Отметка Калта - Энтони Рейнольдс

Затем из воды возникает раздутая фигура из твердого красного металла, глубинный левиафан. Дредноут Зу Гунара. С саркофага капает черная вода и нечто, напоминающее ручейки расплавленного металла, который стекает по бронированным бокам. Кажется, будто дредноут плавится, словно темная пустота внутри пожирает материю, из которой состоит его тело.

Он все еще несет оружие, похищенное из CV427/Праксор. Символ биологической опасности во мраке пещеры выглядит светочем надежды.

— И пожиратель жизни родится во чреве Зверя, — произносит Карто, поворачиваясь к Хол Велофу. Темный Апостол указывает в сторону разлома в скале, где Хол Велоф нашел поврежденного дрона. Раздвоенный язык из сморщенной плоти облизывает неровные зубы. Хол Велоф знает, что Апостол чувствует то же, что и он.

Развороченная земля, взорванная скала. Строительство.

Вход.

— Раскрытый отворит путь, — говорит Карто, — и заблудший поведет праведников на бойню.

Хол Велоф поднимает картографический дрон. Его переполняет целеустремленность, и он швыряет машину в воду. Та погружается во тьму, красный огонек угасает, погружаясь на дно озера. Хол Велоф снова переводит взгляд на разлом, ведущий в сердце вражеского логова.

— Чрево зверя? — спрашивает он, забыв о боли от многочисленных ран.

— Мы тот клинок, что вскроет его, — обещает Малок Карто.

XXXIV

Субиако не в силах вырваться из хватки кошмара.

Он бодрствует. Ему об этом известно, но ингениум жалеет, что не спит.

Кошмар последовал за ним в реальный мир.

Благообразное румяное лицо его пожилой жены сминается, словно пергамент, оно поражено болезнью и осыпается хлопьями. Даже у детей, мальчишек, едва годящихся по возрасту для службы в Молодежной Ауксилии, следы натиска времени.

Полуодетый Субиако выскакивает из жилища и видит, что сбылось все то, чего он страшился. За стенами Ультимуса миллиарды тонн скалы, защищающей их, превратились всего лишь в тонкую, как бумага, ширму из рассыпающегося пепла и проволоки. Преграда столь хрупка, что ингениум не в силах смотреть на расплетающихся по ту сторону невообразимых созданий, темных, будто океан.

Планета шевелится и скрипит, каждый порыв порожденной пустотой бури срывает с мира материю.

Субиако кричит, но его слова уносят холодные ветры, не имеющие начала в пространстве и времени. Вокруг него тысячи и тысячи лиц, но он видит их подлинную сущность. Гниющие марионетки, которые с каждой секундой становятся все хуже. Толпа, не ведающая, насколько близка гибель.

Тук, тук, тук…

Субиако снова слышит полированные стальные когти тварей. Они пробили границы сна и идут за ним. Прерывистый звук раздираемой ткани, с которым ужасные лапы рвут измерения, отдает скрежетом в позвоночнике, и ингениум срывается с места.

Израненные лица вопросительно поворачиваются к нему. Их речь — булькающий предсмертный хрип. Он проталкивается мимо, сшибая многих наземь. Из земли, ощутив близость добычи, пробиваются влажные когти и миножьи пасти. Никто их не видит, все глухи к предостерегающим воплям ингениума.

Субиако бежит в глубины, прочь от множества ждущих смерти.

Он мчится мимо мест, где трудился с тех пор, как нашел прибежище в Аркологии Х. Бежит, пока конечности не начинает обжигать кислота, а легкие не заполняются желчью. Звери-охотники рядом. Он чувствует, что они близко, и не осмеливается оборачиваться. Зрелище парализует его, есть лишь одно спасение.

Субиако слышит позади себя голоса и не обращает на них внимания.

Наконец он добирается до избавления — циклопических врат, закрытых загадкой Заводного Ангела, и от облегчения чуть не впадает в истерику. Тут находятся гиганты — воины, чьи тела так же подверглись разложению, как и у людей наверху. Однако они вечно сражаются с силами, которые ведут плоть навстречу гибели.

Субиако игнорирует их. Они так же мертвы, как тысячи людей наверху.

Тук, тук, тук…

Нет времени. Нет.

Субиако карабкается к Заводному Ангелу, и кажется, будто крылья того тянутся навстречу, чтобы обнять. Ингениум слышит, как резко, с громогласной интонацией произносят его имя существа, чья физиология настолько изменена и усовершенствована, что их едва можно отнести к людям.

Властность и предупреждение нельзя ни с чем перепутать, однако он зашел слишком далеко, чтобы остановиться.

Субиако вбивает решение вечной загадки Заводного Ангела на вычурной клавиатуре из латуни и гагата. Запирающая печать принимает командные коды Ингениума, и механизмы двери расходятся на составляющие. Резонирующие гармонические частоты разносят пермакрит, в мгновение ока обращая его в пыль.

Опадающая завеса растворяющегося пермакрита — последнее, что видит ингениум Субиако, прежде чем его грудная клетка взрывается веером разлетающихся осколков кости.

Его мгновенно убивает массореактивный снаряд, выпущенный сержантом Анкрионом.

Тело падает с платформы перед запирающей печатью, а с другой стороны вырываются отточенные цепные кулаки, молниевые когти и громовые молоты.

XXXV

Эриэш Кигал убивает первого Ультрадесантника очередью из своего комби-болтера. Следующего сражает тоже он. Его воины расходятся. Те, кто вооружен огнестрельным оружием, заполняют пространство разрывными болтами. В воздухе носятся рикошеты и отколотые камни. Ответный огонь с хлопками отлетает от массивных пластин терминаторских доспехов. Лазерные заряды неэффективны, от массореактивных немногим больше толку.

У Хол Велофа есть только меч, и командующий вступает в бой, словно один из гладиаторов Ангрона. Если не считать нескольких Ультрадесантников, которые уже отступают, то тут мало потехи. Клинок влажный и красный, но это жидкая кровь смертных. Она капает с меча, а через дыру в заслонке, которая отделяла туннель от подземного озера, протискивается разрастающаяся громада тела Малока Карто.

Следом появляется Зу Гунара, все еще несущий в механизированных руках убийцу миров.

Известие об их приходе уже стремительно распространяется к центру аркологии.

Страх поразит сердца здешних обитателей. Они узнают, что к ним явилась смерть.

Тело Хол Велофа пылает, словно горн. Кожа дымится, а рот и ноздри заполняет гнилостный смрад серы. Похоже, что Темный Апостол не единственный, кто находится на грани преображения. Хол Велоф жаждал этого мига с тех самых пор, как ступил на Калт, и буквально ощущает вкус награды.

Эриэш Кигал и его терминаторы идут впереди, с каждой секундой поднимаясь все выше. Широкая пещера заполнена огнем. Стреляет отделение Ультрадесантников и какие-то смертные в военной форме расцветки Ауксилии Обороны. Они прячутся за наспех сооруженными баррикадами. Хол Велоф видит, что у каждого из людей где-нибудь на броне нанесен черный символ «Х». Он не понимает, что это значит, и выбрасывает из головы как несущественное.

Хол Велоф чувствует жжение в груди и видит ожоговый рубец от попадания лазера. Кожа свернулась и опалена, но он не ощущает боли. Вообще ничего не чувствует.

Туннель поворачивает и расширяется, потолок поднимается на тридцать метров в высоту. На перехват выдвигаются все больше солдат. Стрельба усиливается. Это все не имеет значения. Трое Ультрадесантников пытаются навести порядок среди немногочисленных солдат, находящихся в их распоряжении. В поле зрения с грохотом появляются две бронемашины: «Носорог» и гражданский грузовой транспортер с парой тяжелых стабберов, приваренных к примитивной турели.

Орудия «Носорога» бьют по терминаторам, и один из могучих воинов начинает шататься, когда усилившийся обстрел нащупывает слабое место. Хол Велоф удивляется, почему Ультрадесантники так долго не реагируют на ужасающую угрозу прямо у себя под носом. А затем он понимает смысл жертвы Федрала Фелла.

Ультрадесантников тут нет. Не осталось сколько-либо существенного их количества.

Стрелок «Носорога» захватывает раненого терминатора в вилку и раз за разом бьет по нему. Это удачная тактика, и в конечном итоге броню вскрывает череда пробивающих взрывов. Находящийся внутри воин разрезан на части, он мертв, и доспех заваливается набок.

Малок Карто взмывает в воздух, толчок ног с вывернутыми суставами проносит его над головами Ультрадесантников.

Темный Апостол среди них, его когтистые лапы молотят, как мечи.

Он рвет врагов на части, раздирает боевую броню голыми руками и отшвыривает куски тел прочь, будто требуху после разделки туши. Болты расплющиваются о твердую, словно железо, плоть, клинки отскакивают. Карто хохочет так, будто заполучил то, чего желал всем сердцем, и это оказалось еще чудеснее, чем он когда-либо надеялся.

Ультрадесантники мертвы, и Карто бросается на «Носорог». Водитель замечает угрозу и жмет на газ. Гусеницы бешено крутятся, но их скорости недостаточно — Карто врезается в машину, будто стеноломная гиря. Корпус «Носорога» мгновенно прогибается внутрь. Изнутри вырывается пламя, и двигатель глохнет с резким хлопком возгорания.