаривали с Браго за две недели перед смертью? — спросил я, не спуская глаз с лица Альберди.

— Могу поклясться, что разговаривал!

— Но если все было так, как вы говорите, то это не мог быть Хозе Браго.

— Это был он. Я видел его лицо и говорил с ним. Я же знал его давно…

— Профессор Гомец утверждает, что последние три месяца Браго жил без мозга!..

— Это ложь! — воскликнул со страхом и возмущением Альберди.

— Гомец убежден в своем заключении. Если оно появится в газетах, положение может усложниться.

— Боже мой… Что теперь делать?..

Глаза священника были полны отчаяния, он хотел еще что-то добавить, но тихий стук в дверь не дал ему договорить.

Альберди с трудом встал с кровати и, несколько помедлив, вышел.

Немного погодя он вернулся.

— Есть сообщение от Марио, — сказал он мне усталым голосом, — он хотел бы с вами увидеться…

— Где он?! — воскликнула сеньора де Лима, вскакивая с кресла.

— У Боннара. Я поеду с вами…

— Я тоже поеду! — воскликнула сеньора Долорес.

— Ты-то зачем? — резко возразил Альберди. — Ты можешь все испортить. Подождешь здесь или, если хочешь, у да Сильвы.

— Нет. Я поеду с вами! Я не покину моего ребенка!

— И ты не боишься Боннара? — неестественно рассмеялся Альберди.

Долорес внимательно взглянула на брата.

— У тебя есть здесь кто-нибудь, на кого можно положиться? — спросила она деловым тоном. — Я хочу послать письмо да Сильве. У тебя есть бумага и конверт?

— Что ты хочешь ему написать?

Голос священника прозвучал предостерегающе.

— Ты прав. Надо себя обезопасить. Если до полуночи я не приеду в «Каса гранде», да Сильва сообщит полиции.

Альберди пожал плечами, подошел к столику, достал из ящика бумагу и конверт и, положив их перед сестрой, крикнул:

— Войди, Игнацио!

В дверях появился высокий худой паренек. В руке он держал большую широкополую шляпу, какие носят работники на плантациях, его черные глаза с интересом и уважением глядели на нас.

— Пойдешь в «Каса гранде»!

Парень с беспокойством взглянул на священника.

— Отнесешь письмо и отдашь его в собственные руки да Сильвы.

— Хорошо, падре, — послушно кивнул мальчик. — Но я должен был проводить…

— Не надо. Мы поедем на машине!

Игнацио снова забеспокоился.

— Но Марио говорил… — неуверенно начал он.

Склонившаяся над столиком Долорес резко повернулась.

— Ты видел моего сына?

— Конечно. Вы — мать Марио? — с удивлением покачал он головой.

— Да. Так Марио в институте?

— В институте, сеньора. И вы тоже хотите туда поехать? К мужу?

Сеньора Долорес не поняла.

— Мы едем втроем.

— Ну, я же говорил! А Марио боялся, что вы не позволите ему остаться с отцом…

Сеньора де Лима раскрыла рот от удивления.

— Мой муж в институте?

Игнацио вопросительно взглянул на настоятеля.

— Ну, говори что знаешь, — подбодрил его Альберди.

— Да, падре. Он там.

— Ты видел моего мужа? — спросила Долорес.

— Не видел. Но слышал, как он разговаривал с Марио.

— Ничего не понимаю. Как Карлос очутился у Боннара! Ты точно знаешь, что это был мой муж?

— Марио говорил, что это его отец. Что наконец-то они встретились.

— Что-о-о?!

— Отец Марио умер шесть лет назад, — вставил я, предполагая, что произошло недоразумение.

— Ну да. Умер шесть лет назад, — сказал он, не задумываясь. Потом, понизив голос, добавил: — Но он там… у Барта. Я сам слышал, как он разговаривал с Марио. Он там… В подвале.

Сеньора Долорес была близка к обмороку.

XI

Вместо института Барта мы поехали в «Каса гранде». Сеньора де Лима, довольно быстро взявшая себя в руки после шока, в который повергли ее слова Игнацио, категорически заявила, что прежде должна обо всем сообщить да Сильве и посоветоваться с ним. Альберди был не очень обрадован таким оборотом дела, а может быть просто не хотел встречаться с полковником и предложил, чтобы Долорес осталась с Игнацио в «Каса гранде», а мы вдвоем поехали дальше — в институт. Но моя клиентка была особой упрямой — в чем я уже неоднократно имел случай убедиться — и так долго осаждала нас своими доводами, что в конце концов мы капитулировали.