Крымская война - Олег Рудольфович Айрапетов

Уже 27 июня (9 июля) император Австрии немедленно встретился с русским послом в Австрии А. М. Горчаковым и изложил свою версию необходимости занятия его войсками Дунайских княжеств: «Верьте, что никакой враждебной по отношению к вам мыслью не было продиктовано это мероприятие, я был удивлен поспешностью вашего ухода, я боялся анархии и вторжения турок, бедственного для населения, и я считал долгом гуманности помешать этому двойному несчастью присутствием части моих войск. Но раз ваши войска покидают Валахию лишь частично — вопрос меняется, и вы можете быть уверены, что не успеете вернуться домой, как уже будет отдан приказ моим генералам не двигаться дальше и держаться вдали от Валахии, пока ваша армия там будет находиться». Николай I уже не верил словам. Он был потрясен случившимся. «Доверие, — заявил он австрийскому послу 24 июня (6 июля) 1854 г., — соединявшее доселе обоих монархов ко благу их государств, разрушено, искренние отношения между ними не могут долее продолжаться».

Император был прав. Вскоре колебания Австрии были преодолены. 14 июля состоялось заключение австро-турецкой конвенции, по которой Вена брала на себя обязательства гарантировать вывод русских войск из княжеств дипломатическими или военными средствами, за что на время войны Константинополь соглашался на австрийскую оккупацию этих территорий.

4 (16) сентября последний русский отряд перешел через Прут, Дунайская армия вернулась пределы Империи. Проблем при отходе не было, армия двигалась, как на маневрах, снабжение и движение были прекрасно организованы. Перед уходом местные войска были разоружены, часть офицеров, пожелавших уйти с отступавшими, была принята на русскую службу. Вслед за уходящими русскими войсками в княжества ненадолго вошли турки. 10 (22) августа Омер-паша вступил в Бухарест. В тот же день австрийцы перешли границы Валахии и медленно и осторожно вошли в княжества, разделяя, таким образом, турок и русских.

Этот свой шаг австрийская дипломатия объясняла интересами России в Петербурге и союзников — в Париже и Лондоне. На самом деле Буоль надеялся, что в будущем оккупация Молдавии и Валахии может продлиться и они будут присоединены к Австрии. Австрийцы вели себя в княжествах именно так, как будто они были уже уступлены Вене. Их армия установила жесткий оккупационный режим, вызвавший общее недовольство. В отличие от русских, австрийцы не расплачивались за поставляемые армии продукты золотом, предпочитая платить бумажными деньгами, курс которых постоянно падал. Тем временем Буоль отнюдь не стремился рисковать и доводить противостояние с Россией до открытого столкновения, но тем не менее перспектива развития ситуации оставалась неясной. Фактически Вена уже выступила союзником Турции, занимая Дунайские княжества по соглашению с Константинополем. Между тем отношения между австрийцами и турками в княжествах были далеко не дружественными, княжества были разорены, австрийцы отказывались помогать солдатам Омер-паши продовольствием, фактически вытесняя их за Дунай.

Несмотря на оккупацию княжеств, австрийский министр иностранных дел продолжал заявлять русским дипломатам, что при выработке условий будущего мира Франция и Англия никогда не смогут рассчитывать на поддержку Австрии в случае, если они планируют «сократить или унизить Россию». Ничего хорошего подобные заверения не обещали, скорее наоборот… «По мере того, как мы изыскивали средства успокоить несправедливые опасения Австрии, — отмечал в начале августа 1854 г. Николай I, — она, смелея всё более, вступила в соглашение с Францией и Англией с целью подтвердить общность их намерений. И это случилось в то время, когда оба эти государства были уже в войне с нами; сама же Австрия считала себя в мире с Россией… <…> Она, утверждая, что находится с нами в мире, вооружалась в чрезвычайных размерах и двинула большинство своих сил не только в те свои области, откуда они угрожали флангу и тылу нашей армии в Княжествах, но и непосредственно к границе нашей Империи. <…> Я спрашиваю, в войне или в мире мы с Австрией, и могут ли быть нами терпимы ее поступки без унижения в собственных наших глазах и в глазах всего света. Не пора ли потребовать удовлетворения за всё, что сделано актами, не поддающимися квалификации?»

И всё же на дальнейшее обострение отношений с Веной Петербург не пошел. Германские государства, не поддерживая Австрию в ее планах развязывании войны, тем не менее гарантировали ее территорию и войска в княжествах от всякого нападения. Неопределенность ситуации на юго-западных и западных границах России не изменилась вплоть до конца года. «При подобном положении дел, — писал император М. Д. Горчакову 30 ноября (12 декабря) 1854 г., — вопрос уже в том, где большая опасность и куда усилия обороны нашей должны преимущественно обращены быть? Думаю — Петербург, Москва, или тут, в центре России, и Крым с Николаевым. Прочее второстепенной важности, в сравнении…» Действительно, в результате действий австрийцев инициатива полностью перешла к противнику. Русская и союзные армии практически полностью потеряли возможность встречи на Балканах. Россия была отсечена от Европейской Турции, за исключением небольшого участка в низовьях Дуная в болотистой Добрудже. Использовать его для ведения военных действий русское командование, хорошо знакомое с театром военных действий, не собиралось.

Зато это сделал маршал Сент-Арно. Союзники практически не имели сведений о противнике. Британская рекогносцировочная партия, отправившись из Варны, не встретила ни одного человека на расстоянии 150 миль. Попытки привлечь в качестве шпионов болгар завершились полным провалом. Была предпринята попытка сформировать иррегулярную кавалерию из мусульман на манер казаков или спахов (арабские части, формировавшиеся французами с 1834 г. в Алжире). Имевшему опыт командования такими подразделениями генералу Юсуфу было приказано создать из башибузуков четыре кавалерийские бригады по два полка в каждой. Юсуф скептически смотрел на перспективы выполнения приказа: под знамена собиралось всякое отребье, годившееся только для резни и грабежа. Тем не менее их назвали громким именем «Спахи Востока» и попытались использовать в поле. Сент-Арно был болен и, опасаясь того, что ему придется покинуть армию, торопился достичь успеха.

7 (19) июля августа маршал отправил в Добруджу в разведывательную экспедицию 1-ю дивизию — элиту французской армии, поддержанную отрядом башибузуков Юсуфа, всего 10,5 тыс. чел. К 24 июля (5 августа) войска должны были вернуться в Варну. Экспедиция дошла до Кюстенджи (совр. Констанца, Румыния) с огромными медицинскими потерями для французов — около 4,5 тыс. чел. заболевшими и умершими (минимальная цифра из называемых), большая часть башибузуков разбежалась. В небольшой стычке с казачьим пикетом было ранено и убито несколько человек. 13 августа 1854 г. войска вернулись в Варну и привезли в союзнический лагерь холеру. Сделать подарок ко дню рождения Наполеона III — 15 августа — не удалось. Остатки кавалерии Юсуфа были распущены по домам. Этим проблемы не ограничились. 10 августа сам лагерь был почти полностью уничтожен пожаром в городе