Гори ясным пламенем (СИ) - Амур Ника

Вероника приготовилась разгребать ветки руками, когда услышала:

— Ты же не намерена лезть туда?

Позади с лопатой в руках стоял Сергей. Щурясь от солнечного света, он с усмешкой смотрел на нее.

— Каково быть политзаключенной? — насмешливо спросил он.

— Довольно паршиво.

— Не удивительно, что тебя сдали в полицию. Старухи тщательно охраняют свои секреты.

— Именно поэтому я залезла в кабинет без чьего-либо ведома. Иначе мне было туда не попасть, — Вероника заметила на поясе Сергея садовые перчатки и попросила: — Одолжишь?

Обезопасив руки, Вероника ринулась в кусты. Добираясь до писем, которые застряли в нескольких сантиметрах от земли, она сломала пару веток и оцарапала щеку, но в целом почти не пострадала. Перчатки надежно защитили кожу.

— Зачем ты туда лазила? — спросил Сергей, все это время наблюдавший за ее действиями.

— Вот за этим, — Вероника продемонстрировала стопку бумаг.

— Ты нашла их в кабинете? — одобрительно хмыкнул он. — Молодец!

От внезапной похвалы она зарделась, чувствуя себя школьницей у доски. Она правильно ответила и вот награда. Пока Вероника справлялась с нахлынувшими ощущениями, Сергей наспех прочел несколько писем.

— Марфа Станиславовна сказала правду: не все было гладко в супружеской жизни Севериных. Никогда не верил, что взрослый мужик может без причины убить себя.

— А как же самураи? — поинтересовалась Вероника.

— Другая культура, — отмахнулся Сергей. — Нам не понять. Я тебе про простого русского мужика говорю.

— У Бориса причин точно не было, — напомнила она, пряча письма в карман куртки.

— Борис был не от мира сего. Даже его мать это признает.

— Сергей, — грозный голос Светланы Георгиевны разнесся по саду, — вам что больше нечем заняться кроме как обсуждать мою семью с гостями?

Вероника и Сергей дружно озирались, пока не увидели Светлану Георгиевну, выглядывающую в открытое окно гостиной.

— Я как раз шел делать новую клумбу, — оправдался садовник.

— Так идите. Чего зря время терять?

Выпроводив Сергея, Светлана Георгиевна захлопнула окно, лишний раз подчеркнув, что не желает общаться с невесткой, чему Вероника несказанно обрадовалась. Плюс у нее имелся еще один повод для радости: свекровь не слышала начала разговора и о письмах ей по-прежнему ничего неизвестно.

Чтобы не испытывать судьбу, Вероника отдалилась от дома. В тишине и покое она досконально изучит переписку. В поисках убежища Вероника забрела в дальний угол сада, где наткнулась на беседку.

Резные, словно плетенные из кружев, стены беседки покрывал зеленый плющ. В это время года он не цвел, а потому со стороны казалось, будто деревянные опоры обвили корни дерева. Внутри полукругом стояли лавочки. Вероника представила, как здорово здесь летом. В центре беседки можно поставить стол, принести из дома подушки, чтобы удобно было сидеть. Принадлежи дом ей, она бы каждый выходной устраивала в беседке чаепитие, пока дозволяет погода.

Вероника тряхнула головой, отгоняя неуместные мысли. Откуда у нее мечты о доме? Никогда она не хотела быть его хозяйкой. От него одни неприятности. И вид пусть даже самой милой беседки в мире не изменит ее мнения об этом месте.

Судя по тропинке, усеянной сухими листьями, в эту часть сада никто не забредал. Но в свое время здесь был его центр, его душа. Чуть поодаль от беседки виднелся небольшой фонтан. Он представлял собой чашу, в центре которой распустился гипсовый цветок. Когда-то вода стекала по его лепесткам, наполняя чашу, но нынче их покрывал сизый налет – свидетель упадка. Повсюду разросся мох. И снова Вероника вообразила, до чего замечательно было, когда фонтан работал. Струи прозрачной воды били в небо, искрились на солнце. В воздухе витал запах свежести. Вокруг цвели розы. Непременно ее любимого белого цвета.

Вероника, не замечая этого, моделировала сад по своему вкусу. Незаметно для себя она полюбила дом и все, что его окружает, включая город с жителями. Тем тяжелее было осознавать, что сказка вскоре закончится. Осталось недолго ждать, пока часы пробьют время отъезда, и ей как Золушке придется в спешном порядке бежать с бала.

Вероника устроилась на одной из трех лавок, достала из кармана письма и погрузилась в чтение. Спустя два часа она подняла голову. Плечи и спина затекли от долгого пребывания в одной позе. Она потянулась, разминая суставы.

Отправителем всех писем была женщина, запечатленная на фотографии. Ее звали Марина. Она обладала спокойным ни лишенным романтизма характером. Столько любви и нежности было вложено в каждое слово в письмах, что Вероника непроизвольно позавидовала незнакомой женщине. В ее жизни подобного не было. Она могла только мечтать о том, чтобы влюбиться в кого-нибудь столь же страстно.

Непонятно отвечал ли ей взаимностью Леопольд. По обрывкам фраз, ссылкам на его прошлые письма Вероника предположила, что он, по крайней мере, тоже писал Марине. В пользу ответных чувств говорил тот факт, что он сохранил письма и фотографию женщины. Но в посланиях не встречалось упоминаний о планах на совместную жизнь. Либо Леопольд ничего подобного не помышлял, либо любовники соблюдали конспирацию. Оба варианта имели право на существование.

На конвертах был указан адрес Марины. Вот бы с ней повидаться! Только где гарантия, что она не переехала. Столько лет прошло. Что если она умерла?

Вероника отложила этот вопрос до лучших времен. Ей и без того надо много с чем разобраться. Единственно, что не давало покоя – мысль о самоубийстве Леопольда. Если он был счастлив и думал начать жизнь заново с другой женщиной, то зачем ему убивать себя? В это месте рассуждения Вероники натыкались на бетонную стену непонимания. Она никак не могла придумать достойную причину для выстрела в висок. Лишь одна вещь была в состоянии объяснить смерть Леопольда – проклятье.

Глава 12

Вероника толком не понимала, зачем пришла сюда. Наверное, хотела услышать авторитетное мнение. Хотела, чтобы кто-то умный и сведущий доказал, что проклятья нет и не может быть. Но где взять такого человека? Профессуры по вопросам проклятий не существует. Тонкие материи находятся за пределами науки, они пребывают в духовной сфере. И Вероника отправилась к батюшке. Кому как не человеку веры разбираться в этих вопросах?

В прошлую встречу, когда она пришла проститься с Борисом, батюшка произвел на нее приятное впечатление. Помимо рассудительности в нем чувствовалась доброта, которой сейчас так не хватает представителям церкви. Пусть он не ответит на ее вопросы, но хотя бы не высмеет. В этом Вероника была уверена.

В церкви пахло ладаном. От терпкого сладковатого аромата слегка кружилась голова. В середине дня церковь пустовала. Только старушка в черном пальто молилась около иконы.

Вероника повязала на голову газовый шарф. Последний раз в церковь она ходила в двенадцать лет, но воспоминание об этом визите было четким. Особенно сильно ее в тот раз поразил сводчатый потолок и роспись стен. Она словно попала в музей со своими правилами для посетителей и запретом на шум.

Батюшка стоял у алтаря, поправлял свечи. Вероника шепотом окликнула его. Он улыбнулся ей как старой знакомой, и стало ясно, почему ее так тянуло сюда. Причина крылась в добрых глазах священника. Человеку с такими глазами можно рассказать все. Они располагают к задушевной беседе, а еще они дарят надежду, что все непременно наладится.

— Мне надо с вами поговорить, — сказала Вероника.

Батюшка снова поразил ее. Он ничего не спросил, а лишь кивнул и предложил выйти на улицу, чтобы не мешать прихожанам.

— Здесь нас никто не подслушает. Можете говорить откровенно, — он остановился под березой, растущей неподалеку от входа в церковь. На ветвях дерева появились первые намеки на листья: молодые, свежие, чистые, пока еще яркие и сочные.

— Что у вас случилось? — спросил батюшка.

— С чего вы взяли, что что-то случилось? — вошедшая в привычку за последние дни осторожность дала о себе знать.