Алгорифма - Хорхе Борхес

Христос: «Впрочем, Я не ищу Моей славы: есть Ищущий и Судящий» (Иоанна: 8,50). Борхес: «Счастливы сильные духом, без страха выбирающие путь, без страха принимающие славу». Слава сама по себе, будучи видом наркотика, к тому же легко конвертируется в деньги, и наоборот: за деньги продается и слава. Я, поэтому, не ищу своей славы при жизни, хотя знаю, что затмлю всякое земное величие, если её сподоблюсь. Благородный муж не ищет известности и не заискивает перед славой, а низкий человек ради славы готов на всё. Сказанное, впрочем, касается и благородных дам.

Борхес: «Счастливы запечатлевшие в памяти слова Вергилия и Христа, коих свет озаряет их дни». Римский поэт Вергилий, как верят католики, предсказал в одном из стихотворений пришествие Христа. Но читателя не может не шокировать соседство обоих имён, причем имя языческого поэта вызывающе поставлено впереди имени Спасителя. Эта неслучайность указывает лишь на то, что под Вергилием автором афоризма подразумевается Некто, равночинный Иисусу Христу. Вы, наверное, уже догадались, что речь идёт о Духе истины. Хотите знать, почему именно это имя выбрал Борхес для эвфеминистической замены? Потому что оно этимологизируется как «Девственник». Речь, разумеется, идёт о мужской девственности. Так что, это право первого Лица пресвятой Троицы, в каком порядке поминать Свои Ипостаси.

Апостол Павел: «Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться, как я; но если не могут воздержаться, пусть вступают в брак, ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться» (1 Коринфянам, 6, 8–9). Борхес: «Счастливы любящие и любимые и те, кто может обойтись без любви». Из тех, кто счастлив, самые счастливые те, кто может обойтись без любви. Речь идёт о чувственных отношениях между мужчиной и женщиной. Яства небесные предпочтительнее яств земных. Самое желанное земное яство — это пир мужской и женской плоти. Но, во-первых, это всё у меня уже было, а я не жадный. А, во-вторых, есть ценность превыше, чем эта простая человеческая радость — я говорю об общении с Богом, личном и непосредственном. Если только любовь Аллаха, по учению суфиев, не обрушится на вас, как любовь женщины.

В ЛАБИРИНТЕ, ЛАБИРИНТ

Борхес — это единственный поэт в истории литературы, которому удалось внушить стихотворением чувство страха. Я бы поставил диптих Хорхе по этому критерию в один ряд с «Превращением» Кафки. Я включил бы оба этих произведения в школьные программы, дабы дети с юных лет имели представление об аде, а страх Божий — начало премудрости. К тому же все дети обожают страшилки, на них бы диптих подействовал ещё сильней, чем на взрослых. Жути шедевру Борхеса добавляет и то, что лабиринт-то настоящий — речь идёт о Чернобыльском саркофаге, уготованном для Антихриста.

ХРАНИТЕЛЬ СВИТКОВ

На испанском стихотворение написано прозой. Это мой первый удачный опыт переложения верлибра Борхеса стихами. Сначала я отнёсся к результату своего эксперимента как к курьёзному эпифеномену. Мысль о том, что Хорхе — русский поэт, осенила меня не сразу. В предисловии я написал: если переставить буквы в имени Борхеса в испанской записи, то получится фраза: «Хорхе, ты русский, ты красный». О том, что буквы в именах при их перестановке образуют новые смыслы, Борхес прямо пишет в стихотворении «Голем». Для примера, когда Сальвадору Дали сказали, что из букв его имени можно составить фразу «жадный до долларов», этот современник Борхеса действительно сказочно разбогател. Таким образом связь Борхеса с Россией и с правящей в СССР коммунистической партией фатально предопределена его именем. Прочтите теперь поэму Арсения Тарковского «Слепой». Кто ещё из современников русского поэта кроме Борхеса мог бы претендовать на роль лирического героя поэмы? Борхес наверняка посетил СССР инкогнито, как в своё время Бодлер Россию.

Стихотворение переведено таким образом, что его зачин — от Борхеса, а продолжение — от Вадима. Я, повторяю, не подозревал ещё, что воссоздал авторский вариант поэмы, пока не обнаружил реконструированные по переводам русские тексты Бодлера. Естественно, у меня возникла гипотеза, что аналогичная картина может наблюдаться и в творчестве этого испанского Бодлера — Хорхе Луиса Борхеса. Вскорости гипотеза многократно подтвердилась: да, Борхес пользовался тем же методом алгорифмы (который я по-научному назвал методом метро-рифмического резонанса) что и Бодлер. Итак, сначала была интуиция, а потом нашлись логические доводы. Не исключено, впрочем, что я своими «железными» аргументами лишь искусно изменяю прошлое. Что ж! Это было бы очень в духе Х.Л.Б.

ШАХМАТЫ

Наряду с диптихом «Лабиринт», диптих «Шахматы» является одним из самых прославленных поэтических текстов Борхеса. Задача переводчика в первом сонете осложняется двумя формальными требованиями: 1. Не банально срифмовать катрены; 2. Перечислить во втором катрене все шахматные фигуры, украсив каждую эпитетом. Перемножив одну сложность на другую, сделайте ещё одно умножение: переводчик всё-таки обязан ещё и донести до читателя смысл оригинала в неискажённом виде! Если все три задачи мне удалось успешно решить, значит я создал не перевод, а, скорее всего, обнаружил русский оригинал «Шахмат». Но, допустим, это всё-таки перевод. Всё равно непостижимо, как мне удалось справиться с такой версификационной головоломкой. Открою секрет: мне помогла марихуана.

А не игры, что — как другая! — вечна — Одно из названий игры в звуко-буквенные перестановки внутри слов, а Борхес подразумевает именно её — «игра в бисер» (читай одноименный роман Германа Гессе). зато пешка — полиглот… Слово «полиглот» (человек, свободно владеющий несколькими иностранными языками) в русском языке ассоциируется с жаргонным словечком «проглот». Получается каламбурный смысл: «пешка всепроглот». На тему этой прожорливой пешки Арсений Тарковский пишет юмористическую свою «Удивительную пьесу в одном действии» под названием «Каждому своё». Всё говорит о том, что словечко сперва было найдено в русском языке, а потом перекочевало в испанский вариант сонета. Наглость пешки-всепроглота тут же иллюстрируется через наглость же, но — воссоздателя сонета, который действует по принципу: если недостающей рифмы нет, её надо придумать. И вводит в рифмовку катренов аж четыре неологизма. Весь секрет в том, что каждый из них обладает не только контекстуальной, но и собственной внутренней ценностью. Даже рассмотренные в автономно-номинальном употреблении эти неологизмы хороши настолько, что сами по себе обогащают язык. Слово «светолот», к примеру, образованное по аналогии с «эхолотом», таит в себе целый сюжет для фантастического рассказа. Абстрактные шахматные фигуры образуют комбинации, которые сравниваются Борхесом в первом катрене с распускающимися цветами, а во втором — с зубастым зевом крокодила и кашалота. В больном воображении переводчика виновна, опять-таки, марихуана.

Омара дорогого здесь вспомянём… — то есть, персидского поэта Омара Хаяма.

ИСКУССТВО ПОЭЗИИ

Я бы сравнил это стихотворение Борхеса с «Вечерней гармонией» Бодлера. И там и здесь изобретён формальный приём, образующий рефрен, на котором держится суггестивная магия композиции. Тавтологическая рифма у Борхеса изощрённо-безыскусственна. Изощренность достигается за счет сложного метафорического ряда, безыскусственность — за счёт самой простой из всех рифм: самоповторной.

ПРЕДЕЛЫ

Слово «запад» в русском языке без привлечения неологизмов алгорифмически не рифмуется. И тем не менее при образовании неологизма мы имеем, как правило, дело со считанными словоформами, обусловленными в стиховом ряду всегда слого-акцентными, а иногда ещё и рифмическими ограничителями выбора. Следовательно, из этого ограниченного списка всегда можно методом сплошного перебора выбрать наиболее предпочтительный вариант. Он-то и оказывается единственно возможной рифмой-неологизмом. «Запад» идеально рифмуется с оборотом «внезап ад», а в контексте со слепотою, постигшей поэта, данная рифмовка воспринимается как личностно аутентичная, стилистически точная находка. Согласимся, это укрепляет в нас убеждение, что русская строфа (пусть даже каким-либо потаенным образом) первична, а испанская — вторична.

Без Борхеса скучаю — трёхтомник Борхеса у меня отобрали и не вернули… Борхесом оказываюсь я. Смотри развитие этой темы в поэме «Буэнос Айрес».

КОМПАС

Компас — тоже лейтмотивный образ в контексте всего творчества Борхеса. С компасом мы, как правило, сталкиваемся в раннем детстве, когда ребёнок ещё не перестал верить в сказки, и таинственное поведение компаса воспринимается им как настоящее чудо, порождающее веру в другие чудеса. Очень важно показать ребёнку в детстве этот прибор, дать ему поиграть с ним — как эта игрушка развивает воображение! Вот почему взгляд на компас почти всегда будит в нас, взрослых, ностальгические воспоминания о дщетстве. Предмет, который сам по себе обладает таким ценным свойством — отсылать в детство, это ещё и великий поэтический символ, но открыл его в таком качестве Борхес. Компас как символ суггестирует архетипическое переживание, хотя и сугубо личностное, как полёт во сне, к примеру. Ведь детство, как и сновидение, у каждого своё… Сплав архетипического и интимного придаёт сонету мистическую глубину, недостижимую средствами прозы.