Пятая пробирка - Майкл Палмер

—     Меня ничто не могло удержать, Нат, — голос Терри был таким знакомым и спокойным! — Мы доставим тебя домой в лучшем виде. Я всем рассказывал, как ты убежа­ла от этих школьных звезд на дорожке, так что теперь мне нужны твои новые подвиги.

Он погладил ее по голове и сжал ей руку.

—     Нат, нам всем очень жаль, что так получилось, — про­изнес Беренджер. — Мы очень за тебя переживаем.

—     Полицейский, который ко мне приходил... он сказал, что никто не звонил.

—     Глупости! Я даже нашел в Бостоне одного родом из Бразилии, так он сам сюда звонил.

—     Тот, что приходил... он все время порывался уйти... Было похоже, что ему на все плевать...

—     Мы звонили много раз!

—     Спасибо!

—     Доктор Санторо сказал, что ты крепкая девочка и быстро поправляешься. Он назвал это чудом. Он заверил, что твое левое легкое работает превосходно и вообще весь организм хорошо компенсирует потерю правого.

—     Мои глаза...

—     Я говорил с офтальмологом. Тебе положили тампоны, потому что роговица пострадала от холода там, в переулке. Он объяснил, что если не будет неприятных ощущений, то в самолете тампоны можно будет убрать. А прилетим до­мой — покажем тебя нашим специалистам.

Натали почувствовала движение, и через несколько минут ее уже вносили в самолет. Тампоны сняли, и она увидела Беренджера со стетоскопом, который слушал ее дыхание.

—Все идет хорошо, — сказал он.

Натали подняла руку и прикоснулась к его лицу.

—Я так и не сделала наш доклад.

—Ничего страшного, сделаешь на следующий год.

—Посмотрим. Где будет следующая конференция?

Беренджер улыбнулся.

—В Париже, — сказал он. — Теперь отдыхай. Все будет хорошо.

Как всегда, телефонное совещание совета проходило во вторник, ровно в полдень по Гринвичу.

—Лаэрт присутствует.

—Симонидис на связи.

—Фемистокл, привет из Австралии.

—Главкон.

—Полемарх.

—Призываю к порядку, — провозгласил Лаэрт. — У меня новость от Аспазии. Операция пациенту Э завер­шилась благополучно. Совместимость тканей — двена­дцать из двенадцати, поэтому понадобится минимум ле­карств, если вообще понадобится. Аспазия ожидает, что Э сможет вернуться к работе через две недели. Прогноз весьма благоприятный.

—Отличная работа.

—Прекрасно.

—Что с другими случаями?

—Говорит Полемарх. Давайте начнем с меня. На сле­дующую неделю у нас запланированы две пересадки почек, одна печени и одна сердца. Все реципиенты сер­тифицированы нашей службой, и все необходимые при­готовления — транспортные и финансовые — выполнены. В случае с почками — обе пересаживаются одному реци­пиенту. При трансплантации печени будет пересажен максимально анатомически возможный сегмент органа.

Сначала о почках: первый донор — двадцатисемилетний рабочий из штата Миссисипи, США.

— Одобрено, — ответили в унисон пять голосов.

— Второй — сорокалетняя владелица ресторана из То­ронто, Канада.

— Какого ресторана?

— Китайского.

— Одобрено, — снова сказали все и засмеялись.

— Печень — тридцатипятилетний учитель из Уэльса.

— Говорит Главкон. Кажется, мы договаривались — ни­каких учителей. Есть другие варианты?

— Насколько я знаю, нет, — ответил Полемар, — но я могу еще раз проверить. Имеется совместимость по две­надцати пунктам для Л, тридцать первого номера в вашем списке. Как вы знаете, он один из самых богатых людей в Великобритании. Не знаю, сколько он согласился запла­тить за процедуру, но, предполагая, как ведет переговоры Ксеркс, полагаю, что сумма будет значительной.

— В таком случае, — сказал Главкон, — одобряю, но да­вайте не будем создавать из этого прецедент.

— Одобрено, — отозвались остальные.

ГЛАВА 12

Государство... создает наши потребности.

Платон, «Государство», кн. II

Алтея Саттерфилд суетилась на маленькой кухне Бена, насколько ей позволял возраст.

— Не хотите ли к чаю лимона, мистер Каллахэн? У вас в холодильнике нет лимона, но у меня, к счастью, есть!

Бена впечатлила тактичность, с которой его соседка не упомянула об остальных продуктах, которые тоже отсутс­твовали в его холодильнике. Прошло три дня с тех пор, как он вернулся из Цинциннати, и восьмидесятилетняя соседка восприняла его синяки под глазами и распухший нос как сигнал к действию. «Всего лишь трещина у осно­вания, — сказал доктор Бэнкс. — Ничего делать не надо, просто постарайтесь, чтобы вас больше не били в эти мес­та». По правде говоря, Бен был благодарен старушке за заботу, хотя иногда она бывала немного навязчивой. Голо­вная боль, которая, по мнению Бэнкса, являлась следстви­ем сотрясения мозга, ослабла с восьми баллов до терпи­мых четырех и беспокоила его уже не постоянно, а лишь тогда, когда Бен шевелил головой. Он никогда не отли­чался мужеством, когда речь заходила о любом виде боли, и сейчас ее различные проявления доставляли ему массу неудобств, равно как и чувство досады от временного без­делья. Оставалось еще несколько дел, которые он должен был и хотел завершить.

—     Спасибо, миссис Саттерфилд, я выпью простой чай. Я очень ценю вашу помощь и даже не знаю, как смогу вас отблагодарить.

—     Пустяки, дорогой! Вот доживете до моих лет, тогда сами почувствуете, что значит быть кому-нибудь нужным.

«Ну это вряд ли», — подумал Бен.

Донкихотство Элис Густафсон, трудная неделя во Фло­риде, удивительное знакомство с мадам Соней, неожидан­ная помощь Скайлера Гейнса, запоминающаяся встреча на Лавровой улице и наконец идентификация Лонни Дарки­на — все это по отдельности наносило заметные царапины на защитную оболочку отрешенности и безразличия, но Беи Каллахэн все еще считал эти царапины несуществен­ными. Он сделал то, для чего его нанимали, и планировал ненадолго забиться в свою берлогу до следующего заказа. Но до этого нужно было покончить с одним незавершен­ным делом, касавшимся семьи из Конде в штате Айдахо.

—     Вы знаете, миссис Саттерфилд, — сказал он. — Я по­зволю себе попросить вас еще об одном одолжении.

—     Конечно, дорогой!

—     Мне снова надо будет уехать, и я хочу, чтобы вы кор­мили Пинкуса и поливали... э... я хотел сказать — кормили и поили Пинкуса.

—Простите, мистер Каллахэн, но, по-моему, вы не в том состоянии, чтобы куда-нибудь отправляться.

—Возможно, вы правы, но мне все равно надо уехать.

С постоянной колющей болью в боку, усиливавшейся при малейшем движении, Бен еще как-то мог справиться. Но головная боль делала, по крайней мере сегодня, поездку в Айдахо невозможной. После того как он вернулся домой, проведя шесть часов с доктором Бэнксом и рентгенологом, его навестила добрейшая Элис Густафсон с букетом поле­вых цветов. За чаем с печеньем, о котором позаботилась миссис Алтея Саттерфилд, он рассказал доктору все под­робности своей находки и последующей битвы в гараже на Лавровой улице.

—Я знала это! — воскликнула Элис, когда Бен завер­шил рассказ. — Я знала, что та женщина из штата Мэн го­ворила правду. Такие вещи чувствуешь сразу. — На ее лице появилось странное сочетание радости от доказанной пра­воты и суровой решительности. — Меня очень беспокоит оружие, — продолжала она, — хотя меня это не удивило. Там, где речь идет о незаконной торговле органами, кру­тятся огромные деньги. И многие из вовлеченных в этот бизнес не просто гангстеры.

—Большинство гангстеров, которых я знаю, позавидо­вали бы арсеналу в гараже.

—Трудно даже представить себе, о каких деньгах идет речь. В некоторых странах тот, кто отправляется за границу, чтобы ему нелегально пересадили почку, получает компенсацию от министерства здравоохране­ния до ста тысяч долларов! В конечном счете это ока­зывается гораздо выгоднее, чем оплачивать диализ[28] и другие медицинские расходы, да еще и сокращает спи­сок ожидающих трансплантации, что тоже экономит средства.

—Я думаю, что те, кому нужен для пересадки костный мозг, находятся в еще более тяжелой ситуации.

—     Совершенно верно. Процедура пересадки костного мозга — это всегда вопрос жизни и смерти. И при этой опе­рации гораздо важнее, чем при пересадке других органов, максимально возможная совместимость тканей донора и реципиента. Не удивлюсь, если окажется, что эти люди за­нимаются только костным мозгом.

—     Я тоже. Но чем бы они ни занимались, оружие, что я видел в гараже, говорит о том, что это серьезные ребята. Кстати, как вы думаете, почему эта парочка из фургона не убила Лонни и ту женщину из Мэна?

Густафсон пожала плечами.

—     Может, просто не хотели брать на себя убийство, — сказала она. — А может, они оставляют этих людей в живых на случай, если им снова потребуется провести подобную процедуру. Помните, женщина говорила, что у нее посто­янно была повязка на глазах и ей кололи какие-то лекарст­ва? Она запомнила очень мало подробностей того, что с ней случилось, поэтому и не потребовалось убивать ее.