Стоунхендж - Леон Стоувер

– Нет, – остановил его Эсон. – Он мой.

Эйас остановился рядом, чтобы в случае чего прийти на помощь. Эсон не пытался вновь воспользоваться мечом – в ближнем бою это было неудобно, – но со всей силой налег на руку йерния, стиснувшую кинжал. Медленно, содрогаясь от усилий, поворачивал он острие от себя к йернию. Глаза Наира выкатились из орбит от ужаса и напряжения. Он изо всех сил старался отвернуть клинок, но тот приближался медленно и неотвратимо. Наконец острие прикоснулось к коже. Воин и не подумал бросить кинжал, просто сопротивлялся, пока микенец единым движением не вогнал его под ребра Наиру. Дергаясь, тот испустил дух, и только тогда Эсон вырвал из раны кинжал и отступил, давая телу упасть.

Глава 8

Интеб был жив. На голове у него была ссадина там, куда ударил топор, – но египтянин дышал. Найкери появилась как раз вовремя, чтобы увидеть смерть последнего из йерниев: она с удовлетворением смотрела на первую плату, взысканную с них Эсоном: этой мести она дожидалась так долго. И теперь, напевая под нос, девушка перевязывала голову Интеба, промыв рану прохладной водой из ручья.

Эсон устало опустился возле убитого, разминая мышцы руки.

– Они явились, когда ты ушел, – проговорил Эйас. – Следили, значит. Орали и выли, очень были уверены в себе. Они знали, кто перед ними. Интеб был без оружия, попытался бежать. Его срубили. Я вовремя свернул шею напавшему, чтобы он не добил египтянина. Мальчишки бежали. Я бросил дубинку, попал йернию в нос. Другой ударил меня. Я тоже бежал. Вверх на склон. Ты вернулся. – Он ухмыльнулся сквозь кровь и, зачерпнув воду пригоршнею, омыл лицо.

– Верни мальчишек, пусть работают, – проговорил Эсон. – Нужно сделать новые навесы.

Он подошел к Интебу и поглядел на него – египтянин лежал с открытыми глазами и недоуменно моргал.

– Йернии… – вяло проговорил он и огляделся.

– Все убиты. Но один сказал мне перед смертью… – Найкери, подняв глаза, внимательно слушала Эсона. – Что такое тевта Дер Дака? Так он сказал.

– Дер Дак – это вождь-бык одного из племен йерниев, – отвечала Найкери. – У них пять племен, пять тевт, они все время воюют друг с другом. Йернии покоряются своему вождю-быку. Тевта Дер Дака к нам ближе всех. Эти мужи пришли оттуда… Дан Дер Дак в четырех днях пути к востоку от нас. Почему они пришли сюда? Их послал Дер Дак?

– Он говорил о каком-то Темном Человеке. Это один из их вождей?

– Я о таком не слыхала, даже этого имени не знаю. Быть может, это один из их богов?

Застонав, Интеб сел.

– Хвала Гору, ты вовремя вернулся назад, – негромко проговорил египтянин. – Они мертвы?

– Мертвы, но не благодаря Гору. В пути нас остановил муж, один из здешних лесных охотников. Он видел, что йернии следят за нами.

Эсон обернулся к Найкери:

– А почему твой народ не следит за ними? О том, что опасность грозит вашим домам, вы знали, а о копи и не подумали?

– У моих родичей хватает своих дел, чтобы следить еще и за твоей копью. Мы работаем, нам нужно защищать себя. Кстати, о моем отце – ты обещал побывать у него.

– Твой отец! Твои родичи! Как я могу защищать его, их… оборонять эту копь и еще плавить олово.. одними своими руками? Я не могу отсюда отлучиться.

– Если ты не поможешь отцу, у тебя не будет больше пищи… и мальчиков, и копи. Выбирай же.

Что выбирать? Помощь альбиев необходима. Но как избавить всех от набегов кровожадных йерниев?

– Почему не остановить их набеги? – Интеб словно читал его мысли. Эсон обернулся, чтобы послушать. – Девушка говорила, что йернии раньше так себя не вели. Племена их воюют друг с другом и торгуют с альбиями. Весьма разумно. Но кто-то из них потерял рассудок и повсюду рассылает отряды. Нужно найти его и убить. Все тогда прекратится.

– Но кто виноват?

– Дер Дак! – ответила Найкери. – Кто же еще. Люди его тевты не будут воевать без приказа Дер Дака. Все йернии сражаются друг с другом – но всегда поодиночке. В такую даль они не придут без его приказа. Ступай и убей его, все неприятности прекратятся.

– И как я пробьюсь к нему через целое войско? Я могу биться с кем-то одним, но не со всеми его воинами сразу.

– Быть может, тебе не придется этого делать, – проговорил Интеб и, притронувшись к голове, дернулся. – Эти тевты с их быками-вождями словно ваши города в Арголиде…

– Ты смеешь сравнивать благородные Микены или Тиринф с этими вонючими деревнями?

– Не возмущайся, добрый Эсон. Я только сравниваю методы правления. Я жил в разных краях, и, по-моему, люди повсюду одинаковы. У них есть правители и боги, среди людей есть такие, кто убивает, есть и такие, кого убивают. Воспользуемся моим опытом.

– Я могу вызвать Дер Дака на бой, убить его и тем остановить набеги. – Он глянул на Найкери. – Твои люди понимают их речь? Йернии будут знать, что я говорю? Тот, которого я убил, вроде бы понимал меня.

– Их речь чуточку другая, отличаются некоторые слова, но тебя они поймут. Я могу сказать тебе некоторые слова, чтобы ты лучше понимал их.

– А чем они более всего гордятся? – спросил Интеб. Найкери ненадолго задумалась.

– Своим воинским умением. Они всегда хвастают этим. Тем, какие они храбрые, как быстро бегают, скольких зверей убили. Ах да – и еще, сколько у них коров и сколько их они украли. Свой скот они любят больше, чем женщин, – так о них говорят. Еще любят драгоценности – золотые гривны и бронзовые кинжалы – и выменивают их. Все они очень тщеславны.

– Ты покажешь мне дорогу, если я выйду прямо завтрашним утром? – спросил Эсон.

– С радостью. Люди Дер Дака убивали моих родичей, и я хочу видеть, как ты его убьешь.

Эйас подошел к ним. В каждой руке его было по боевому топору. С шеи свисал бронзовый кинжал, ее охватывали три витые золотые гривны.

– С тел снял, – объявил он.

– На копь пойдет, – ответил Эсон. – Теперь мы можем обойтись без щедрости Лера.

– Я возьму с собой топоры – они сделаны альбиями, – сказала Найкери. – Ты возьмешь кинжал и все три гривны. Надень их. Только воин, обладающий подобным сокровищем, имеет право вызвать на поединок вождя-быка йерниев.

– Печь, – пробормотал, поднимаясь на ноги, Интеб. – Мы забыли про нее. Плавка должна уже закончиться.

Они поспешили к печи. Интеб отгреб в сторону угли, закрывавшие углубление в дне печи. Египтянин заглянул в него, но, кроме пепла, ничего не увидел. Эсон схватил кусок мокрой шкуры, обернул ее вокруг руки и стал шарить на дне углубления. Раздалось шипение, и он извлек оттуда нечто… потом уронил, чтобы не обжечь пальцы.

Перед ними потрескивал диск серебристого металла, с плоской поверхностью и округлым дном, плотный и увесистый.

– Олово, – проговорил Эсон. – Наконец. Это может быть только олово.

На рассвете следующего дня Найкери с Эсоном оставили дом Лера. Накануне старик сначала не слушал их и был исполнен решимости немедленно уводить племя в более безопасное место. Найкери то кричала, то просила, и наконец он прислушался к ее доводам. По слепоте ему было бы лучше остаться в знакомом доме… так он и рассудил в конце концов. Если Эсон победит Дер Дака, набеги прекратятся и альбии смогут жить в мире. Лер хотел в это поверить и дал себя убедить.

Из-под земляного пола вырыли несколько сундуков. Лер принялся искать в одном из них и отложил в сторону небольшой камень, поверхность которого была изрезана формами для отливки из меди топоров и тесел. Потом из сундука появилась шапка с вырванным из гнезда плюмажем, подбитая кожей. Когда ее выменяли, Лер уже и не помнил. Для благородного воина она, в общем-то, не годилась, но выбирать было не из чего. Эсон получил также толстую кожаную куртку и круглый йернийский щит. Но у него был меч – он один перевешивал все остальное.

Найкери вела Эсона через болотистые торфяники, по тропе, протоптанной целыми поколениями. Ночью шел дождь, и воздух пах прелью и вереском. Над поляной беззвучно кружил сокол, потом сложил крылья, камнем упал вниз и вновь взмыл, унося в когтях зверька. Солнце грело, но воздух оставался прохладным – в такой день хорошо путешествовать. Эсон напевал себе под нос. Найкери шла впереди, неся мешок с припасами, взятыми в дорогу. Она шагала ровно и размеренно, ноги не знали усталости, упругий зад оттопыривал юбку, колыхал полосы шерсти, сбегавшие от пояса вниз. Глядя на все это, Эсон ощутил желание, давно не знавшее удовлетворения.

Когда солнце поднялось высоко, они свернули с проторенной тропы и спустились к небольшому ручью – где можно было поесть и попить. Не говоря ни слова, она передала ему кусок вяленного на солнце мяса из своей поклажи. Он прожевал и зачерпнул воды из ручья, чтобы запить. Они ели молча. Подняв глаза, Найкери поймала на себе его взгляд. Эсон отвернулся.

Эсон знал о мире многое, но многое в нем оставалось тайной. И поступки женщин всегда останутся ею. Найкери оттолкнула его ночью, а сейчас, днем, позвала сама.

Покончив с делом, он отправился омыться. Найкери медленно приводила в порядок одежду. Эсон хотел идти дальше, но она не поднималась с умятой двумя телами травы.