Каменные гости - Никита Велиханов

этажей, балконы у всех домов начинаются с третьего, их мало, всего по шесть штук с северной и южной стороны. Но они длинные, проходят под четырьмя окнами каждый.

Ларькин теперь научился уже лучше отличать реальные стены от поддельных, сосредоточить внимание на том сигнале, который подают в мозг глаза, не отвлекаясь на астоматические помехи. Подойдя к стене, Виталий всмотрелся в проглядывавшую через призрачную помеху каменную кладку. Ему померещилось что-то знакомое в том узоре извилистых стыков между камнями, который образовывал не совсем правильную прямоугольную решетку. Где-то он все это уже видел...

Но стена, созданная внушением невидимого гипнотизера, застилала камень и мешала его тщательно рассмотреть. Виталий осторожно поднял руку, протянув ее вперед, смотрел, как ладонь погружается в призрачную поверхность. Пальцы его коснулись шероховатого камня, только когда снаружи осталось лишь запястье — вся ладонь погрузилась в галлюцинацию. Песчаник был холодным, плотным и неровным.

Перед мысленным взором Ларькина вдруг появилась Ирина. Такая, какой он ее видел на островах. Озорной и умный взгляд, очаровательное личико, которое не портило даже часто появлявшееся на нем тогда выражение беспокойства. Загорелые ноги, живот... Прямо сказать, и грудь тоже довольно загорелая. Нежная, темно-золотистая кожа на скулах. Удивительные, магические и могучие существа эти женщины. У них есть только один достойный противник — старость.

...Капитан сообразил, что едва не выдал себя какой- то недружелюбной мыслью, и отошел от стены. Быстрым шагом он обогнул здание, направляясь к корпусу «А». Стена между двадцать второй и двадцать третьей комнатами была действительно очень толстой, как и все стены в этих странных зданиях. Ларькин ощупал и обстучал её всю, но диагноз поставить не смог.

Запирая подъезд, он думал о том, с какой целью понадобилось кому-то почти восемьдесят лет назад строить в домах внутренние перегородки такой устрашающей толщины. Никаких дефектов в них он не заметил.

Почему же тогда три месяца назад экспертная комиссия один за другим признала эти дома аварийными и непригодными для жилья? Училище к тому времени было уже закрыто, но расселить по Москве многочисленных обитателей общаги и коммуналки было не так-то легко. Тем не менее, это было сделано в рекордные сроки. Большие вместительные дома со стенами, толщине и прочности которых позавидовал бы иной замок, опустели и были обречены на снос. Кто принял это решение? Что послужило причиной? Вероятно, какая-то силовая структура раньше ГРАСа определила, что здания представляют потенциальную опасность, и позаботилась о том, чтобы эвакуировать население. Затем эти люди аккуратненько навели на нехорошие дома «ломов» — такую организацию, которую им было не жаль потрепать. А теперь, исподволь, в несколько ходов выведя на цель грасовцев, они самоустранились и затаились на крышах окрестных домов.

«Они» — это, судя по всему, отдел по борьбе с терроризмом. Или организация, членом которой является полковник Тимашов и которая прикрывается антитеррористическими структурами, как ширмой. Погибло много людей, не имеющих к преступности никакого отношения, но Борисов говорит, что это похоже на стиль работы Тимашова. А может быть, за спиной его организации стоит ещё одна, более мощная...

Размышляя, Виталий незаметно дошел до корпуса «Б», поднялся на второй этаж и принялся исследовать стену, примерно соответствующую той, которую он осматривал в соседнем здании. Тоже мощная стенка, даже, пожалуй, потолще будет... Метра два, это как минимум. А то и все три. Не бывает, господа и товарищи, таких стен в жилых и общественных зданиях советского периода. Комнаты такого размера бывают, а стены — нет. Но почему этого раньше никто не замечал?

Ларькин вошел в одну из комнат и приблизился к окну. Он старался не думать о том, что собирался сделать, но в какой-то момент, когда капитан уже стоял возле окна, его мозг опять, видимо, готов был сформулировать свои намерения. И опять наплывали воспоминания... Да такие, которые Виталий старался спрятать подальше и забыть.

Их странная, дикая первая ночь, когда Ирина привела его в свою маленькую и не очень уютную квартирку, напилась или притворилась, что напилась, и затащила его в постель... То-то и обидно, что затащила, по сути дела, силой, хотя в этом не было никакой необходимости. Совсем не надо было посылать возбуждающие импульсы в разные центры мозга, не нужно было ничего внушать, ведь он нормальный здоровый мужик. А с учетом её внешних данных любой, даже не очень здоровый близлежащий мужчина, как пелось когда-то, стал бы героем. Не дожидаясь, когда страна прикажет.

Но Рубцовой слишком нравилось управлять. Ей это нравилось даже больше, чем ощущать себя желанной, и больше, чем заниматься сексом. Поэтому, хотя ночь прошла на высшем уровне, и несмотря на то что в самозабвенном, до полной потери контроля над собой, возбуждении был, безусловно, свой кайф, Виталий остался недоволен. У него было ощущение, что его использовали в качестве фаллоимитатора. Поэтому следовало непременно встретиться ещё раз в другой обстановке, чтобы показать, как это правильно, по-людски, делается. Как он, Виталий Ларькин, сам это может. Разумеется, они повторили, и все было прекрасно, но на второй раз недовольной осталась Ирина. Ей больше нравилось дергать за веревочки.

Но поступать так по отношению к боевому товарищу было свинством, и кандидат медицинских наук Ларькин пришел к выводу, что его подруга — стерва патологическая и неизлечимая. Очевидно прав был майор Борисов, который говорил, что русских женщин нужно сбрасывать на врага, как самое страшное оружие.

…В недрах здания пронесся какой-то шорох, стекла в окнах чуть слышно дрогнули. Виталий стоял в коридоре, придерживаясь за стены. Все то время, что он думал об Ирине, он действовал. Действовал неосознанно, как зомби, а теперь его зрительная память восстановила всё, что проделало его тело за истекшие минуты.

Вначале он ухватился руками за старый, покрытый растрескавшейся краской подоконник — и оторвал его напрочь. Затем то же самое он проделал с планками оконной рамы, прикрывавшими с внутренней стороны стекло. То, что он увидел, до сих пор стояло у него перед глазами.

Стекло не ограничивалось рамой, оно уходило за ее пределы в оштукатуренные стены, а деревянные планки служили лишь прикрытием, маскировкой. Под ними обнаружился стык оконного стекла и стены, состоявший из плотно прилегавших друг к другу кристаллов расстеклившегося кварца. Ближе к стене кристаллы становились все мельче и мельче — и наконец смешивались с белым песком, неизвестно как и откуда сюда попавшим.

Капитан помнил, что он кое-как вернул планки и подоконник на место и благополучно выбрался из комнаты. «Дух зданий» поначалу никак не отреагировал на его поступок. Тихий звук, словно