Властители рун - Дэвид Фарланд

КНИГА ВТОРАЯ

ДЕНЬ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЙ

Месяц Урожая день двадцатый

6. Воспоминания об улыбках

В тишине, под светом звезд, принц Габорн ехал по ночному Даннвуду, стараясь держаться подальше от оврагов и темных густых зарослей, где могли таиться странные существа.

Его окружали искривленные, наполовину уже облетевшие деревья. Сохранившиеся на березовых ветвях листья напоминали в темноте шевелящиеся пальцы. Плотный ковер опавшей листвы глушил перестук конских копыт.

Вскоре после наступления сумерек колдовской туман начал редеть — Радж Ахтен более не имел нужды скрывать свое войско за ею пеленой. Зато звезды над головой сияли необычайно ярко: видимо, пламяплеты пустили в ход какие-то чары, позволявшие собирать свет, чтобы армии Волчьего Лорда легче было пройти по лесу.

Несколько часов Габорн петлял, обходя основные силы Радж Ахтена и стараясь не нарваться на патрули. Ему удалось убить еще двух великанов и сразить стрелой одинокого всадника. Помимо врагов, приходилось остерегаться призраков и объезжать волшебные пруды. Рассказывали, будто в верховьях реки Вай встречались омуты, в таинственных глубинах которых обитали трехсотлетние осетры, разумом своим не уступавшие величайшим мудрецам из людского племени.

Однако принца удивляли не эти чудеса, а легендарная приверженность Даннвуда «праву» и «закону». Поговаривали, что даже облачные существа Небесных Владык редко пролетают над этим лесом. Еще реже решались углубиться в него люди, бывшие не в ладах с законом.

Согласно преданию, некогда в Даннвуд явился объявленный вне закона Эдмон Тиллерман, свирепый разбойник, бравший дары ума и мускульной силы у медведей, а потому и сам уподобившийся дикому зверю. Через некоторое время он неузнаваемо изменился. Жестокий грабитель стал поборником справедливости. Великим героем, вступавшимся за беззащитных крестьян, обиженных другими разбойниками, и защищавшим всех обитателей леса.

Ходили и другие истории, одна чуднее другой. Утверждали, будто несколько веков назад в лесу убили старую женщину. Труп закидали валежником, но старуха превратилась в странное существо из палок и сучьев, которое расправилось с убийцами. А взять разговоры о «каменных гигантах», порой выходивших на опушку и подолгу стоявших, задумчиво поглядывая на юг.

Никто не знал, почему древние даскин разорвали лес надвое, создав Опасный Провал, гигантский шрам на теле Земли. И зачем воздвигли они Семь Стоящих Камней, тех самых, что якобы «поддерживают мир»?

Было время — правда, оно миновало много веков назад, — когда Даннвуд относился к людям лучше, нежели теперь. В ту пору всякий мог путешествовать по лесу свободно. Но сейчас под сенью деревьев царила тревожная, напряженная тишина. Лес гневался на непрошеных гостей. Жар пламяплетов опалял деревья, стальные подковы боевых коней ранили почву. Солдаты и великаны шли напролом, вытаптывая все на своем пути.

Бесцеремонное вторжение армии Радж Ахтена ничуть не походило на осеннюю охоту короля Сильварреста. Жители Гередона относились к лесу с почтением. Они испрашивали у Даннвуда разрешение на охоту и делали ему подношения — саженцы деревьев, и целые кучи навоза. В прошлом году люди Сильварреста привезли с собой хворост для костров, а перед тем как вступить под лесную сень заручились благословением Биннесмана, Охранителя Земли. Войско Радж Ахтена терзало лес. Но что он мог поделать.

В ту ночь не кричали совы. Габорн дважды встречал гигантских оленей: продираясь сквозь чащу, они потрясали огромными рогами, словно готовясь к бою.

Справа от принца маршировала армия. По всему лесу распространялось возбуждение, как будто назревала буря*

Габорн слышал, что порой на головы нежелательных пришельцев падают тяжелые сучья, ветви сплетаются, преграждая им путь, а змеистые корни оплетают копыта коней, сбрасывая всадников наземь. Но стоило ли верить подобным сказкам?

Принц полагал, что лес не в состоянии остановить целое войско. Особенно, если с ним идут пламяплеты, готовые на ответные меры. Нет, Даннвуду придется смириться с насилием.

Час за часом ехал принц по лесу, и с каждой милей его все больше одолевала сонливость. Он чувствовал приятную слабость, подобную той, какую навевает пряное вино, выпитое на бивуаке у костра или приготовленный травником успокаивающий отвар из маковых лепестков.

Слипались веки. Когда, объезжая скалистый пик, Габорн перевалил через кряж и вновь спустился в долину, он уже едва ли не спал. Но тут его путь замедлился ибо повсюду, куда ни направлял он коня, дорогу преграждали густые заросли куманики.

Рассердившись, принц выхватил саблю и уже подумал о том, чтобы прорубить себе тропу, но тут же замер на месте. Из темноты послышалась брань, и звяканье металла. Прямо перед ним, сквозь ту же самую рощицу, прорубался какой-то воин в стальных доспехах. Странно, что он уловил эти звуки так поздно. Чуть ли не слишком поздно. Уж не сами ли деревья подталкивали его навстречу опасности?

Придержав коня, Габорн вгляделся в темноту, и за стеной деревьев увидел продиравшийся сквозь заросли патруль. Целую дюжину солдат.

Лишь когда они удалились на безопасное расстояние, принц позволил себе глубоко вздохнуть. Но и тогда он не двинулся с места. Долгий момент ушел у него на то, чтобы сосредоточиться и направить мысленный посыл.

— Никакого зла, — говорил Габорн лесу. — Я не причиню тебе вреда,

Лишь невероятным усилием воли принцу удалось сдержать желание пришпорить коня и опрометью пуститься вскачь. Навстречу неминуемой гибели.

— Я друг, — пытался сказать он. — Почувствуй меня. Испытай меня.

Мгновения тянулись, как вечность, но Габорн не оставлял попыток открыть Даннвуду всего себя, свой разум и сердце.

И лес откликнулся. Принц почувствовал, как в глубь его сознания медленно протянулись невидимые щупальца, опутывая рассудок, как корень оплетает камень. Он ощущал их тяжеловесную силу.

Даннвуд проник в него, добираясь до самых глубин памяти. Перед глазами Габорна замелькали воспоминания: детские страхи, испрошенные обрывки сновидений и юношеских фантазий. Все его надежды, желания и поступки.

Затем, так же медленно, щупальца начали отступать.

— Не гневайтесь на меня, — прошептал Габорн деревьям, когда, наконец, нашел в себе силы заговорить. —

Ваши враги — мои враги. Пропустите меня, чтобы я мог победить их.

Прошло еще несколько томительных долгих секунд, и тяжесть вокруг него стала ослабевать. Но принц все еще пребывал в мечтательной дреме, хотя при своей выносливости практически не нуждался в сне. Он думал о том, что привело его на север. О желании увидеть Иом Сильварреста.