ТОЧКА ДЖИ-ЭЛ - Борис Долинго

Пошивалов подумал — «негритянка», но тут же с иронией поправил себя: «афроамериканка», не вздумай вслух иначе сказать!

Ему вспомнился фильм «Брат-2» и то, что в школе он сам всегда считал, будто неграм в США живётся плохо. Пошивалов улыбнулся, глядя на таможенницу.

Толстая таможенница тоже заучено улыбнулась, но глаза её оставались холодными и настороженными — к приезжим в США сейчас относились с повышенным вниманием.

— У вас с собой так мало вещей? — как-то брезгливо поинтересовалась таможенница.

Пошивалову очень захотелось съязвить, что ещё совсем недавно исламисты бесконтрольно таскали тюки с взрывчаткой по всей Америке — и ничего, но только снисходительно улыбнулся в ответ.

— Люблю путешествовать налегке, знаете ли. И, вообще, разве это проступок — мало багажа?

Эбонитовая жрица американской таможни чуть прищурилась:

— Вы не в первый раз в США?

— Пока в первый, но я прекрасно вас понимаю. Я видел по телевизору, что сейчас здесь досматривают всех. Терроризм! Увы, и у вас, как и у нас, пытаются бороться со следствием, а не с причинами…

Он даже чуть-чуть подивился сам себе — своему беглому английскому: система обучения языкам, которую предоставили его наставники, работала здорово.

— Откуда же вы так хорошо знаете язык? — В голосе таможенницы скользнул вполне человеческий интерес.

— Английский — моё хобби с детства, со школы, — сообщил Фёдор. — Да и позже я учил его, мне иностранные языки для работы необходимы.

Таможенница, кривовато усмехнулась жирными лиловыми губами, шлёпнула штамп в паспорт и протянула документы Пошивалову:

— Желаю приятно провести время в Америке!

Произнесла это, она словно сплюнула.

Желательно было подождать, пока пассажиры его рейса рассосутся. Фёдор послонялся по холлу, постоял у нескольких справочных дисплеев, купил "NY Gerald" и только затем вышел из здания терминала.

Обещали, что в Нью-Йорке будет тепло, но погода, как часто случается, наплевала на прогнозы синоптиков: не так давно шёл дождь, и температура не радовала: максимум градусов 5–6 тепла, если по привычным «цельсиям». Правда, пока ещё рано — всего семь утра, и вполне могло потеплеть.

Странно было легко ориентироваться в месте, куда попал впервые в жизни — сказались специальные тренировки и системы обучения. Времени было вдоволь, и он прошёлся под нависающим козырьком мимо неплотного ряда припаркованных автомобилей, словно никуда не спешащий менеджер средней руки, вернувшийся из отпуска или из необременительной командировки.

Если за ним кто-то и следил в аэропорту, то сейчас слежка в пределах визуального контакта отсутствовала. "Нет-нет, — сказал сам себе Фёдор, — никто не может знать, что я приехал. Ни-кто! Даже Антон, и тот не знает, я его сам должен найти".

При воспоминании об Антоне и от предвкушения встречи на душе потеплело. Он остановился, бросил взгляд на мутно-серое небо, одновременно лишний раз прощупывая людей, высыпающихся из дверей ближайшего терминала и ныряющих внутрь. Всё спокойно — и сам он спокоен. И он увидится со старым другом!

"Не расслабляйся особо! — напомнил внутренний голос. — Тебя как раз и послали всё проверить …"

Обогнув невысокую белую колонну, поддерживавшую крышу перехода, он направился к стоянке. Тёмнокожий таксист из ближайшего «йеллоу-кэба» поймал его взгляд, и Фёдор вопросительно дёрнул подбородком. Таксист кивнул, вышел, было, открыть багажник, но Пошивалов указал на свой небольшой саквояж:

— Это весь багаж, приятель!

Он бросил сумку в салон, и уселся сам.

Видимо, его внешний вид вызвал у таксиста доверие. Афроамериканец опустил разделительное стекло и поинтересовался:

— Стало быть, налегке путешествуете, сэр?

— Ага, — подтвердил Фёдор, — налегке удобнее.

Мужчина засмеялся и поинтересовался, куда ехать — Пошивалов назвал адрес.

— Манхеттен, — кивнул таксист, мягко трогая машину с места. — У вас там офис, сэр?

— Нет, я приезжий, — ответил Пошивалов, рассеянно оглядывая уплывающие назад постройки аэропорта JFK. — Приехал по делам фирмы.

Таксист покосился в зеркало заднего вида — пассажир, похоже, не слишком был склонен поддерживать беседу. Тем не менее, парень спросил, откуда он.

— Из Вашингтона…

— Из города? — Таксист не дал Пошивалову закончить фразу.

— Да нет, из штата! Я из Сиэтла.

Пошивалов назвал этот город, так, на всякий случай. Просто совсем недавно прибыл и самолёт из Сиэтла. Бережёного бог бережёт: если, мало ли что, будут искать и как-то выйдут на таксиста, не сразу подумают на рейс из Европы.

— А почему вы так обрадовались, если я из столицы? — Он усмехнулся.

— Да у меня там брат, тоже — таксист. Я сам там вырос, а потом сюда перебрался. В общем, родной город где-то.

— Понятно, — кивнул Пошивалов и достал наладонник.

— Дела? — тут же подал голос таксист.

— Совершенно верно, — подтвердил Фёдор. — Вы меня, пожалуйста, провезите так, чтобы через Бруклинский мост — хочу посмотреть на него, а я пока тут почитаю документы.

Таксист понимающе кивнул и с некоторым сожалением замолчал.

Пошивалов запустил на экране простенькую программку «Калейдоскоп» и под плавно меняющиеся хороводы узоров и геометрических фигур, помогавших расслабиться, задумался.

Позади остались восемь месяцев подготовки — да такой, какой он никогда ещё не получал, даже в ВДВ. Кир Францевич действительно происходил "не от мира сего" — в самом прямом смысле: тренировки были организованы во многих местах, и в основном в дальнем космосе.

Новый наставник Фёдора, а теперь и главный начальник, оказался прав: душевную боль удалось, если не вылечить, но сгладить существенным образом. Самое главное, существование Пошивалова снова стало осознанным. Никто не вернёт жену и дочку — даже орхане не умели поворачивать время вспять, но ощущение собственной нужности ему вернули. Нужности всем людям, хотя они, люди Земли, об этом даже не догадывались.

Фёдору сейчас было даже жаль ту чёрную таможенницу. Просто она, как и многие из так называемых афроамериканцев — термин, придуманный в угаре шизофренической политкорректности — пока не могла избавиться от комплекса неполноценности. Потому и делила мир на белых и чёрных в подсознательную отместку европейцам за годы рабства своих прабабушек и прадедушек. Она, как и многие другие земляне, занятые «домашними» распрями, не понимала, что за стенами дома под названием Земля подкарауливают более серьёзные проблемы.

Что было самым обидным — этим людям, коих, увы, подавляющее большинство, нельзя рассказать, как обстоят дела на самом деле. Людям многое пока нельзя рассказать открыто, и поэтому Землю приходится защищать тайно. И он теперь один из солдат этого скрытого и от простых граждан, и от земных правительств, "звёздного МЧС", своего рода "человек в чёрном".