Черное белое - Наталья Андреева

— Сонечка…

— Я тебя очень, очень, очень люблю.

— Милая… О, Господи!

Теперь рыдает она. Валерия. В палату заглядывает тетя Тоня. Пугается:

— Что? Что случилось?

— Все в порядке, тетя Тоня, — всхлипывает Валерия. — Папу вспомнили.

— Папу? — Как он умер? Я этого не помню.

— Утонул в реке. Ты сидела на берегу.

— Я все видела?

— Да.

— Кричала? Звала на помощь?

— Конечно!

— А может, не звала? Ты ведь знаешь, как все было.

— Я… О, Господи! Что сегодня такое? У меня голова болит. Может быть, я пойду?

— Нет. Не уходи. Ты обещала!

— Сонечка…

— А ты? Расскажи о себе. Где ты работаешь?

— Я? В паспортном столе. А раньше работала в фотостудии.

— Понятно. А мама? Кем работала мама?

— Она преподавала музыку. В школе.

Звонит мобильный телефон. В сумочке у старшей сестры. Кто бы это мог быть? Валерия косится на нее, отвечает короткими, отрывистыми фразами:

— Нет. Я в больнице. У Сони. Не могу ее сейчас оставить. Пробуду здесь до вечера. Понимаю. Тебе лучше приехать сюда. Да. Обещала. Не могу. Это не последний шанс. Жду.

— Кто это, Лера?

— Один человек.

— Тот самый?

— Что?

— Тот самый мужчина? Из-за которого мы…

— С чего ты взяла?

А ты чего так испугалась? Слезы сделали тебя мягче, податливей. А ты, оказывается, не из железа, старшая сестра! Ты человек. Че-ло-век!

— Лера, ты не могла бы принести мне наркотики?

— Соня!

Пробный шар. Мимо лузы. Ударился о бортик и отскочил на середину. Бездарность! Сколько учили тебя играть в бильярд, и никакого толку! Бездарность!

— Где я играла в бильярд?

— Соня, какой бильярд?

— Значит, это было после. После того, как я ушла из дома.

Это надо запомнить. Надо шаг за шагом восстановить потерянные годы. Или выдумать.

— Значит, ты будешь меня сторожить? И не дашь никаких наркотиков.

И тут… Сестра воровато оглядывается. И шепчет:

— Если будешь хорошей девочкой, и поедешь, куда скажут…

— Куда?

— В другую больницу.

— А там что? Ты будешь приносить мне наркотики?

— Если ты очень этого хочешь. Если тебе так плохо.

— Да я без них умру! Не хочу я так жить! Не хочу!

— Соня!

— Хорошо, хорошо. Я вижу: ты человек. Ты моя сестра. Все правда.

А дальше… Дальше поток воспоминаний. Валерия рассказывает о детстве. О городе, где они жили. С Соней. С какой? С ней? Надо запомнить. Или вспомнить. Она — Софья Алексеевна Летичевская тысяча девятьсот семьдесят восьмого года рождения. Валерия говорит, говорит. Без остановки. Так проходит час.

— Может быть, мы погуляем, Сонечка? Дождь кончился.

Ах, да! И в самом деле: кончился дождь! А с утра лил как из ведра! Все ближе к настоящей осени. Погода переменчива: то дождь, то солнце. Какое сегодня число? Август кончился. Начался сентябрь. А она этого даже не заметила!

— Я принесла тебе теплую кофту. Пойдем. Тебе надо погулять.

— Ну хорошо. До обеда.

Они выходят на улицу. Валерия суетится, поддерживает сестру под локоть, выказывает участие и сестринскую заботу. Неплохо у нее получается. Они медленно огибают здание больницы. Лавочки мокрые от дождя. Сестра невольно морщится:

— Сыро. Сесть нельзя. Но ничего. Мы походим тут, посмотрим на цветы.

Цветы! Соня задерживается у клумбы. Сестра трогает за рукав:

— Пойдем же!

— Смотри, какие они красивые…

— Нет!

— Что такое? В чем дело?

— Ты и цветы… Нет… Мне что-то нехорошо.

Теперь уже она поддерживает старшую сестру. Валерия сегодня ведет себя странно. Особенно возле этой клумбы. А нервы у нее не в порядке! Получасовая прогулка заканчивается, когда из-за угла выходит мужчина, среднего роста, широкоплечий, темноволосый. Это же… Следователь Жуков! Олег Максимович. Старшая сестра моментально меняется в лице.

— Добрый день, — здоровается следователь. — Гуляете? Это хорошо.

— Прогулка уже заканчивается, — деревянным голосом говорит Валерия.

Похоже, надо дать им минуты три для объяснения. Она отходит к клумбе, делает вид, что любуется цветами. Ха-ха! Чем там любоваться? Прошел дождь, астры прибило к земле. А георгины просто отвратительны! Валерия негромко говорит:

— На чем ты приехал? — Так и есть: они на ты.

— На машине.

— На какой машине?

— На «Вольво».

— Ты что, с ума сошел?!

— Возьми себя в руки. Ничего не будет. Как она?

— В порядке. Лучше, чем ты думаешь. Она не глупа. Поэтому будь осторожнее. — И к ней: — Соня, пойдем в палату? Скоро обед.

Какой сладкий голос! Не надо себя выдавать. Было бы очень интересно послушать их разговор дальше. Но она велела следователю быть осторожным. «Я не глупа. Я хочу вернуться к прежнему. Я хочу денег, хочу свободы, хочу наркотики. Меня не устраивает такая жизнь. Надо их обмануть».

— Лера, я очень устала. Хочу есть. И спать.

— Хорошо, милая.

— Только ты не уходи, пока я не усну.

— Хорошо.

Переглядываются. Следователь, похоже, раздражен, но выбора у него нет. Поднимаясь на крыльцо, Соня улавливает сказанную им фразу: «Мне срочно надо с тобой поговорить. Очень срочно!»

Обед. Требует принести его в палату. Теперь нельзя дать им шанс остаться наедине и объясниться. Хоть какая-нибудь информация. Срочно. Нужна.

— Ну как? Вкусно? — Утвердительный кивок. А на самом деле отрава, потому что пища кажется пресной. Никакого стимула. Как они все живут? Глупцы! Человечество должно снять табу и почувствовать, наконец, что такое настоящее счастье! Ну ничего, до этого еще дойдет!

— Сонечка, тебе надо принять лекарство.

Так выпьем же за прозрение человечества! Снотворное, конечно. Сонечке надо поспать. Но не в этот раз. Не в этой жизни. Послушно берет таблетку, делает вид, что глотает, потом выплевывает тайком. Эти двое поглощены друг другом. Ничего не заметили. А Сонечка — деточка, бедняжечка. Она допивает компот, ложится и закрывает глаза.

— Я приеду к тебе завтра. Ты проснешься, и я буду рядом. Спи, милая. Вечером посмотришь телевизор. Тетя Тоня о тебе позаботится.

Да уж! Она позаботится! Получится или не получится? Сколько они смогут вытерпеть? Пять минут? Десять?

— Кажется, уснула, — негромко говорит старшая сестра.

— Пойдем?

— Погоди. Как это будет выглядеть? Еще несколько минут. — Целуются, кажется. Пауза, прерывистое дыхание людей, которые соскучились друг по другу и соединились в страстном поцелуе.

— Она точно спит?

— Смеешься? Это сильное снотворное.

— Лера, я поверить не могу!

— Во что?

— Неужели он убит? Этот Мошкин? Ты представить себе не можешь, как это все осложняет!

— Отчего же? Могу.

— Милиция ищет труп. А что будет, если они его найдут? Кого в первую очередь будут подозревать? Наследницу! Или тебя.

— Меня?

— Думаешь, им трудно будет проверить некоторые факты из биографии Сони? Не смеши! Все настолько прозрачно, что…

— Значит, они не поделили наследство…

— Это версия, которая первая возникнет у следствия. Деньги, огромные деньги. У него не было ни малейшего повода исчезнуть бесследно. Он мертв, Лера. Мертв. Какое отношение ты имеешь к его смерти?

— Никакого.

— Мне-то не ври! Я тебя хорошо знаю. Ты можешь потом и не вспомнить, что натворила. Я вынужден задержаться в Москве. Потому что ты подставила под удар и меня. Если бы я только знал…

— Перестань! Никого я не подставляла! В любом случае, надо идти до конца. Нет трупа, нет убийства. Он просто сбежал.

— Постой… Она спит. Крепко. Почему мы должны здесь торчать?

— Хорошо, пойдем. Теперь уже можно.

Когда они выходят из палаты, Соня открывает глаза. Неужели эти двое — любовники? И давно? Мужчина, который стоял между сестрами. Забавно. Значит, она Соня Летичевская, родившаяся за тысячу километров отсюда. Но тогда… А если попробовать? Память-то иногда возвращается! Что будет, если она вдруг все вспомнит? Как отреагируют эти двое? Ха-ха! Человек, который страдает жаждой, весьма изобретателен. Он и в пустыне отыщет воду, даже если копать придется день и ночь. День и ночь. День и…

ДОБРАЯ СЕСТРА

Наконец-то! Они с Олегом остались наедине! Оглядевшись в квартире, он подошел к окну, отодвинул занавеску и посмотрел вниз:

— Второй этаж. Неплохо!

— Ты это о чем?

— О том, что если придется прыгать с балкона, у меня есть шанс выжить. Отделаться сломанной ногой.

— Перестань!

— А вдруг он решит сделать тебе сюрприз? А? Вернется с работы пораньше, с букетом алых роз, с коробкой конфет и бутылкой шампанского.

— Твой стандартный набор. Не суди обо всех по себе, Олег.

— Что, он оригинал? Этот твой…

— Ну, хватит!