Меч Шаннары - Терри Брукс

Мениону пришлось признать, что уже слишком темно для поисков, и он покрутил головой, высматривая подходящее место для ночлега. Заметив пару высоких сосен, которые лучше всего подходили для укрытия, он двинулся к ним. Эта рыскающая тварь с севера без труда могла бы заметить любого путника, остановившегося на открытом месте. Мениону оставалось только надеяться, что у братьев хватило ума найти на ночь укрытие понадежней. Он положил мешок и оружие у ствола сосны и пробрался под полог низко свисающих ветвей. Изголодавшись за два последних дня, горец доел последние припасы. У долинцев, наверное, тоже уже ничего не осталось, подумал он. Все так неудачно сложилось. Вслух обругав злую судьбу, Менион завернулся в мягкий плед и тотчас заснул. Огромный меч Лии лежал рядом с ним, тускло поблескивая в лунном свете.

Ничего не подозревая о странных событиях, что произошли этой ночью на берегу Серебряной реки, Менион Лия проснулся утром уже с новым планом. Чем тащиться вдоль края леса, он лучше пересечет луга наискосок, ориентируясь на северо-восток, — так ему будет гораздо проще нагнать долинцев. Они ведь пойдут на восток к Анару по берегу Серебряной реки, значит, где-нибудь выше по течению их пути обязательно пересекутся. Менион зашагал через низины, стараясь держаться восточного направления. Он решил, что, если, выйдя к реке, не найдет никаких следов долинцев, он просто пойдет обратно — вдоль берега, вниз по течению. Горец также надеялся, что ему удастся раздобыть что-нибудь на ужин. Он бодро шел вперед, то насвистывая, то напевая себе под нос, заранее радуясь будущей встрече с потерявшимися друзьями. Он почти что воочию представлял себе выражение недоверия на хмуром лице Флика, когда тот увидит, что принц нашелся. Менион шел быстро и ровно — свободным, размеренным шагом опытного охотника и следопыта.

Мысли Мениона все возвращались к событиям предыдущих дней, и он много раздумывал над услышанным от Шиа. Он знал очень мало об истории Больших Войн, о Круге друидов, о загадочном появлении так называемого Ведуна-Владыки и о его уничтожении объединенными силами трех родов. К своему стыду, горец почти ничего не знал о Мече Шаннары — оружии, что уже много лет было символом свободы, обретенной воинской доблестью. И теперь оказалось, что этот Меч по праву рождения принадлежит никому не известному сироте, полуэльфу-получеловеку. Это было так странно, что Менион до сих пор не мог представить Шиа в подобной роли. Он инстинктивно понимал, что здесь не хватает чего-то важного, очень важного для разгадки тайны легендарного Меча. И без этого «чего-то» три друга были столь же беспомощны, как листья, гонимые ветром.

И еще Менион понимал, что сам он принял участие во всем этом не только из-за дружбы с Шиа. Тут Флик был прав. Даже теперь горец не смог бы объяснить, почему он дал себя уговорить отправиться в это рискованное путешествие. Он знал, что принц Лии должен быть совсем другим. Знал и то, что его интерес к людям всегда был поверхностен, он никогда не пытался понять, что значит справедливо управлять страной, где слово монарха — единственный закон. Но Шиа всегда верил в него и уважал. Значит, с ним все-таки можно иметь дело, хотя до сих пор он не сделал ничего достойного, так… бурные приключения, дикие выходки.

Ровная травянистая низина сменилась изрытой, бесплодной землей, то резко вздымающейся невысокими бугорками, то обрывающейся вниз, в узкие, похожие на рвы лощины. Идти стало трудно, а местами — так просто опасно. Менион тревожно глядел вперед, не покажется ли ровная земля, но даже с вершин крутых холмов ничего утешительного не видел. Он упрямо тащился вперед, как будто не замечая неровностей почвы, и только тихо ругал себя за то, что решил идти этой дорогой. Мысли его беспорядочно блуждали, вдруг горец услышал какой-то звук. Менион прислушался — тишина, и он решил, что это ветер или ему просто показалось. А через мгновение звук раздался снова — чистый, нежный женский голос. Песня, далекая и приглушенная. Менион зашагал быстрее, уверенный, что ему чудится, но с каждым его шагом сладкий зовущий голос становился все громче. И вскоре чарующая песня переполнила самый воздух радостным, необузданным разливом чувства, проникая в глубины сознания горца, зовя к себе, пробуждая неистовое желание стать таким же свободным, как песня. На мгновение Менион задумался, что может делать здесь женщина, в этих унылых низинах, откуда до ближайшего поселения было несколько миль, но песня рассеяла все сомнения тихая, доверительная, она шла от самого сердца.

С вершины абсолютно голого холма, слегка возвышающегося над другими, Менион увидел ее. Девушка сидела под маленьким скрюченным деревцем с длинными, искривленными ветвями, похожими на корни ивы. Совсем молодая, очень красивая, — очевидно, здесь был ее дом, так светло она пела, не замечая ничего вокруг. Менион, широко улыбаясь, направился прямо к ней. Она улыбнулась в ответ, но даже не двинулась поприветствовать его и не прервала песню — радостные переливы мелодии разносились над бесплодной землей. Принц Лии остановился в нескольких шагах от девушки, но она махнула рукой, приглашая подойти и сесть рядом. Именно в этот момент что-то шевельнулось в сознании Мениона, какое-то шестое чувство: странно, что юная девушка запросто приглашает незнакомца сесть рядом с ней. Для беспокойства не было никакой причины, кроме разве что инстинктивного недоверия опытного охотника ко всему, что находится в неестественном для себя месте и в неподходящее время. Как бы там ни было, что-то заставило горца остановиться. В тот же миг и девушка, и ее песня исчезли, как будто растаяли в воздухе. Менион остался один на один со странным деревом на голом холме.

Принц замешкался, не в силах поверить своим глазам, потом отшатнулся прочь. Но пока он медлил, рыхлая земля разверзлась, обнажив искривленные толстые корни, причудливо переплетенные между собой. Корни обвились вокруг ног горца и крепко держали его. Менион рванулся изо всех сил, стараясь освободиться. Все это показалось ему просто смешным, но лишь на пару секунд, — подергавшись, он так и не смог вырваться из цепких объятий. Ситуация складывалась более чем странная, особенно когда Менион поднял глаза и увидел, что ранее неподвижное дерево тянет к нему свои скрюченные ветви, утыканные по краям маленькими, но грозными шипами. Теперь уже окончательно пробудившись от чар, Менион одним движением скинул на землю мешок и лук и выхватил из ножен огромный меч. Он понял, что девушка и песня были просто иллюзией, приманкой, чтобы завлечь его сюда, где это зловещее дерево могло до него дотянуться. Горец отчаянно рубил по корням, держащим его, но дело шло медленно. На мгновение его охватила настоящая паника — принц вдруг подумал, что не успеет вовремя освободиться, но тут же отбросил прочь эту предательскую мысль и закричал, вызывая мерзкое дерево на бой. Когда ветви приблизились, Менион, дрожа от ярости, обрубил несколько цепляющихся отростков. Дернувшись, как от боли, дерево отступило. Менион понял, что в следующий раз ему надо постараться попасть в нервный центр этой растительной твари. Но у дерева, похоже, было на этот счет свое мнение; оно подтянуло ветви к стволу, потом резко выбросило их все одновременно, забрасывая плененного путника тонкими шипами. Некоторые пролетели мимо или отскочили от плотной рубахи, не причинив вреда, но некоторые вонзились в руки и лицо и застряли там. Менион почувствовал легкое жжение и попытался стряхнуть их, одновременно отбиваясь от новых атак дерева. Тонкие шипы только ломались, а кончики оставались под кожей. Потом юноша почувствовал сонливость, странную заторможенность и тут же понял, что в шипах содержится какое-то опьяняющее вещество, — растение усыпляет пленников, а потом без труда пожирает беспомощную жертву. Горец отчаянно боролся с этой сонливостью, растекающейся по всему телу, но вскоре упал на колени, не в силах больше сопротивляться. Он понял: дерево победило.