Великая русская революция, 1905-1922 - Дмитрий Лысков

16 октября вопрос о вооруженном восстании был вынесен на обсуждение расширенного заседания Центрального Комитета, на котором присутствовали представители ПК партии, военной организации Петроградского Совета, профсоюзные деятели и делегаты от фабрично-заводских комитетов. Вопрос о свержении Временного правительства, таким образом, вышел за чисто партийные рамки, вовлек в свою орбиту советские и профессиональные организации.

Большинством голосов участники расширенного заседания поддержали позицию Ленина. Предложение Зиновьева вынести вопрос на обсуждение II Всероссийского съезда Советов поддержки не нашло. Решение о свержении Временного правительства было принято окончательно.

Тем не менее, 18 октября Каменев и Зиновьев, продолжая борьбу с ленинским курсом, изложили доводы против восстания в газете «Новая Жизнь»[167]. Кроме вопиющего нарушения партийной дисциплины и игнорирования мнения большинства, этой статьей «правые» через прессу разглашали планы большевиков по свержению Временного правительства.

Ситуацию это, однако, изменить уже не могло. Подготовкой к свержению Временного правительства по линии ЦК партии занималось специально созданное Политическое бюро. Петроградским Советом был создан Военно-революционный комитет (ВРК) во главе с Троцким. Так же от ЦК был избран Военно-революционный центр, который должен был стать частью Военно-революционного комитета Петроградского Совета.

Таким образом, с первых дней подготовки к свержению Временного правительства, партия большевиков действовала в тесном взаимодействии с Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов. В подготовку восстания были вовлечены профсоюзы и фабрично-заводские комитеты. Есть все основания полагать, что о планах ленинской партии чуть ли не с первых дней были осведомлены известные меньшевики. Наконец, после публикации в «Новой жизни» 18 октября подготовка к перевороту шла, фактически, открыто. Только полной дезорганизацией и бессилием Временного правительства можно объяснить тот факт, что никакого противодействия планам большевиков оказано не было.

Зато оппозиционная деятельность Каменева и Зиновьева, достигшая пика буквально накануне вооруженного восстания, вызвала очередной серьезный внутрипартийный кризис. Ленин требовал исключения «штрейкбрехеров» из партии. Троцкий пытался сгладить впечатление от заявлений оппозиционеров, говоря в Петроградском Совете, что никаких планов восстания не существует. Каменев, явно преследуя свои цели, поспешил подчеркнуть, что согласен с каждым словом Троцкого. Со статьей, отрицающей вооруженное восстание, выступил в большевистской печати Зиновьев. Сталин поместил рядом редакционный комментарий, в котором выразил надежду, что инцидент с оппозицией исчерпан. В силу чего с резкой критикой в его адрес выступил Троцкий, который увидел в заметке оправдание поступка «правых». Возмущенный Сталин заявил о своем выходе из состава редакции.

20 октября 1917 года состоялось заседание ЦК партии, на котором большинством голосов была принята отставка Каменева с поста члена Центрального комитета. Каменеву и Зиновьеву было предписано прекратить публичные выступления. Однако требование Ленина об их исключении из партии выполнено не было. Чуть позже в суматохе революции было, видимо, забыто и решение об исключении Каменева из состава Центрального комитета. По крайней мере, он участвовал на последнем перед переворотом заседании ЦК 24 октября, на котором были подведены итоги подготовки восстания и отданы последние распоряжения.

7. Октябрьский переворот

Основные задачи по осуществлению переворота возлагались на Петроградский Совет. С лета 1917 года он размещался в Смольном институте, куда был переведен Временным правительством из Таврического дворца под предлогом необходимости ремонта последнего для Учредительного собрания[168]. Именно Смольный — бывший институт благородных девиц, стал штабом новой революции.

С середины дня 24 октября (6 ноября по новому стилю) Военно-революционный комитет Петроградского Совета начал брать власть в свои руки. Запоздалые попытки сопротивления Временного правительства были безуспешны. Налет юнкеров на типографию газеты «Рабочий путь» (как называлась тогда «Правда») окончился ничем — солдаты Литовского полка и саперного батальона изгнали юнкеров и возобновили печать газеты. Попытка юнкеров развести мосты через Неву и разрезать город на части также не возымела успеха — отряды Красной гвардии взяли мосты под охрану.

К вечеру были захвачены ключевые точки столицы, войска и отряды Красной гвардии блокировали Павловское, Николаевское, Владимирское, Константиновское юнкерские училища. Военно-революционный комитет телеграфировал в Кронштадт и Центробалт о текущих событиях и просил прислать боевые корабли Балтийского флота с десантом.

Ночью с 24 на 25 октября (с 6 на 7 ноября) красногвардейцы и солдаты заняли Главный почтамт, Центральную электростанцию, Центральную телефонную станцию, телеграф. Подошедший в Петроград крейсер «Аврора» стал у Николаевского моста (ныне мост лейтенанта Шмидта), судно «Амур» — у Адмиралтейской набережной.

К утру 25 октября (7 ноября) город был в руках Петроградского Совета. ВРК выпустил воззвание «К гражданам России!». «Временное правительство низложено, — говорилось в нем. — Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона. Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства, это дело обеспечено. Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!».

Интересно, что это воззвание было выпущено еще до штурма Зимнего дворца. Также до штурма Зимнего началось экстренное заседание Петроградского Совета, на котором Ленин объявил о победе рабочей и крестьянской революции. И лишь спустя некоторое время революционные части заняли резиденцию Временного правительства. Большинство его министров было арестовано.

Вечером открылся II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, провозгласивший переход власти к Советам по всей России. 26 октября съезд утвердил состав первого рабоче-крестьянского правительства — Совета народных комиссаров (СНК) во главе с Лениным. Были приняты «Декрет о мире» и «Декрет о земле». Решения II Всероссийского съезда Советов были впоследствии подтверждены Чрезвычайным Всероссийским съездом Советов крестьянских депутатов.

Вопреки распространенным стереотипам, Октябрьский переворот в Петрограде прошел стремительно и практически бескровно. 24 и 25 октября город был спокоен, работали магазины, рестораны, театры.

Центрами «беспокойства» были Смольный институт и Городская дума, создавшая в ответ на выступление большевиков Комитет спасения Родины и революции, объединивший представителей кадетов, меньшевиков и эсеров. Подходы к Зимнему дворцу, где продолжали заседать министры Временного правительства, охранялись часовыми, но часто нельзя было понять, чьи это часовые — Временного правительства или Военно-революционного комитета.

Американский журналист Джон Рид, работавший в Петрограде во время революции, оставил интересные очерки, иллюстрирующие обстановку тех дней. 25 октября он с группой иностранных журналистов попал в Зимний дворец, где готовились к отражению атаки большевиков юнкера и женский батальон. Вот какую картину он застал внутри:

«На паркетном полу были разостланы грубые и грязные тюфяки и одеяла, на которых кое-где валялись солдаты. Повсюду груды окурков, куски хлеба, разбросанная одежда и пустые бутылки из-под дорогих французских вин… Все помещение было превращено в огромную казарму, и, судя по состоянию стен и полов, превращение это совершилось уже несколько недель тому назад. На подоконниках были установлены пулеметы, между тюфяками стояли ружья в козлах»[169].

Заметки Джона Рида дают хорошее представление о том, чем жил революционный Петроград:

«Было уже довольно поздно, когда мы покинули дворец, — пишет он. — С площади исчезли все часовые. Огромный полукруг правительственных зданий казался пустынным. Мы зашли пообедать в Hotel de France. Только мы принялись за суп, к нам подбежал страшно бледный официант и попросил нас перейти в общий зал, выходивший окнами во двор: в кафе, выходившем на улицу, было необходимо погасить свет. «Будет большая стрельба!» — сказал он».

«Мы снова вышли на Морскую… У нас были билеты в Мариинский театр… но на улице было слишком интересно. На Невский, казалось, высыпал весь город. На каждом углу стояли огромные толпы, окружавшие яростных спорщиков. Пикеты по двенадцати солдат с винтовками и примкнутыми штыками дежурили на перекрестках, а краснолицые старики в богатых меховых шубах показывали им кулаки… На углу Садовой собралось около двух тысяч граждан. Толпа глядела на крышу высокого дома, где-то гасла, то разгоралась маленькая красная искорка.