Черное белое - Наталья Андреева

— А почему…

— У вас халат расстегнут, — сказала Валерия.

— О, Господи! — дама схватилась за разошедшиеся полы, — Так было тихо, спокойно. Как, однако, люди меняются!

Хозяин квартиры, стоя на пороге, проводил компанию недоумевающим взглядом. Никто с ним не попрощался. Выйдя из подъезда, оперуполномоченный сокрушенно покачал головой:

— Я же говорил. Не надо было ехать. Может быть, ее сразу к вам отвезти? В психушку? — Он посмотрел на врача. Тот пожал плечами:

— Нервный срыв. Сработал механизм защиты. Она не хочет отказываться от своих фантазий. Но это еще не повод…

— Я все могу объяснить, — сказала вдруг Валерия. — Соня, тебе лучше?

Девушка ничего не ответила. Выплеснув накопленную энергию, она словно бы погасла, сделалась вялой и ко всему безразличной. Спокойно дала усадить себя на лавку, глубоко вздохнула и откинулась назад.

— Пусть воздухом подышит, — сказал Саша. — Сейчас ей будет лучше.

— Я не хотела говорить, — вздохнула Валерия. — Но теперь придется. У меня есть Сонина медицинская карта. Переслали по почте по моей просьбе. Там все написано. Одним словом, в детстве мы возили ее в Москву. В платную поликлинику. Один из врачей, известный профессор, жил в этом доме. Потребовалась дополнительная консультация, и мы… — Она покосилась на Соню, словно ожидая нового взрыва эмоций. Но та сидела безразличная. И Валерия продолжила: — Одним словом, Соня здесь и в самом деле была. В девять лет. Эта поездка — одно из самых ярких воспоминаний в ее жизни. Из маленького провинциального городка впервые приехать в Москву, окунуться в столичную жизнь… Для такого впечатлительного ребенка это огромное потрясение. Ей понравилась квартира врача, и сам он очень ласково с ней беседовал. Соня запомнила и дом, и тихий дворик, и магазин «Продукты». Мы и в самом деле покупали там хлеб. В Москве оказался необыкновенно вкусный черный хлеб. Назывался «Столовый». Круглый каравай, который долго не черствеет. У нас такого нет. И Соня запомнила. Потом, после визита к профессору, мы сидели здесь, на лавочке, и она попросила покатать ее на карусели. Здесь были карусели, которые надо было вращать вручную. Я ходила по кругу целый час…

— Ах, вот оно что! — понимающе сказал оперуполномоченный.

— В большой комнате, где с Соней беседовал профессор, были приметные обои: по бежевому фону подсвечники. С тремя свечами.

— Как-как? — переспросил оперуполномоченный. — Подсвечники?

— Откуда ты это знаешь? — прошептала Соня. — Откуда?

— И профессор нам действительно помог. Я понимаю, почему это воспоминание засело у нее в голове…

— Откуда? — жалобно спросила Соня. — Неужели я и в самом деле сошла с ума? Она же не может этого знать? Ведь не может?

— Поехали отсюда, — решительно сказал следователь Жуков. — На сегодня довольно.

— Может быть, и нет никакого особняка? — Соня посмотрела на всех по очереди, будто кто-то припрятал в своем кармане принадлежащий ее маме загородный дом. — Ничего нет? Я все это придумала? Помогите мне…

— Надо ехать, — вздохнула Валерия.

И тут, наконец, пошел дождь. Собиравшиеся с утра тучи разразились потоками воды. Всю обратную дорогу молчали, Соня тихонько дремала. Они ехали, обгоняя зависший над столицей дождь туда, где виднелось чистое синее небо. Когда вернулись в районную больницу, девушка повела себя странно. Выйдя из машины, прижалась к Валерии, всхлипнула:

— Значит, ты моя сестра? Да? Ты же не бросишь меня? Мама умерла, а теперь еще и папа… Мы остались вдвоем. Не бросай меня. Только не бросай!

— Да что ты, Сонечка? Разве я могу? Мы уже все решили. Я останусь здесь, с тобой. Скоро тебя переведут в другую больницу, ты будешь лежать в отдельной палате. За тобой будет хороший уход. Я буду приходить к тебе каждый день.

— И ты расскажешь мне о моем детстве, о папе…

— Ну конечно!

Когда Соня чуть ли не бросилась ей на шею, Валерия даже расчувствовалась. Не ожидала такой скорой победы. И вот сестра признала ее. Наконец, свершилось. Нет больше ненависти. Разве теперь она бросит Соню?

— Значит, вы признаете Валерию Алексеевну своей сестрой? — спросил у девушки оперуполномоченный.

— Валентин Сергеевич, я не думаю, что сейчас подходящий момент, — тронул его за руку Саша.

— Я просто хочу поставить в этом деле точку.

— Сестра… — всхлипнула Соня. — Моя старшая сестра… Да, признаю…

— И все, что она рассказала, является правдой?

— Да. Должно быть, так.

— Олег Максимович, зафиксируйте этот факт. Девушка нашлась, дело закрыто.

— Да, конечно, — следователь внимательно посмотрел на обеих. — Если потерпевшая не имеет претензий.

— Но где же она была эти два года? Где?

— Я вспомню. Я обязательно это вспомню. Если вы мне поможете, — вновь всхлипнула Соня.

— Я займусь этим, — пообещал молодой психотерапевт. — Если вы в свою очередь обещаете помочь мне.

— Я обещаю. Я буду послушной.

— Из больницы не сбежите?

— Нет.

— Тогда дождемся, пока снимут гипс. Левая рука уже почти в порядке. Еще пару недель полежите здесь, а потом…

Про то, что будет потом, Валерии думать сейчас не хотелось. Первую часть плана она завершила успешно. Нашлась Соня, она жива, не совсем здорова, но это нестрашно. Главное, что жива. Теперь надо приступать ко второй части.

— Я думаю, Соне надо отдохнуть, а нам с Олегом Максимовичем побеседовать. Я должна написать какое-то заявление. Ведь так?

— Именно, — кивнул следователь.

— Саша, тебе это будет не интересно. Мы долго будем беседовать.

— Ничего, я подожду.

— А я, пожалуй, поеду, — вздохнул оперуполномоченный. — Суббота сегодня, елки! Жена с дочкой на даче ждут. Урожай надо собирать. Олег, ты когда поедешь домой?

— Ничего, если задержусь еще на пару дней? Все-таки Москва. Хотелось бы и город посмотреть. Твои знакомые не будут возражать?

— Нет, конечно! Их на неделе все равно там не бывает. Живи, сколько хочешь. Хоть месяц!

— Спасибо. Тогда увидимся.

— Как только мы все решим с Олегом Максимовичем, я его отвезу, — поспешно сказала Валерия.

— Мы отвезем, — улыбнулся Саша. — Я же сказал, что подожду. У меня выходной сегодня. Пока вы беседуете, взгляну, что у тебя с машиной. Я в этом немного разбираюсь. Хорошо, что дождя нет. Туча сюда еще не дошла.

Валерия пошла устраивать Соню в палате и поговорить с медсестрой, следователь, сказав, что будет дожидаться ее в кабинете главврача, отошел в сторонку с оперуполномоченным. Саша открыл капот «Москвича» и занялся машиной. Уже находясь в палате, Валерия смотрела на него из окна, и мучительно раздумывала: что делать?

— Не уходи, — попросила Соня.

Ну вот! Из одной крайности в другую! То «ненавижу», то «не бросай меня»! Поверила, или Ваньку валяет? Валерия подозрительно глянула на девушку. Не похоже. Соня цепляется за нее, как за спасительную соломинку.

— Милая, я вернусь. Мне надо поговорить со следователем. Он скоро уедет. Медсестра сказала, что с тобой должно быть все в порядке. Ты сейчас уснешь. Сон — это лучшее лекарство. А завтра, когда проснешься, я буду рядом.

— Правда?

— Ну конечно!

Валерия вновь глянула в окно: машина оперуполномоченного выезжала со двора, а следователь Жуков направлялся к зданию больницы. Когда проходил мимо «Москвича», в котором копался Саша, тот поднял голову. Мужчины обменялись выразительными взглядами. Валерия похолодела.

«А вот и не подерутся!» — хмыкнул веселый чертик. «Ну это ты так думаешь», — мысленно погрозила она пальцем. — «А тебе верить нельзя-а». И, сдав Соню на руки медсестре, вышла в коридор. Анатолий Борисович, направляющийся в соседнюю палату, увидев ее, задержался:

— Как Соня, Валерия Алексеевна?

— Признала меня сестрой, — усмехнулась она. — Мы опять заняли ваш кабинет, Анатолий Борисович. Но это в последний раз. Скоро Соню переведут в другую больницу. Ей многое надо вспомнить из своей прошлой жизни.

— Подтвердился-таки диагноз. Жаль! Очень жаль! Но мы со своей стороны сделали все, что могли.

— Я не в претензии. Спасибо вам за все. Спасибо.

— Не за что. — Главврач проводил ее долгим взглядом.

Валерия шла по коридору и собиралась с силами. Первый раз за все это время окажется наедине с ним. Первый раз… Толкнула дверь. Вошла. На пороге задержалась. Следователь сидел за письменным столом, разложив перед собой бумаги. Поднял голову, сказал сердито:

— Дверь закрой.

Валерия повернула ключ в замочной скважине. И поняла вдруг, что соскучилась. Как долго они не виделись!

— А то зайдет этот твой… Щенок.

— Олег!

— Подойди. Сядь.

Она поспешно подошла, придвинула стул, села напротив. Он смотрел тяжелым взглядом. Потом медленно, подчеркивая каждое слово, спросил: