Полное собрание стихотворений - Константин Случевский

Новгородское предание

Да, были казни над народом...Уж шесть недель горят концы!Назад в Москву свою походомСобрались царские стрельцы.

Смешить народ оцепенелыйИван епископа послал,Чтоб, на кобылке сидя белой,Он в бубны бил и забавлял.

И новгородцы, не переча,Глядели бледною толпой,Как медный колокол с их вечаПо воле царской снят долой!

Сияет копий лес колючий,Повозку царскую везут;За нею колокол певучийНа жердях гнущихся несут.

Холмы и топи! Глушь лесная!И ту размыло... Как тут быть?И царь, добравшись до Валдая,Приказ дал: колокол разбить.

Разбили колокол, разбили!..Сгребли валдайцы медный сор,И колокольчики отлили,И отливают до сих пор...

И, быль старинную вещая,В тиши степей, в глуши лесной,Тот колокольчик, изнывая,Гудит и бьется под дугой!...

Корона патриарха Никона

Ф. М. Маркову

Есть в Патриаршей ризнице -в МосквеСреди вещей, достойных сохраненья,.Предмет большого, важного значенья,Дававший пищу некогда молве,Теперь в нем смысл живого поученья,И этот смысл не трудно уловить...

Корона Никона! В ней – быть или не бытьЦарева друга, гордого монаха,В ней след мечты, поднявшейся из праха;И так и чувствуешь какой-то смутный страх,Как бы стоишь у края грозной кручи...Двум бурям не гудеть из той .же самой тучи,Двум солнцам не светить на тех же небесах!

И так и кажется: с церковного амвона,Первовестителем духовного закона,Он, Никон, шествует народ благословить;Покорный причт толпится; услужитьТоропится... На Никоне корона!Вот эта самая! По узкому путиВ неясном шепоте проносится толпою,Что будет летописью, быв сперва молвою:«Смотри, смотри! Бес вышел мир пасти!Два ценные венца несет над головою,Их будет семь! Он в злато облечен,Идет святителем, в нем бес неузнаваем,В святом писании он назван Абадонн...Слыхали ль? Нет? В ночи к палате царскойКольчатым змеем бес по лестнице всползал,Играл с венцом царевым, проникалВ синклит духовный и в совет боярский...Смотри, смотри, как шапка-то горит!Царев венец на ней не по уставу!То бес идет! Ведет свою ораву,Он тех прожжет, кого благословит»...

Молва, молва! В твоем ли беспокойномЖивом сознанье слышится порой,В намеке быстром, в помысле нестройном,Призыв набатный силы вечевой!В твоем ребяческом и странном измышленьеГорит в глубокой тьме, в таинственном прозренье,Сторожевая мысль по дремлющим умам!Созданиям молвы, как детям в царство бога,Открыта издавна широкая дорогаДо недр истории, ко всем ее мощам...

Корона! Шутка ли? Забытая, немая,Объята грезою несбывшегося сна,Она лежит теперь безмолвна и пышна,Того, что думалось под ней, не разглашая.Вокруг оглавия поднялись лепестки,Блестя алмазами, высоко проступилиИ царственным венцом отвсюду окружилиМонашеский клобук, зажав его в тиски.

В ней мысль воплощена, рожденная недаром!Отвага в ней была и на успех расчет...В ней были мор и смрад, и веяло пожаромВсего того, чем силен стал народ!В ней что-то чуждое воочию слагалось:К родной нам церкви язва присосалась,Опасным замыслом был мощный ум объят,Годами бед и зол неслыханных чреват.

Но где-то там, внизу, в толпах, сознали рано,Стихийной силою всей чуткости своей,Что может изойти из гари и туманаДвух перевившихся в единое огней!Борьбой неравною народ мог быть осилен!Как с патриархом быть – он сам пути нашел:Ведь Никон – еретик, он книги перевелНеверно с истиной, в них ряд улик обилен, —И Никон пал, и начался раскол...

Народ метет порой великим дуновеньем...Наскучив разбирать, кто прав и кто велик,Сквозь мысли лживые, с их долгим самомненьем, —Он продвигает вдруг свой затемненный лик:«Я здесь, – гласит тогда, – и вот чего желаю!Вот это, – молвит, – мне по сердцу, по плечу!Чего мне надобно, ясней других я знаю,А потому-то вас, как грезу сна, свеваю,Вас, жаждущих того, чего я не xoчy!»

Народ... Народ... Он сам сложил свое былое!Он дал историю! В ней все его права!Другим успех и мощь в том или в этом строе,Жизнь в наслоениях, законы в каждом слое,Призванья пестрые... Но нам нужна Москва,Москва единая над неоглядной ширьюРазбросанных везде рабочих деревень,Нам, нам, – нехитрый быт, родных поверий сеньИ святость догмата, с Каноном и Псалтырью!Нам песня, полная суровой простоты,И дни короткие, и жгучие метели,И избы дымные, и жесткие постели;Несдержанный разгул, безумные мечты...Нам заповедный труд томительных исканий,Особый взгляд на все, на жизнь, на смерть, на честь...

Но у кого же, где в годины испытанийМы силы черпаем, которые в нас есть?Чей голос слышится, когда, гудя громами,Война кровавая струит свинцовый дождь?!Народ несет хоругвь отборными сынами, —Чтоб закрепить могильными холмамиЖивой своей души испытанную мощь!

Народ давал руля, когда в глухих порывахТяжелых смут, среди кипящих волн,Случалось проводить в бушующих извивахСтремнин губительных наш заповедный челн...И будет так всегда...

О! Кто ж вести возьметсяНарод на новый путь неясных благостынь!И что дадут ему за то, что отберется?Что тронет сердце в нем, и чем оно забьетсяНад усыпальницей развенчанных святынь?Кто душу новую, из новых сочетаний,Путем неведомых и темных волхвований,Как вызов божеству, на русский люд соткет,И этой новою, улучшенной душоюНаполнит в нем все то, что станет пустотою, —И что же, что тогда заговорит народ?..

Село Филемониха

(Ростовское предание)

Задумались яновцы... Горе стряслось!Досталась победа Ростову!У яновцев ратное дело – хоть брось!Ростовскому князю побить их пришлось, —Ушли подобру-поздорову...

А хуже всего, – это стыд у людей, —Ростовский княжой воеводаБез Фили, красавицы-дочки своей,Седлать не подумает ратных конейИ делать не станет похода.

А дочка – куда как она хороша!На людях не в меру спесива,А в битве, когда разгорится душа,Красавица тяжким концом бердышаКрошит и изводит на диво.

Взрастала – ребятам грозою была,На них расправляла ручонки,А выросла – косы и облик челаНе ферязь жемчужным кольцом обвила —Сдавила их сталь ерихонки.

Один был у Фили от детства дружок,Товарищ всем ратным забавам,Даренный родителем пес Ветроног;Чутьем за три поприща слышать он мог,А силою – царь волкодавам.

У яновцев только и речи о том:Как быть им для нового боя?И шлют, недовольные князем-отцом,В далекие страны гонца за гонцом,Чтоб княжича звать – Улейбоя.

Приехал к ним княжич и сделал почин;Он ратное дело исправил,Он войско устроил, он выстроил тын...И едет разведать по утру один:Кого где ростовец поставил?

Играет откормленный конь под уздой;Сверкая доспехи бряцают;Неладится княжичу! Сам он не свой:И грезится, словно в лесу, за листвойВсе девичьи лики мелькают...

С досады коня своего горячит,А видит все то же да то же!Вот смотрит: поляна, конь ратный стоит,И ратник под кущей черемухи спит,И пес подле них на стороже!

Залаял проклятый!.. То Филя! ОнаВскочила, готовится к бою,В седле очутилась, звенят стремена...А кудри так густы, а грудь так пышна —Глаза проглядеть Улейбою!

«На меч мой, – кричит он, – я сдаться xoчy!»А Филя коня поднимает,Давно бы дала она волю мечу,Да только вот кудри ползут по плечуИ ей разобраться мешают?

Да только вот солнце слепит, и невмочьБлистает доспех Улейбоя, —Тесна ей кольчуга в плечах – как помочь?И пятится конь боевой – тянет прочьОт злого, нежданного боя.

И к стремени ластится пес, норовитСкорее подальше убраться,На диво ему, если Филя молчит!Поджал он свой хвост, скалит зубы, ворчит,А лаем не смеет сказаться!

И как это сталось? Пошли наутек,Как будто бы сами собою,И конь златогривый, и пес Ветроног,И храбрая Филя... Им вслед ветерокБежал над помятой травою;

С лазоревых цветиков шапки долойСрезались краями копыта,Чтоб кланялись Филе, с ее красотой,Пристыженной тем,' что не пышной фатой,А тяжкою сталью покрыта;

Что сил нет управиться с буйным конем,Что повод коню отпустила;Что мчалась, зардевшись мечтой-забытьем,Боясь оглянуться, и в бегстве своем —Победу с собой уносила!

Был сговор и свадьба... Веселье пошло,Как княжича с Филей венчали!В селе новый терем глядел так светло,В нем пир шел горою – и это селоС тех пор Филемонихой звали!

Витязь