Беспредельщик (СИ) - Штогрина Анна

Подошла к двери и, игнорируя оглушающий пульс в висках, распахнула дверь.

Большое помещение ангара было пустым. Несколько старых кресел и диванов стояли возле грязного стола. Металлические стены кое где были увешаны дешевыми постерами голых девушек. Разворотами из журналов. Фотками машин. Audi, BMV, Porshe…

Porshe 718 Cayman S. Я точно узнала эту машину бордового цвета со стальным напылением. Тюнингованную на заказ. Это было фото моей машины.

Странно, когда он успел его сделать…

Я прошла вглубь ангара. Тяжелый запах витал в воздухе. Это логово мужиков. Их закрытый мир. Их холостяцкая аура чувствовалась в каждой детали скупого интерьера. Разбросанные ключи, разобранные моторы машин, пыльные панельные телевизоры, которые вероятно служили стульями, когда здесь собирались большие компании.

Я прошла насквозь до следующей двери и вышла на свежий воздух.

На миг замерла на пороге, не веря своим глазам.

Под открытым небом был сооружен странный спорткомплекс.

Огромные турникеты, кривые лестницы, брусья, расставленные в хаотичном порядке портовые контейнеры двадцатитонники. Практически все поле было заставлено разными металлическими сооружениями, назначение которых для меня было загадкой ровно до тех пор, пока я не разглядела фигуру мужчины.

Ох, черт!!!

Это ведь Платон.

То, что я увидела ввергло меня в транс. В шок от того, что он делал.

Оказалось, нет хаоса в расположении всех сооружений.

Это полоса препятствия для тренировки паркура.

Самойлов в одних брюках с обнаженным торсом предстал перед моим ошалелым взглядом.

Мужчина меня не видел, стоял в нескольких метрах от меня спиной.

Ёоо! А спина то у него вся забита татуировками. И плечи и руки. Наверное и грудь, но я не видела. И татуировка не банальные вензеля или зековские купола. Рисунки на его теле — четкая механика. Словно с него содрали кожу, а под ней он оказался роботом.

Шарниры на плечах, провода вместо ребер, стальной канат на позвоночнике. И при каждом его движении этот цельно прорисованный механизм оживал и слаженно работал.

Без одежды он оказался еще более загадочным и мистическим, чем в ней.

Его мышцы налитые и словно прорезанные на подсушенном теле напрягались вместе с прорисованными деталями механизма.

Фигура Платона с широкими плечищами и накаченной спиной смотрелась ужасающе. И на руках бицепсы и трицепсы были словно сшиты выпуклыми венами уходящими до самых кистей рук.

У меня аж во рту пересохло от разглядывания этого дикого мужика. Терминатора.

Самойлов сделал несколько длинных прыжков и вцепился руками в круглые брусья. Раскачался, провернул сальто в воздухе и перехватил прут лестницы. Быстро перебрал все ступени руками. Подтянулся ногами. Сделал четкий подъем-переворот. Несколько раз туда-обратно. Затормозил ноги над головой, удерживая их стальным прессом. Повис на коленях и выгнулся в обратную сторону. Раскачался до перекладины и перехватил ее руками.

Спустил ноги и спрыгнул на землю. А потом я окончательно охренела, когда он отпружинил от земли и легко запрыгнул на двухметровый контейнер. И сделал на нем несколько сальто вперед, прошелся на руках, держа ноги ровно кверху. И ловким сальто спрыгнул с двухметрового контейнера.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он скрылся из вида. А я все не могла дышать. Так и стояла окаменев.

Нихера ж себе!

Самойлов — паркурщик.

Один из этих психов, что лазиют по заброшенным стройкам, прыгают по домам, перепрыгивают с крыши на крышу многоэтажек, как белки-летяги.

Он, как чокнутый человек — паук, идеально владел своим телом. Вытворял трюки покруче профессиональных акробатов.

Это было невероятно круто наблюдать. Еще и в его исполнении.

Платон вышел из-за металлической стенки контейнера и заметил меня.

Грудь у него была чистая. Без этих механических татуировок.

От этого его идеально очерченные мышцы были четче видны. И квадраты груди с маленькими точками темных сосков и плоский живот с решеткой пресса. Он тяжело дышал, восстанавливал дыхание, пока шел ко мне. Вблизи я заметила как на солнечном сплетении у него блестят капли пота.

Привычным движением Платон заправил челку назад, чтоб не лезли волосы в глаза. Но от хотьбы несколько черных прядей все равно выбивались и прикрывали справа его скулу. От этого его вид был слегка небрежным и невероятно сексуальным.

Я аж потопталась на месте, чувствуя, что с каждым его шагом узел внизу живота сильнее затягивается и тянет.

Самойлов определенно очень возбуждал меня.

Чем ближе подходил он, тем дальше отходила я. Уперлась спиной в стену ангара.

Стояла нешевелясь, словно пригвозденная его ядовитым зеленым взглядом.

Платон не остановился на безопасном расстоянии. Подошел ко мне вплотную. Навис надо мной теневой тучей, заслоняя яркое солнце. Он резко уперся рукой над моей головой. И я оказалась в капкане из его тела. Он пах потом и кожей. Без отдушек и духов. Его естественный запах был охренительный. Чистейший мужской феромон.

Мне показалось, что даже голова пошла кругом.

Самойлов наклонился ко мне так низко, что я увидела ямочку под его выпирающим кадыком. Руки в механических чертежах татуировок зажали меня ближе к голове.

Платон зарылся носом в мои волосы и шумно втянул мой аромат. О, я чуть не растеклась лужей услышав возле самого уха его уже спокойное дыхание.

— Пришла таки. Не выдержала, — его низкий гортанный голос вызвал мурашки на коже и какой то озноб.

— Платон…я хочу поговорить. Извиниться за то, что я сказала на крыше, — промямлила я, с трудом справляясь с нахлынувшим возбуждением.

Он чуть отклонился и посмотрел в мои глаза.

Так близко наши лица…

Я видела его длинющие ровные ресницы иссиня черного цвета. От их длинных теней его зеленые глаза казались еще больше. Ровный нос и гладкую кожу щек, которая на скулах темнела щетиной, покрывающей волевой подбородок. Я нервно облизнулась, когда глянула на его упругие чувственные губы. Такие манящие.

Они изогнулись в едва уловимой насмешке. Только уголки дрогнули.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нет, Лили. Ты пришла не извиниться… ты пришла, чтоб я тебя трахнул. Так ведь? — тише проговорил он, и меня коснулось его пряное кофейное дыхание.

Я промолчала. Он усмехнулся явнее. Уже его губы растянулись шире и циничнее.