Хамелеон (СИ) - Константин Николаевич Буланов

Геркан услышал в свой адрес при первом знакомстве с новым временным руководителем — Дыренковым, Николаем Ивановичем. Стоило пока еще комвзвода завершить наиболее важные дела в столице и удостовериться в отправке с Дальнего Востока обратно в 3-й полк разбитого и им же разграбленного Т-18, что должен был послужить самому Александру лабораторной мышью, как он в середине марта 1930 года отправился-таки в Ленинград. Все же еще больше откладывать представление начальству было бы вовсе некультурно. Заодно требовалось своими глазами увидеть, как идут дела на Ижорском заводе и отчего они до сих пор не спешат внедрять сварку броневых листов в свой производственный процесс. Гинзбург, вон, все уши прожужжал уже, что те машины немецкого производства, кои он имел возможность наблюдать и даже щупать повсеместно руками при прохождении обучения на курсах ТЕКО[1], сплошь имели сварные корпуса. А это давало изрядный выигрыш, как в цене танка, так и в весе боевой машины. Тот же Т-18 вполне мог сбросить около полутоны, избавь кто его корпус от каркаса и заклепок. Что при отсутствии действительно мощных автомобильных моторов было отнюдь немаловажно для танкостроительной отрасли. Причем прекрасно понимал данный факт и начальник Опытно-конструкторского и испытательного бюро. Это, пожалуй, стало единственной точкой соприкосновения их взглядов. По всем же прочим проектам они едва не разругались вдрызг. Точнее, краском раз за разом указывал на те явные ошибки, что буквально бросались в глаза при изучении очередного взятого в работу проекта, что, естественно, сильно злило автора данных разработок. Вот и оставались они раз за разом каждый при своем мнении.

Естественно, Геркан очень сильно желал высказать своему руководителю, насколько сильно он считает того самодуром. Но делать этого не стал по одной простой причине — Дыренков, выдавая мертворожденные проекты, активно закапывал сам себя. И при правильном разыгрывании данного факта Александру виделось вполне возможным со временем скинуть его с тепленького местечка начальника бюро, дабы уместиться там самому. Да, оба они являлись копиями друг друга в плане принадлежности к приспособленцам без должного образования. Разница же между ними состояла в том, что у Дыренкова имелся какой-никакой опыт ведения собственных разработок, но отсутствовало всякое понимание того, что реально необходимо армии, отчего он действовал исключительно по присылаемым из УММ указаниям, корёжа предоставляемую ему для опытов технику направо и налево. А вот Александр как раз таки мог похвастать наличием понимания необходимого войскам, при отсутствии многолетнего реального опыта ведения работ с производственными предприятиями, руководству которых, зачастую, было вовсе начхать на пожелания каких-то там сторонних инженеров. Им бы стоило объединиться, да выдать на гора какой-то общий достойный проект. Однако Николай Иванович уперся в своем нежелании вести сотрудничество и продолжил вешать бронекорпуса собственного дизайна на все, что только могло двигаться по суше, банально игнорируя при этом факт неприспособленности тех же тракторных шасси к дополнительным весовым нагрузкам. Ведь изначально проектировались они для того, чтобы тянуть грузы за собой, но никак не тащить их на себе, чего не понимали очень многие. Вот и выходили из строя подобные машины не через положенное по регламенту время, а раз в десять быстрее.

Пожалуй единственным положительным моментом, отмеченным для себя комвзвода за все четыре дня командировки в Ленинград, было посещение того самого цеха завода «Большевик», где производили танки Т-18. Существовавшее при нем конструкторское бюро тоже не сидело, сложа руки, и, помимо работ над новым Т-19, занималось модернизацией производимой машины. Правда, не всегда удачной. Так Александр, как танкист, совершенно не оценил факт демонтажа на машинах 3-ей серии механизма поворота башни, что был заменен всего двумя рукоятками, упираясь в которые стрелок отныне был обязан вращать всю тяжеленную конструкцию с солидной инерцией исключительно за счет своей мускульной силы. Зато он был приятно удивлен проводимыми тут опытами по сварке брони, хоть и выходило пока не очень хорошо, ведь делалось все вручную и методом научного тыка. Никто банально не понимал, какие параметры необходимо было выставлять в сварочных аппаратах, и каким методом выполнять сам шов, чтобы не шло коробления кромок стыкуемых листов с последующим образованием внутренних напряжений материала, приводящих к появлению трещин. И сам он этого тоже не ведал совершенно. Что в его случае означало лишь одно — следовало обождать, пока на данном поприще потребного результата добьется кто-то другой, а он пока мог бы сконцентрировать свое внимание на силовой установке и подвеске с вооружением. Тем более, что пара идей на сей счет имелись, в том числе благодаря общению с Семёном. Однако приступить к своим проектам ему довелось не сразу, поскольку над головой начальства начали сгущаться грозовые тучи, и, как это самое начальство полагало, с этим надо было срочно что-то делать.

— Высказывайте свое мнение, — обозначив тему совещания, как обсуждение в их тесном кругу проекта танка Т-12, Калиновский уставился на двух своих подчиненных, с которыми связывал определенные надежды. Он как раз получил письмо от наркомвоенмора содержащее ярко выраженное беспокойство товарища Ворошилова по поводу срыва программы выпуска танков данного типа, где между строк так и читалось — «А кто за это понесет ответственность?». Вот и Константин Брониславович желал бы знать, на кого, в случае чего, виделось реальным свалить всю вину. — Товарищ Геркан, ты первый.

— Прежде чем давать свою оценку, я хотел бы поинтересоваться. А к какому типу танков относится означенный Т-12? — сам того не понимая, задал ну очень неудобный вопрос Александр, поскольку попал им не в бровь, а в глаз. Работы над Т-12 начались за 2 года до принятия новой типизации танков, отчего этот проект действительно превратился в чемодан без ручки для руководства лишь полгода как созданного УММ РККА. И бросить уже было нельзя, так как в работы оказались вложены немалые средства, за которые требовалось держать ответ. Тем более, что тут просматривалась немалая политическая подоплека, связанная с лоббированием данного вопроса со стороны ЦК компартии УССР. И тащить его дальше в существующем виде было никак невозможно. Это понимали все, отчего в адрес ХПЗ и сыпались одна за другой рекомендации по улучшению машины, содержание которых свидетельствовало о необходимости создания, по сути, нового танка, взамен уже построенного и тестируемого. — Просто на роль общевойскового у нас метит Т-19, а в танки качественного усиления он не годится из-за слишком тонкой брони, — тем временем продолжал портить настроение своему начальству Геркан. — Оперативный? Так он для этого слишком тихоходный. Ведь прежде, чем давать свою оценку всему проекту, надо понимать, на что мне следует ориентироваться.

— Умный ты, товарищ Геркан, как я посмотрю. Так тут все умные! — едва сдержался хозяин кабинета от того, чтобы прихлопнут ладонью