Коко и Игорь - Крис Гринхол

— Ты можешь много потерять, если эта авантюра потерпит крах.

Коко покручивает бокал, пуская отражение от кругов жидкости по столу.

— В жизни нужно рисковать.

— Я за это выпью, — говорит Миссиа.

Адриенн подчеркнуто раздраженно произносит:

— За последние годы ты достаточно рисковала.

— Успешный бизнес будет хорошо расширяться. Это всего лишь вопрос производства. Если дело запущено — самая трудная часть осталась позади. Это вам не одежда, для которой каждый сезон нужно создавать новые модели. Вы просто выпускаете и выпускаете духи.

— Но зачем подвергать опасности все, что ты имеешь… — Адриенн подыскивает наиболее удачное выражение, но ей это не удается, — ради какого-то запаха?

— Это придаст нам оригинальности, очарования. Думай об этом, как о поиске стиля.

То, что Коко замыслила, — нечто абсолютно новое, нечто беспрецедентное, нечто очаровательное и грандиозное. Она хочет создать такие потрясающие духи, такой легкий запах, который будет обольщать мужчин. Она думает, что запах будет прекрасным. Она чувствует, что духи вместе с любовью сделают женщину совершенной. А если одно будет вызывать другое, то чем больше, тем лучше.

Заметив, как подействовало на нее вино, Адриенн говорит:

— А ты не хочешь сначала провести исследование?

— Дорогая, я это уже делаю. Я уже выбрала парфюмера.

— Кто же это?

— Эрнест Бо.

— Значит, француз.

— На самом деле он из Петербурга. Но работает в Грассе.

— Еще один русский! — восклицает Адриенн.

— Его отец был парфюмером царя.

Миссиа говорит:

— Ты просто накинулась на этих славян.

— Да перестаньте вы! — Коко сцепляет руки. — Он сейчас делает мне образцы.

— Ты уже с ним встречалась?

— Нет, но мы переписываемся и несколько раз разговаривали по телефону. Я как раз жду, когда он скажет, что готов.

— Это все из-за денег, — замечает Адриенн.

— Дело не в деньгах, — задумчиво произносит Коко, — речь идет о независимости.

Миссиа говорит:

— Ты этого достигнешь после мужа номер три.

В голосе Адриенн слышится покорность:

— Хотелось бы думать.

— Тогда — за всех нас! — предлагает Коко.

— За твои духи!

— За твои деньги!

— И за нашу общую независимость! — заканчивает Коко.

Все три поднимают бокалы к свету и звонко чокаются.

10

Днем, вернувшись из магазина, Коко приглашает Игоря на прогулку в лес. Над ними громадное голубое небо. В кукурузных полях кое-где мелькают маки. Вдали виднеется шпиль церкви.

Они останавливаются, садятся на траву, прислонившись к кедру. Запах дерева напоминает Коко запах отточенного карандаша. В траве стрекочут сверчки.

Коко сетует:

— Мне хотелось бы играть на каком-нибудь инструменте.

Игорь возражает:

— Но вы же поете.

— Как ворона!

— Неправда.

Он начинает рассказывать об одной певице, у которой было сопрано и которая бросила петь, потому что ее собственный голос заставлял ее плакать.

Коко говорит:

— Это смешно!

— Почему?

— Это жеманство.

— Я думал, это романтично.

— Сентиментально, а не романтично.

— Я думал, вам это понравится.

Коко резко отвечает:

— Вы ошиблись.

Она позволяет себе так унижать его, как не посмел бы никто другой. Возможно, рассуждает он, это потому, что ему важно знать, о чем она думает.

Коко предпочитает разговаривать о более земных делах: о налогах, которые она должна платить, о банковских процентах, о повышении цен. В ненависти Игоря к большевикам ей слышится эхо ее собственного раздражения по поводу прав рабочих. Поскольку она сама себя вытащила из болота, то теперь она не желает подавать руку помощи другим. Поднимутся, думает она, если есть талант.

Ее охватывает какая-то беззаботность. Она поднимается и направляется к фруктовому саду. Через минуту возвращается, глаза ее лукаво поблескивают. В руках у нее два небольших яблока.

— Вот. — Яблочко похуже Коко протягивает Игорю, а свое вытирает о блузку. Откручивает хвостик и надкусывает плод.

Прислонившись к дереву, Игорь закрывает глаза. Лицо подставлено лучам солнца, он чувствует в себе какую-то приподнятость. Как хорош этот мир, думает он. Внезапно стрекот насекомых, солнечный свет и хруст яблока во рту синтезируются в его голове в единый аккорд.

— Хорошо, — громко говорит он.

Игорь смотрит на Коко. Он очарован этой женщиной, у которой, кажется, поразительное самообладание. Она не только справляется с каждодневными проблемами, но к тому же с большим смыслом формирует свою судьбу. Короче говоря, она хорошо справляется с жизнью. Она жизнерадостная и сильная. Ему это нравится. Он видит, насколько она отличается от Екатерины. При этом она умна и красива. Что говорить, в нем все кипит, он чувствует, как его наполняет неодолимая, животная тяга к ней. Он вспоминает, что не предавался любви уже несколько недель, даже месяцев. В паху разрастается сладостная тяжесть.

В прошлом он всегда сопротивлялся другим женщинам. Однако сейчас, здесь, испытывает сильнейшее искушение. Он поворачивает голову к Коко и видит ее, залитую солнцем. Внезапно ему захотелось дотронуться до нее. Передать ей свои ощущения, испытать ее на смелость. Он сидит настолько близко к ней, что видит поры на коже ее носа. Он чувствует, что вуаль флирта растворяется под наплывом грубой потребности, слепого желания. Пальцы его напряженно вытягиваются. Секунды изгибаются в новое пространство. Его тело непроизвольно тянется к ней.

Опасаясь, что некое искажение перспективы делает ее ближе, чем на самом деле, он склоняется вслед за инстинктом, только чтобы отодвинуться назад — так ему страшно. Момент упущен. Она недостижима.

Какое-то северное пуританство, существующее в нем, все эти формальные ограничения, эта холодность утягивают его прочь. Он это в себе ненавидит. Он боится сказать что-нибудь недозволенное. Он живет здесь, в доме Коко, и благодаря ее покровительству радуется жизни. Если он пойдет в наступление, неизвестно, что она сделает. Она может возмутиться и рассказать все Екатерине. Возможно, ее приглашение в Бель-Респиро — сплошной альтруизм.

Вспотев, Игорь потирает